Русалочка (СИ)

Как за восемнадцать лет принц Гарольд еще не привык к этим постоянным приемам, он и сам не понимал. Казалось бы, давно уже все эти светские жесты, кивки, поклоны и отточены, вежливые фразы должны были войти в привычку и слетать с губ с той же легкостью, с какой масло скользит по раскаленной сковороде, но эти официальные, возвышенные и неискренние обороты до сих пор жгли юноше язык. Раньше отец говорил, что со временем это пройдет, но и ему, и матери, и самому Гарри давно уже стало ясно, что нет, ничегошеньки не пройдет, и как бы не хотелось королю Джеймсу, его сын просто родился не для светской жизни. Принц был искренним, открытым, порывистым и благородным юношей, который не думал, а чувствовал, которого вела не голова, а сердце. Он был прекрасным человеком, но будущий престол грозил стать для него настоящим наказанием. И Гарольд, давно уже поняв, что ничего не изменится и никуда ему не деться от судьбы, смирился со своим будущим и просто учился переступать через себя. Улыбался через силу, поддерживал вежливую беседу с теми, на кого и смотреть не хотелось и, конечно же, сиял на каждом приеме во дворце королевства Гриффиндор.

И все-таки хуже всего были приемы в честь самого Гарри. Такие, как сегодняшний, устроенный по случаю совершеннолетия принца. Юноша с ужасом думал о всем том внимании, от которого ему сегодня будет нельзя скрыться даже на несколько минут. О всех тех роскошных подарках, за которые надо будет сдержанно благодарить и о предстоящем бале, на котором он должен будет постараться уделить внимание чуть ли не всем юным леди четырех королевств. От одной только мысли Гарри хватался за голову и запечатывал дверь мощнейшими запирающими заклятьями, впрочем, прекрасно понимая, что через несколько минут их придется снять.

Именно в таком состоянии принца и нашел его верный вассал, а по совместительству и лучший друг, виконт Уизли.

Рыжий великан с третьего раза открыл дверь (как раз тогда, когда принц в очередной раз снял заклинание) и, остановившись на пороге, степенно поклонился.

- Паникуете, Ваша Светлость? - вопреки вежливому обращению насмешливо улыбнулся виконт.

- О, замолчи, Рон! - Гарри повалился на кровать поверх дорогого бархатного покрывала и пряча растрепанную голову под огромной подушкой, что-то пробубнил из-под нее.

- Думаете решить проблему радикально, Ваше Высочество? - участливо поинтересовался рыжий и, усевшись на противоположный край кровати, чуть надавил на подушку.

Снизу раздалось возмущенное мычание, впрочем, изрядно заглушенное матрасом. Виконт тут же отдернул руку, а Гарри, резко вскинувшись, раскрасневшийся и возмущенный, от души огрел вассала подушкой.

- Замечательно, Рон, отличное решение! - недовольно проворчал Гарольд, еще пару раз приложив не сопротивляющегося виконта по спине. - Избавишь меня от страдания и сам будешь объясняться с моим отцом, почему так бесславно оборвался род Поттеров!

Рыжий поежился и, отобрав у возмущенного принца подушку, смешно нахлобучил ее себе на голову, натягивая к плечам и держась за разные углы.

- Нет уж, Гарри, Его Величество меня вместе со всем моим родом закопает в ближайшей канаве. Мне потом дух моей маменьки упокоиться с миром не даст. Лучше я последую за тобой тем же путем и нас с тобой так и похоронят - как принца и его верного вассала, ставших безвинными жертвами взбесившейся постели!

- Я буду знать правду, - уже с улыбкой отозвался принц.

- Да ладно, ты станешь призраком, кто тебе поверит!

- Эй, отец мне поверит!

- Хм… - рыжий сделал вид, что задумался, спустив подушку на колени, - и мы возвращаемся к канаве и духу моей маменьки. Да, знаешь, пожалуй лучше я не буду тебе помогать, иди на свой праздник и страдай от первой до последней минуты.

- Спасибо, Рональд, я нигде не нашел бы такого же преданного вассала, как ты, - скептически хмыкнул Гарри. - На самом деле, я не отказался бы даже от твоего предложения, но отец меня не поймет. Ненавижу все эти приемы!

- Я знаю, друг.

