Разорвать порочный круг (СИ)

Троица коней шла очень медленно, иногда останавливались, будто чего-то дожидаясь, а затем снова возобновляли движение. От долгого висения головой вниз сильно кружилась голова, лежать перекинутым через седло было очень неудобно, никуда не делась и усталость, и бастард пока все никак не мог понять, почему его столько времени таскали по полю битвы.

В один момент конь Джона споткнулся, и тот застонал от боли, принесенной особенно сильно вжавшейся ему в брюшину луки седла. Бастарда сразу же охватило волнение, что он, наверное, привлек к себе внимание, однако же ничего не происходило и его никто не трогал, лишь лошадь через некоторое время по обыкновению замедлилась и встала на очередную, непонятно с чем связанную остановку. В этот раз к ним подошел кто-то со стороны и теперь уверенно направлялся к Джону, и он, не желая быть раскрытым, застыл, не подавая никаких признаков того, что пришел в сознание, и надеясь, что приближающийся человек просто пройдет мимо.

Через миг в поле зрения Волка попали высокие утепленные мехом сапоги и окровавленный, опущенный острием к земле меч. И хотя голова бастарда была опущена вниз, а лицо было прикрыто выбившимися из хвоста прядями волос, он, притворяясь бессознательным, все же выбрал закрыть для безопасности глаза. Обманутый же человек, постояв немного возле пленника, начал отходить. Он неторопливо сместился вбок, а потом, как мог расслышать Джон, обошел спереди лошадь, зашел к ней с противоположного бока и остановился. Бастард Старка ощутил, как незнакомец положил ему руку на раненую ногу, и насторожился, не зная намерений мужчины.

Подошедший человек внезапно схватил стрелу в ноге пленника и задергал ею вверх-вниз, вырывая у раненого безумный крик и заставляя подскочить на седле от яркой вспышки боли. Вскрик Джона перешел в стон, а он невольно поднял голову и теперь озирался по сторонам, пытаясь рассмотреть, что за ублюдок подошел к нему сзади. И как по его желанию, с другого бока гнедой лошади послышалась речь, через которую пробивался еле сдерживаемый смех:

— Ох, прости, прости, случайно вышло, — голос был до боли знакомым, и бастард сжал зубы от злости и ненависти к его обладателю. — Ты так умиротворенно спал, что аж трогать тебя не хотелось.

Джон со злобой взмахнул здоровой ногой, пробуя попасть ею в обидчика, а еще желательнее — ему в лицо. Болтон же быстро отскочил назад, уворачиваясь от вполне ожидаемой атаки пленника, и нога бастарда лишь слегка задела дублет на груди победителя.

Все в том же приподнятом настроении духа болтонский бастард вновь ухватился за стрелу и, едва утих новый крик побежденного в битве, произнес, еле сдерживая рвущийся наружу смех и не убирая руки с древка торчащей из ноги стрелы:

— Воу, воу, мы еще и лягаться умеем. Придется стреножить лошадку-Джона.

Морщившийся от боли Сноу притих, повесив голову вниз, и внимательно прислушивался к шелесту одежды и копошению Болтона, что чуть отступил от пленника и отпустил его ногу. Затем Рамси опять приблизился к ногам бастарда, протянул руку вперед, дотрагиваясь ею до раненой ноги, и сказал, предупреждая:

— Не дергайся, — Болтон перенес свою руку на стрелу, осторожно обхватил ее пальцами, отчего Волк весь напрягся и приготовился к боли, и продолжил: - Мне нравится делать людям больно.

Улавливая незатейливый намек, Джон застыл, опасаясь пошевелиться, и стал ожидать, что же произойдет дальше, про себя надеясь, что противник собирается выдернуть, наконец, из его ноги стрелу. Однако же вместо этого Рамси просто оставил рану Сноу в покое и принялся связывать щиколотки бастарда. Когда с этим было покончено, он закинул длинный конец веревки под брюхо лошади и подошел к Волку уже с лица. Ухмыляясь и не спуская своих серо-голубых глаз с зависшего на коне брата жены, Болтон присел на корточки, поднимая перекинутую на эту сторону веревку, разогнулся в спине и взял за путы связанные руки Джона.

Бастард Старка молчаливо сжал губы, с вызовом глядя в упор в лицо противника, что лишь усмехался ему в ответ и затягивал натянутую под животом лошади веревку на его руках. Затем проверив завязанный узел на прочность, Болтон издал смешок, усмехнувшись бастарду одним уголком губ, положил свои руки ему на плечи и произнес:

— Когда поедем домой, смотри — не дрыгайся, а то перекрутишься и поедешь под пузом коня.

