Серьезный коп (СИ)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== Глава 1 ==========

Одиннадцать лет назад.

Ночь въедается в небо, разгоняя сиреневые тени, уничтожая сумерки, лёгким касанием рождая звёзды, наполняя воздух прохладой и тишиной. В зону мигания фонарей попадают редкие люди: уставшие лица, припозднившиеся с работы, быстрым шагом пересекающие плохо асфальтированные улочки; вальяжно вышагивающие молодые люди, спешащие вписаться к знакомому знакомого или, уже подвыпившие, идут допиваться в следующий бар.

Привычный маршрут прогулки показывает новые лица с одинаковыми выражениями. Ночь остается неизменной, но массовке всегда приходит смена.

Останавливаюсь у погасшего фонаря, поднимая голову вверх. Столб криво свисает с небес, загораживая часть луны, скольжу взглядом, находя Большую Медведицу, обрисовываю её контур; хорошо дышать вне толпы, вне людей, вне шумного дня-торгоша, освещающего масочников-продавцов и масочников-с-прилавка.

Гулкий, протяжный звук доносится из-за домов, вой сирены кажется далёким. Слегка поворачиваюсь, нахмурившись.

Наш город сложно назвать Городом. Городочек - за полчаса его можно обойти, не торопясь, рассматривая звезды и застревая у погасших фонарей. За всё моё недолгое житьё-бытьё никаких происшествий тут никогда не случалось. В разрез с моим представлением о городе огненная сирена пускает лучи сквозь пятиэтажки, заворачивая в мою сторону. Пожарная машина на полной скорости, которую позволяет старенький мотор, проносится мимо. Удивление, паника, необычность происшествия заставляет мои ноги сорваться с места и бежать, бежать за чёртовой мигалкой, шумно вдыхая выхлопные газы.

Куда? Куда дальше?

Останавливаюсь, прислушиваясь, машина уже скрылась из виду, заставляя меня напрячься, перестать слушать бьющееся сердце, вслушаться в вибрации ночи.

Туда.

Резко сворачиваю направо, несясь во весь напор к звуку. Дома загораживают яркий огненный вихрь, кажется, две пятиэтажки в оранжевом ореоле магической ночи. Влетаю между домов, потрясенно останавливаясь: серое здание пожирает пламя. Я прибыл к окончанию позднего ужина – огонь почти насытился, потеряв меру, языки хлестащут по дороге, вдоль крон деревьев, грозя перекинуться на соседние жилые помещения; яростно орудуя огромными челюстями, вихрь поглощает больницу. Зрелище, мутящее потрясением рассудок. Шаг назад, два, три.

Внезапно звук пережёвывания огнём пищи сменяется клокочущими от ужаса людьми, в панике метающихся по квадрату земли; ударяющими в рот чудовища струями воды и звучными командами, отдаваемыми уверенным мужским голосом.

- Там же люди! – доносится полный ужаса голос.

Там же люди. Много живых, думающих, дышащих и уже несуществующих.

- Там мой ребенок! – ещё один надорванный рыданиями, больно режущий слух голос.

Там её ребёнок…

Много других детей, стариков, заболевших и выздоравливающих, ждущих встреч с посетителями, ночных разговоров с соседями по палате, сна и утреннего голоса медсестры, просящего взять градусник. Всё горит. Всё погибает.

Жаром обдаёт лицо, снимая верхний слой маски. На дальней зоне масочники теряют свои обличия, безудержно рыдая, ползая по траве, умоляя всех известных Богов вернуть их близких. Разделяющие, будто границы, убивающиеся группы, стоят, захваченные смертью в действие; единицы, позволяющие глазам познать страх, а сердцу впитать эмпатией наслаждение огня и горе, стоящих вокруг.

- Куда?! – с дальних рядов, которые я уже обошёл. – Стой!

- Там её ребёнок, - скребу кроссовком нижнюю ступеньку, прямо смотря на заваленные дымом и огнём выбитые пожарными двери. Голый проём открывает вид на голодную стихию, заставляя завыть. Там же её ребёнок. Её ребёнок. Её ребёнок.

Оборачиваюсь. Я незаметен. Я тень. Запрыгиваю в кузов, снимая с полок дыхательную маску, ещё одну. Я всего лишь тень. Мелькаю внутрь. Словно долгожданного гостя, приветливая хозяйка накрывает пламенными объятиями, тушуя за долгую задержку. Пытаюсь выбраться из столь жарких рук, но некуда, пальцы жадно смыкаются на горле, когда мне удается вдохнуть кислорода из маски и выскользнуть от настойчивой хозяйки, чтобы вновь быть пойманным. Жар от её щек бьёт по моим, приходится на каждую клетку тела, поспешно стягиваю футболку, отдавая зажравшимся братьям хозяйки, бегу, как мне кажется, туда, где я видел Её ребёнка.

