Туда, куда не летают совы (СИ)

Удивительно теплый день для марта. В такие дни хорошо начинать жизнь с нового листа. Живописное глубокое небо, солнце наполняет всё живое своим светом. Даже самые робкие цветы уже подняли свои головки. Впрочем, вокруг и так много цветов. Женщины в элегантных пальто, мужчины в форме. Торжество заставило всех принарядиться.

В первых рядах только самые близкие: Уизли, Шэклболт, Лонгботтом, Лавгуд. Потом весь Отряд, Тонкс, авроры. Белой вороной среди этой массы - Драко Малфой. Один из троих, кто не плачет. Теперь это другое Золотое Трио. Трио - единственных, кто понимает, что в той войне Герой сломался. Винить некого, но в том скорбном для всех мае он умер по-настоящему. А потом так и не смог ожить. Он существовал почти 2 года. А потом всё-таки ушел, как всегда своевольно.

На похороны Гарри Поттера не было позвано много народа.

*

То утро не предвещало ничего особенного. Ни у кого не ёкнуло в груди, не охватило внезапное чувство отчаяния, никаких тревог и волнений.

Они собирались в Косой переулок за покупками.

- Черт, забыл кое-что. Иди, я тебя догоню. Ты же будешь во “Флориш и Блоттс”? Я найду тебя. Иди! - Гарри развернулся и, пытаясь что-то нащупать в карманах пальто, ушел в сторону лестницы. Это были его последние слова.

Время за выбором книг прошло незаметно, но Поттер так и не появился.

Его пальто висело на вешалке, ботинки стояли в прихожей. А он сам лежал на диване в гостиной. Вместе с двумя пустыми склянками: снотворное и… яд. Чтоб наверняка.

Любимый свитер. Очки, аккуратно сложенные на столике. И легкая улыбка на холодном лице.

Так покинул мир самый знаменитый волшебник столетия.

*

За право курировать Драко Малфоя из Азкабана никто не дрался. За хорошее поведение, за юный возраст или еще какие-то заслуги ему предложили выйти на поруки. Ты добровольно привязываешься к волшебнику, который выполняет функции надзирателя. Из плюсов - это практически жизнь, можно спать в мягкой кровати, вкусно есть, читать, гулять. Из минусов - это всё на усмотрение куратора. Куда идет он - туда и ты, расстояние не больше 50 ярдов; довольно длинный поводок. Полная неуязвимость перед ментальными атаками, да и палочку, в принципе, он может в руки не давать. В случае убийства, если твоя вина не будет доказана, проведешь остаток срока не больше, чем в 50 ярдах от могилы. И все равно это лучше.

- А Поттер вообще в курсе, что ему предстоит? - не то, чтобы так сильно удивлял выбор самого благообразного надзирателя, но странно, что он сам не явился.

- Нет. Но ему и не важно, - рыжие головы его благодетелей, синхронно кивнули.

Драко тогда проигнорировал эту фразу. Какое ему дело до страданий других?

- Мы надеялись, что ты сможешь его растормошить, - вот теперь мозаика сходится - его вытаскивают в качестве домашней игрушки для Героя, - Ты - единственный, кому это удавалось.

Грейнджер смотрела не моргая. В её взгляде было столько отчаянья. Это не было похоже на игру.

- А если он меня прибьет в процессе “тормашения”? - мысленно Драко уже сдался. Хоть к Поттеру, хоть к Лонгботтому, хоть к Хагриду в избушку, лишь бы отсюда подальше.

- Если для того, чтобы вывести Гарри из коматоза, понадобится твоя жизнь, то мне её не слишком жаль, - лениво протянул рыжий.

- Рон! - манеры, манеры. Грейнджер, кажется, единственная, кто осознает всю серьезность положения.

- А если попробуешь ему навредить, то сам жить не захочешь, обещаю! - серьезно добавила его сестрица.

- Джинни! Мы это уже обсуждали! Малфой, мы не будем тебя долго уговаривать. Согласен?