- И все это всеобщее внимание!

- Я знаю, друг.

- Там будут все эти леди из Хаффлпаффа. Невероятно навязчивые девицы! Словно им принца Седрика мало!

- И этот ненормальный король Ксенофилиус с принцессой!

- Да! О…. Нет, - Гарри смутился, виновато взглянув на рыжего, - в смысле, я говорил с принцессой Полумной, она… да, она странная, но в принципе, хорошая девушка. И Его Величество был очень дружелюбен.

- О… - Рон смущенно пожал плечами и поспешил сменить тему, - и слизеринцы! Бррр, ненавижу слизеринцев!

- Ну… - Гарри замялся.

Нет, он сам не был в восторге от делегации этого королевства. Всегда чопорные и высокомерные, казалось, все эти герцоги, герцогини, бароны, виконты и маркизы презирали все три других королевства вообще и каждого жителя в частности, но сам Гарольд упорно старался не обобщать. Не могли же быть такими все жители Слизерина! Скорее всего, все дело было в Его Величестве, короле Томасе. Это он приближал к себе именно таких людей, и именно из-за него Гарри так ненавидел приемы, на которые были приглашены правители всех четырех королевств.

- Глава рода Реддл, - наконец хмуро закончил принц. - Я терпеть не могу короля Томаса. Он такой… скользкий. Холодный, как змея и такой же противный.

- И его свита!

Охотно поддержал Рон, и Гарри сдавшись, кивнул.

- И его свита.

И все-таки неприязнь принца ни к одному слизеринцу не могла сравниться с той, которую он испытывал к их королю. Гарольд и сам не знал, почему. Все дело только в слухах о том, что тот вовсю использует темную магию и единственный из всех правителей не обзавелся наследником именно потому, что вознамерился жить вечно? Или в том, что много лет назад, когда сам Гарри был еще совсем маленьким, он пытался пойти войной на Гриффиндор? Да, конечно, он тогда быстро отступил, и мирный договор был заключен до того, как война развернулась в полную силу, и все же неприязнь к слизеринцам, казалось, осталась в крови каждого гриффиндорца. Сам принц старался не пускать ее в свое сердце, быть справедливым и объективным, не мерить всех одной меркой и верить в исключение, но… каждая встреча с королем Томасом снова и снова поднимала в нем такую неприязнь, что Гарри с трудом оставался сдержанным и учтивым.

- От этого все равно никуда не деться, Гарри, ты же знаешь, - участливый голос виконта и его дружеская рука на плече вывели принца из его неприятных мыслей, - ты же сам понимаешь, совершеннолетие - это почти коронация.

- Никакая это не коронация! - юноша упрямо поджал губы, но выворачиваться из ободряющей хватки не стал.

- Ох, ну конечно же, это не сама коронация! Но ты же сам знаешь, после этого передать престол другому наследнику уже нельзя.

- Ты так говоришь, словно бы мои родители спят и видят, как бы короновать моего младшего брата в обход меня! Да у меня и братьев-то нет!

- Да кто спорит! Успокойся ты, бестолочь, нашел, на кого кидаться! Хочешь, я велю подать вина? Может тебя хоть отпустит.

- О, замечательно, я напьюсь перед приемом и буду лобзаться с королем Томасом прямо посреди бального зала! - Гарри скептически закатил глаза, - молодец, Рон, спасибо, это именно то, чего мне не хватало для решимости покончить с собой под подушкой!

- Помочь? - хищно оскалился рыжий, удобнее перехватывая упомянутое орудие убийства.

Принц рассмеялся и вооружившись вторым таким же снарядом, со всей своей гриффиндорской отвагой принял бой.

*

Прием был пышным, торжественным и таким же утомительным, как и ожидал Гарри. Отец с матерью со светскими улыбками благосклонно принимали приветствия и поздравления, но львиная доля ответственности легла именно на плечи принца. Это он должен был выходить вперед, приветствовать других правителей и их наследников, восхищаться дарами и сдержанно благодарить. Дары и впрямь были великолепными, но Гарольд никогда не любил принимать подарки и, даже понимая всю политическую важность процесса, с трудом сдерживался от неуместного “вам-незачем-было-беспокоиться”. Слышал бы эти мысли Рон, одной бы подушкой не ограничился.