Мы будем жить (СИ)

Когда Питер ушел, Люпин все-таки высказался:

- Зря вы так.

В ответ Сириус только пожал плечами. Они и так прощали Хвосту многое, а он раз за разом умудрялся попадать в идиотские ситуации. А еще Сириус очень хорошо помнил сколько труда, терпения и нервов ему стоило нарисовать карту, отмечая на ней все бесчисленные коридоры и закоулки Хогвартса. Карты была вещью, которой их четверка по-настоящему гордилась, была общей тайной, а Хвост все просрал. Обвести Филча вокруг пальца получалось даже у первокурсников! Но Хвост был мямлей и вечным тормозом, поэтому вполне заслужил и тон Сохатого, и пару тумаков, и несколько дней бойкота…

Раздался грохот. Это Поттер в досаде снес со стола подсвечник.

- Ладно, – Сириус широко зевнул. – Остынь, Сохатый. Я так хочу спа-а-а… – остаток фразы потонул во втором зевке. – А завтра…

Джеймс дернул уголком рта, а потом не выдержал, улыбнувшись уже от уха до уха, видимо предвкушая лица студентов и учителей. Вздохнув, Поттер крикнул:

- Эй, Хвост, ладно, можешь вернуться!

Тень на лестнице качнулась и Питер, подскочив со ступеней, рванул к Джеймсу словно верная собачка, которой хозяин пообещал печенье.

Дождавшись, пока все будут смотреть на него, Джеймс прочистил горло.

- Друзья мои, прекрасен наш союз!* – провозгласил он торжественно. – Пусть эта школа нас не забудет! Мы уже почти легенда. Да здравствует Хогвартс! Да здравствуют Сохатый, Бродяга, Лунатик и Хвост! И в честь этого, наше мародерское, раскатистое…

Они вчетвером вскинули вверх сжатые кулаки и прокричали во все горло:

- Ура! Ура! Ура!

А потом, слыша сердитые дверные хлопки и возмущенные голоса разбуженных студентов, побежали в свою комнату.

*Заставила Джеймса процитировать А. С. Пушкина, хотя с Пушкиным он вряд ли знаком)))

http://fanficmar.tumblr.com/post/143835460346/%D0%B3%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D0%B0-55

Спасибо, что ждали) Люблю Вас)

====== Глава пятьдесят пятая. Марлин МаКкиннон ======

А ты поглядишь – а взор у тебя остер,

Прищурен, глумлив – и там у него нокаут.

Вера Полозкова

Сквозь тонкий полупрозрачный полог постели сочились тягучие солнечные лучи. Они медленно разливались по подушке, скользили по волосам и лицу Марлин, а затем коснулись ее щек и ресниц. Марлин неохотно открыла глаза, отбросила одеяло и села, обводя комнату сонным взглядом.

У зеркала стояла Лили. Она уже успела умыться и переодеться, а сейчас неторопливо заплетала волосы в косу. В ванной комнате шумела вода – там была Алиса, а Мэри копалась в своей косметичке и, обращаясь к Эванс, рассказывала:

- … я ему дала понять, что уже пора разобраться в своих чувства, – Мэри подколола заколкой челку. – Твердит, что я ему нравлюсь, а сам вечно топчется рядом с Пенни. Почему я должна это терпеть? Лили!

Эванс, которая в этот момент явно размышляла о чем-то своем, резко обернулась и торопливо закивала.

- Да-да, конечно, – она обернулась и улыбнулась. – Доброе утро, Марлин! Ты опаздываешь.

Зевнув, Марлин потянулась и пробормотала:

- Знаю.

По ночам ей часто не спалось.

Говорят, что после наступления полуночи люди становятся другими. Правдивее, старше, серьёзнее, чаще думают о вечном, задаваясь вопросами, ответы на которые человечество ищет уже тысячи лет. А еще ночью приходят мысли, которые обычно боятся света дня. Днем Марлин готовилась к экзаменам, читала книги, болтала с подругами, гуляла по окрестностям Хогвартса, писала письма родителям, листала журналы, выбирая платье для выпускного, и у нее не было ни одной свободной минуточки. Но стоило золотым звездам вспыхнуть в темном небе, и Марлин уже не могла перестать думать о человеке, который вообще вряд ли о ней вспоминал.