*

Первый месяц после Битвы за Хогвартс Поттер держался. Его хотели видеть каждый день в Министерстве, газетах, различных “обновлениях”, “посвящениях” и “памяти”. Но активно живущим друзьям все тяжелее было его вытаскивать в свет. Пустота в его душе разрасталась всё сильней. Однажды наступил тот день, когда он просто не захотел даже вставать с кровати. Медмаги, поставили диагноз “большое депрессивное расстройство”, дали зелья и отпустили. Но через неделю парень не смог вспомнить, куда их дел, а за новыми забыл прийти. Сколько времени так прошло?

Поттер… был не похож на себя. Он и раньше не мог похвастаться здоровым румянцем. Но сейчас он напоминал поцелованного дементором. Равнодушный ко всему. Молчаливый. Худой. Подавленный. Безучастный к новому сожителю.

Нет, он показал Малфою комнату, кухню, библиотеку. А потом ушел к себе и не показывался до утра, не реагируя на стук в дверь. Утром извинялся, что забыл покормить ужином. Сам он не готовит, но может покупать продукты, если Драко займется. Так и сказал. Спокойно и без всякой злости, по имени обратился, опустив взгляд и тормоша шнурки толстовки. Ему было все равно.

А Малфой сидел и не мог вдохнуть. Мир перевернулся, и теперь бравый гриффиндорец, победитель Темного Лорда, напоминал собственную тень. Это был не тот человек, с которым брал азарт в соперничестве. Не было желания его приструнить, поставить на место. Не Герой, не спаситель. Он вызывал жалость. И так не должно быть. Есть же какие-то прописные истины: небо-голубое, в Хогвартсе-четыре факультета, а Поттер - горячий защитник всех обиженных.

Драко не мог заставить себя подначивать Поттера. Это были бы не насмешки, не третирование и издевательство. Это было бы настоящим насилием. А тот, кто использовал Круцио не по своей воле, не смог бы заставить себя повторить это. Малфой не мог с этим жалким, полуживым созданием исполнять то, ради чего его вытащили из тюрьмы. Впрочем, Поттер был безразличен к чьим бы то ни было душевным метаниям.

Зато он был послушным. Они ни разу не отказал Малфою, если тот заявлял, что нужно в магазин, в аптеку, и “ради Мерлина, в конце концов, приобрести домашнего эльфа, а с Грейнджер я сам разберусь!”. Он безропотно шел, и беспрекословно выкладывал деньги. Но самое поганое, что абсолютно не было нужды проверять, где находится граница его покорности. Там же, где начинается его равнодушие. Он не спорил, не знал, что ему хочется. Говорил мало. Быстро уставал. Драко чувствовал себя сиделкой при умирающем пациенте.

В очередной приход Грейнджер и Уизли, слизеринец заперся на целый день в своей комнате. Он был в отчаянии. Живой ум изобретателя, неутомимого исследователя, любителя загадок и головоломок, бился в ненормальной, вязкой атмосфере дома, разбивался о каменную непробиваемость безразличия. Он метался. Малфой не мог просто так смириться с непосильной задачей. И не так изворачивался. Но дать самому себе объяснение, зачем это надо, не мог. Ему-то что? Осталось месяцев 10, и он сможет идти куда хочет. Никаких ограничений, никакого поводка. Просто потянуть время. Но не мог. Он находил в своем освобождении вызов своей гордости, и уж тут не пассануть. Он - Малфой, а они всегда верны себе.

*

Это был тоскливый дождливый день мая. У гриффиндорца в очередной раз была мигрень, поэтому все планы на вылазку в Косой переулок летели к дракклу под хвост. Драко уже приготовился провести весь вечер на кровати с книгой. Только не забыть дать указания Побби про ужин, домовиха слушается его лучше, чем хозяина дома. Но проходя мимо комнаты Поттера услышал тихой оклик.

Блондин замедлил шаг и заглянул в приоткрытую дверь.

- Драко? - тихо позвал его Гарри, - Занят?

- В ближайший год - нет.

- Посиди со мной, - не предложение - просьба. Ему так больно, что это даже вытащило его из привычной скорлупы апатии.

Малфой молча опустился на кровать рядом.

- Расскажи мне что-нибудь… расскажи… о родителях… - шепот на уровне бреда.

- Что тебе о них рассказать? - говори, говори, Гарри, два месяца почти полного молчания любого сделают святым.