Рамси оскалился и отпустил плечи Джона, что злым волком смотрел на него и в очередной раз удивлялся, как земля носит таких мерзавцев, как Болтон. Сноу молчал и не собирался отвечать врагу, понимая, что любой разговор с ним превратится в фарс, а отошедший от гнедой лошади болтонский бастард отвернулся от пленника и, с равнодушным видом оглядываясь по сторонам, проговорил:

— Хорошо, закончили здесь. Поехали дальше.

Он не спеша вернулся к лошадям, залез на Кровавого и двинулся вперед, внимательно присматриваясь к лежащим повсюду телам павших воинов, ища среди них еще живых, а вслед за ним поехал и всадник, ведущий за собой лошадь Джона.

Они какое-то время просто ехали шагом, объезжая труднопроходимые места, где погибло много воинов и их тела теперь были свалены друг на друга. На земле тут и там валялись потерянные знамена Болтонов, Карстарков, Хорнвудов, Мейзинов и даже Мандерли. Наиболее печальным было то, что погибшими преимущественно были люди из войска Сноу, а мертвые воины армии Болтона были здесь в меньшинстве и были сосредоточены в том месте, где сошлись кавалерии двух армий. И глядя сейчас на погибших, можно было представить, как разворачивался бой. Вот там, на части поля, относившейся к территории Джона, произошла первая атака, о чем свидетельствовали отдельно лежащие трупы лошадей и всадников войска Рамси. Чуть дальше, ближе к лесу, погибших намного больше, и все они относятся к разным домам и разным армиям — это место первого столкновения. Затем же можно было разглядеть, как совершился переход сражения к новому этапу: постепенно на смену лежащим вперемешку людям и лошадям двух армий приходит полоса, усыпанная уже по большей части людьми Сноу и редкими тушами лошадей — это был участок, с которого пехотинцы Джона сначала бросились под стрелами в бой, а затем отступали под натиском врага. Через некоторое расстояние сплошная полоса из мертвецов начинала сужаться и вовсе принимала форму круга, в котором погибло такое количество людей, что земля в нем не просматривалась ни в одном месте, а над грудой трупов уже кружились стаи ворон. Все погибшие в этом кругу были людьми Волка. И это по его вине их последние минуты жизни стали адом на земле.

Бастард Эддарда Старка отвел свой взор в сторону, не в силах принять действительность и коря себя за проигранный бой. Он был подавлен и стыдился своей неудачи, позора, ведь у них были хорошие шансы на победу, но в конечном счете их разбили в пух и прах. Более четырех тысяч собранных Джоном человек легли на этом поле костями — всадники, лучники, меченосцы, даже великан… А бок о бок с ними лежала лишь конница врага, что по численности находилась примерно на одном уровне с кавалерией пришедшего под Винтерфелл бастарда. Джон до сих пор был ошеломлен и выбит из колеи произошедшим, ему требовалось больше времени, чтобы до конца осознать какую грязную тактику ведения боя избрал противник.

Втроем они выехали на первую полосу сражения, постепенно направляясь в сторону замка, но тут Болтон внезапно остановился, огляделся по сторонам, соскочил с коня и проговорил, обращаясь в никуда:

— Здесь мы еще не были.

После этих слов бастард под пристальным взглядом Сноу передал Кровавого коневоду и неторопливо пошел по полю, вертя головой из стороны в сторону и присматриваясь к погибшим. Он некоторое время просто ходил, а потом, вдруг что-то увидев, уверенно направился к одному из лежащих на земле воинов. Подойдя к мужчине, Болтон к превеликому удивлению Джона достал из ножен меч и с силой вонзил его в человека. Послышался тихий стон, и глаза Сноу расширились еще больше — тот воин был жив и, может быть, ему можно было помочь, спасти ему жизнь, но мерзкий бастард даже не удосужился проверить, насколько серьезной для жизни была полученная воином рана. Рамси просто убил его. Однако на этом все не завершилось, и теперь бастард Старка с отвращением наблюдал, как Болтон не спеша разгуливал по бранному полю и без раздумий убивал оставшихся в живых людей из войска врага. И лишь когда у лорда появилось ощущение, что здесь больше не осталось никого в живых, он с довольным выражением лица направился к лошадям.