Умывшись, Марлин на минуту замерла, вглядываясь в свое отражение. Под глазами легли легкие тени, щеки были бледны, но все это не могло ее испортить. Разгладив волосы, МаКкиннон плотно застегнула воротник школьной блузки, уже привычными движениями затянула галстук и, спрятав все свои печали, с улыбкой вернулась в комнату к девочкам. – Я боюсь до смерти, у меня даже руки холодные, вот, чувствуешь? – Лили сунула Марлин свою ладонь, когда они торопились на завтрак. – МакГонагалл сказала, что этот зачет – репетиция перед ЖАБА и что некоторые вопросы будут совпадать с экзаменационными. Объясни мне еще раз, чем внешний метод пространственной трансфигурации отличается от внутреннего? Марлин помедлила – ей показалось, что им навстречу идет Блэк, а потом ответила: – При внутренней трансфигурации пространство воспринимается как некий замкнутый контур и при его изменении, внешняя форма объекта не меняется, а при внешней, пространство оказывается за пределами контура. – Заклятие незримого расширения это пример внутренней трансфигурации. Верно? В этот раз Марлин даже не успела начать предложение. Её внимание привлекла огромная шумная толпа на пороге Большого Зала. Лили озадаченно приподняла брови, а потом, прочистив горло, прикрикнула на восторженно вопящих первокурсников: – Тихо! В чем дело? Толпа загалдела еще громче, что-то разобрать было невозможно, на спины впередистоящих напирали пуффендуйцы, которым не терплось приступить к утренней овсянке. Со всех сторон звучало: – Эй, ну хватит! – Есть хочется! – Дайте пройти! Грозно сверкая значком старосты, Лили растолкала взбудораженных студентов, таща за собой Марлин. Когда им удалось пробраться вперед, рот Лили сначала удивленно приоткрылся, а потом она обреченно выдохнула: – Я их убью. Марлин же не нашла слов. Из Большого Зала исчезли длинные столы, скамейки и знамена. Вместо каменного пола стелилась сочная зеленая трава, благоухали цветы, над ними порхали пестрые бабочки. Толпа качнулась, Марлин и Лили толкнули в спины, и ученики с радостными криками рассыпалась по поляне, бурно выражая свой восторг. Тут, словно по команде, с потолка налетел целый рой верещащих и пронзительно пищащих пикси. Они дергали студентов за волосы и уши, выхватывали их сумки, кусались, швырялись какими-то красными ягодами, не переставая при этом издавать противные визгливые звуки. Старшекурсники махали палочками, выпуская заклинания, но пикси ловко уворачивались и злились еще больше. – Что здесь… – вопрос МакГонагалл оборвался, потому что пикси сдернули с ее головы шляпу и стали радостно раздирать ее на куски. Казалось, что МакГонагалл вот-вот лопнет от возмущения. Она снова набрала в легкие воздуха, явно намереваясь прекратить этот бардак, но тут в Большой Зал влетел Пивз, который держал в руках огромную картонную коробку, из которой он горстями разбрасывал конфетти и волшебные хлопушки. – Е-е-е-х-у-у-у, – вопил Пивз. – Анархия! Революция! Долой! Хлопушки взрывались, выплевывая длинные ленты серпантина. На шум прибежали профессор Флитвик, мадам Спраут и Хагрид, последний размахивал сложенным зонтиком словно шпагой. – Катастрофа! Катастрофа! Это катастрофа! – послышалось из коридора. Слизнорт, пыхтя и отдуваясь, подбежал к МакГонагалл. – Катастрофа… – выдохнул он. – В душевых – кипяток, в туалетах… – он поперхнулся и закашлялся, – прорвало трубы, весь пол в…. вы понимаете, профессор! А еще моих студентов обворовали! Растерянная МакГонагалл, продолжающая шокировано взирать на общее безумие, растерянно переспросила: – Обворовали? Радостный пуффендуйский шестикурсник, отодрав от себя пикси, доложил преподавателям: – По всей школе на крючках развешено нижнее белье, – он с трудом сдерживал хохот, – слизеринское… там нашивки… Ай! Да отвали ты! Отвали от меня! – он замахал руками, когда пикси попытался открутить ему нос. – И кто-то раздел портреты на втором этаже, профессор! – А в холле третьего этажа болото! – А в нашей гостиной нюхлер! – К цветам в вашем кабинете применили заклятие мгновенного роста и там теперь настоящий лес! Пикси стянули с шеи Марлин жемчужную подвеску и в этот самый момент в Большом Зале появились Поттер, Блэк, Люпин и Петтигрю. Выглядели они невыспавшимися, но очень довольными, особенно Джеймс и Сириус. – О, тут весело! – лениво прокомментировал Блэк, ни капли не удивившись происходящему. – Весело, а нас нет? – наигранно удивился Поттер. – Бродяга, брось, так не бывает. Верно? – он широко улыбнулся, подмигнув Лили. Та сердито отвернулась. Все это время МакГонагалл надувалась от ярости как воздушный шар. Она даже покраснела, хотя обычно лицо декана оставалось бесстрастным. Ей хватило всего один раз взглянуть на четверку, чтобы все понять. От крика МакГонагалл весь Большой Зал так и застыл, даже пикси перестали метаться из стороны в сторону с бешеной скоростью. – Поттер, Блэк, Люпин, Петтигрю! Немедленно к директору! Это возмутительно!!! Вопиющее безобразие!!! Джеймс, скорчив обиженную физиономию, жалобно посмотрел на своего декана. – А в чем дело? Честно говоря, мы только недавно проснулись… Студенты захихикали. – Поттер, вы… – МакГонагалл задохнулась. – Я выразилась достаточно ясно. К директору! Блэк! Что вас так развеселило? Пожав плечами, Сириус ухмыльнулся еще шире, перебросил сумку на другое плечо. Они с Поттером не казались расстроенными или напуганными, когда как Люпин нервно покусывал губы, а Питер с каждой минутой бледнел все больше. Флитвик, при помощи других преподавателей и старшекурсников, снимал заклинания, наложенные на Большой зал больше часа. При этом седой профессор время от времени восхищенно цокал языком и улыбался в седую бороду. Никто из учеников не сомневался, что представление – дело рук Мародеров, все только спорили как им удалось провернуть все это за одну ночь.