«Где ты. Может здесь?» – щурясь от едкого дыма, опрокидываю завалившуюся койку. –« Или здесь?» – залетаю в душевую, шаря руками в дымовой завесе.

Силюсь услышать зов, плач, голос, но слышу только голодный рокот, настигающий бегущего. Не оборачиваюсь, раскидываю ногами обгорелые бездушные предметы, надеясь найти тело, где живет душа.

В панике кручусь вокруг себя. В этом же окне мелькала голова. Где же…

Вылетаю из душевой, вбегая в палату напротив, стихия кормит гостей и братьев, кидая на меня голодные взгляды.

Пол вымазан чёрными и алыми полосами, из чёрных вырастают полуразрушенные торшеры, битое стекло, игрушки, сгоревший пух, дымящиеся перины; алые настигают чёрные полосы повторно, охватывая каждый миллиметр пола. Посередине, будто в ритуальных начертаниях, свалена кровать и пара тумбочек. Замечаю торчащие пальцы ноги из центра огненной пентаграммы.

- Вылезай! – перекрикиваю огонь. – Быстрее, прошу! – не дожидаясь ответа, не позволяя шальной мысли, что я не успел, поглотить меня, кидаюсь с боем на стол королевы огня. Хозяйка невнимательна, сетует на поклонение ей, радуясь живому мясу, самостоятельно упавшему в тарелку. Толкаю мусор, плотную стену кровати. Нагибаюсь, собирая с пола политого сажей ребёнка, надеваю маску; она поняла, что я ворую еду с её стола, в бешенстве взрывает мощным импульсом воздух, выбивая стекла, проезжаюсь на заднице прямо к выходу, уши заложило, и я не слышу, как стихия орёт, проклиная вора.

Маска не спасает. Понимаю это, когда сквозь дым уже ничего не видно. Кислород высосан, задыхаюсь в закрытой банке. Врезаюсь в стену, чуть не роняя ребёнка, наваливаюсь плечом, съезжая вниз, придерживаю ладонью маленькую голову. Страх и нехватка кислорода заставляют дрожащие пальцы искать пульс, но я ничего не слышу и не чувствую, даже биения собственного сердца.

Может, мы оба уже мертвы?

Лёгкие разрываются, ломаясь, сжимаясь, всасывая дым, оседающий мёртвой сажей на рёбрах, из глаз бьют слезы, размазывая очертания хрупкости на моих руках. Через силу всматриваюсь в бледное лицо: блики огня мелькают, являя сон в лице ребенка под пологом сажи. Сон. Не смерть. Закидываю хрупкость на свою спину, ползу в сторону выхода, ведь если бы я встал, мои лёгкие развалились на тысячу бесполезных ошмётков. Маска не помогает, то ли от того, что там закончился кислород, то ли мои лёгкие настолько насытились дымом, что ничто больше не принимают. Не уверен, что двигаюсь вперёд; рук, ног, пальцев не чувствую, быть может я остался лежать в той палате, осколок выбитого стекла разодрал моё горло, а это лишь последняя галлюцинация умирающего идиота.

Усмехаюсь хозяйке в надменное лицо, получая по шее огненной рукой.

***

Мир из точки невозврата превращается в смешанный звук голосов, всё ближе и ближе заливающих мне в уши.

- Давай, дыши, дыши! Выполз, герой!

- Идиот, чего кинулся туда…

- …Но ведь ребёнка вынес…

- … Брат его, наверное…

Кислород вновь царствует в моих органах, заставляя изрыгать сажу вместе с желчью.

По спине зачастили удары, пытаюсь протестующе шевельнуть лопаткой, чтобы скинуть надоедливые ладони, но кашель заставляет дёргаться всё тело, не оставляя мне права голоса.

- Смотри на меня, - спокойный голос. – Глаза открой, – веко насильно потянули вверх, заставив меня трепыхаться в попытках вырваться. – Пугливый какой, - смешок, и свет фонаря поочередно тыкается мне в глаза.

- Ребёнок? – ладони проезжаются по моему лицу, потрепав по щеке. Полагаю, что меня не услышали, ещё раз: - Ребёнок?

- Пацан жив. Благодаря тебе, герой-идиот, - женщина рывком поднимает меня с земли за шкирку, держа в подвешенном состоянии. Хмуро смотрю на остроносое лицо. Пальцы разжимаются, отпуская меня на волю, воля плечам оказалась не по силе – тело вновь хочет припасть к земле, но знакомые руки вновь подхватывают, держа на вытянутой руке. Вздыхаю, прикрыв глаза.