Вечерняя электричка (ЛП)

Ноутбук Шэннон также стоял на кофейном столике, рядом с цветами. Проектор транслировал на дальнюю стену кабинета фрагмент из последней работы Сильвии. Она была, вероятно, слишком пьяна, чтобы прочитать его, но это не имело значения. Шэннон нашептывала ей на ухо различные способы, как можно было сделать те или иные сцены из романа более смелыми, более яркими… более возбуждающими. Ее замечания уже зашли гораздо дальше простой редактуры оригинального текста.

Хорнстрем тяжело дышала.

- Мммм, пож-жалуй… - с трудом произнесла она, - Ещще одна горячая идейка!

Голос Шэннон был для нее словно пушистое перышко, щекочущее ее самые интимные места. Сильвия отчаянно сопротивлялась искушению поглазеть на сиськи редактора, что едва не вываливались из ее красной кофты с глубоким вырезом. Ее глаза лишь наблюдали с отстраненным любопытством за тем, как чужая ладонь на ее коленке неторопливо перемещается вверх, задирая ее юбку все выше и выше и обнажая бедро, в то время, как другая рука аккуратно снимает с нее жакет. Губы, которые нашептывали горячие, стимулирующие воображение сцены ей на ухо, как-то сами собой переключились на поцелуи.

К моменту, когда стройная молодая писательница осознала, что ее соблазняют, было уже слишком поздно. Левая рука Шэннон успела забраться слишком глубоко ей под юбку, а ее нога уже терлась об ногу гостьи, нейлон по нейлону. Правая рука Шэннон продолжала оставаться на ее плече. Потом она опустилась ниже, чтобы расстегнуть пуговицы на блузке другой женщины. Затем ловко спустила одну бретельку лифчика. Хорнстрем попыталась было подать голос, возможно, чтобы возразить. Но губы Шэннон были наготове, и тут же прижались к ее губам в глубоком засасывающем поцелуе.

Пока Хорнстрем дергалась и извивалась от неожиданности, правая рука Шэннон скользнула внутрь ее лифчика, а другая ладонь в тот же момент нашла под юбкой финальную цель, которую искала. Подвергнувшись мощному чувственному натиску на всех фронтах, затуманенная похотью, алкоголем и развратной прозой, женщина смогла лишь издать стон окончательной капитуляции перед губами Шэннон.

***

- Ничего этого не было! – выкрикнула Шэннон, вернувшись в вагон поезда. На мгновение, к ней обратилось несколько взглядов, - В смысле… этого не могло… это не… ненормально.

Она никогда в жизни не чувствовала ни малейших признаков влечения к другим женщинам. И тем не менее, сейчас ее лицо заливал румянец от непристойных воспоминаний о том, каким способом она заключила контракт с первым и лучшим автором серии «Пурпурная проза».

К моменту, когда Шэннон с ней закончила, полуголая и одурманенная сексом Сильвия Хорнстрем была едва в состоянии подняться с ковра, чтобы поставить свою подпись на контракте – о передаче издательству прав на десять ее следующих книг. А к моменту, когда Шэннон закончила редактуру и переработку ее первой рукописи, корректоры едва не подрались за право первого прочтения. Шэннон порционно делилась фрагментами романа со своими подопечными из «Клуба Радости».

Все это было невероятно. Просто невозможно. Шэннон крепко закрыла глаза, пытаясь отфильтровать очевидно бредовые воспоминания, какими бы реальными они ни казались. Как могла ее собственная жизнь превратиться в какое-то подобие одной из развратных книжек Хорнстрем? И как можно быть уверенной, что этих вещей не было, но в то же время помнить их более ярко, чем свой сегодняшний завтрак? Думать было слишком трудно, и ситуация усугублялась нарастающими звуками все более бурного публичного секса вокруг.

Она раскрыла глаза. Прямо перед ней, большегрудую девушку с упоением трахал мужчина, стоявший позади нее. Ее леггинсы были спущены до колен, груди полностью оголены и обхвачены мужскими руками, а ее попка прижималась к паху мужчины, заставляя его еще глубже вгонять свое орудие в ее пещерку. Она каким-то чудом продолжала держаться одной рукой за поручень, постанывая и вскрикивая с каждым влажно-хлюпающим движением ее едва-знакомого любовника.

В паре рядов за ними, сногсшибательно-красивая азиатка (была ли она раньше такой привлекательной?) судорожно хватала ртом воздух, увлеченная процессом взаимной мастурбации со своим молодым соседом. Ее ноги были широко разведены, чтобы предоставить мужчине лучший доступ под ее обтягивающее мини-платье (было ли оно раньше таким коротким?). Его ширинка была расстегнута. Изящная ладошка женщины в уверенном ровном темпе скользила вверх-вниз по его члену. Пока Шэннон за ними наблюдала, женщина подалась к соседу, наградив его долгим, влажным поцелуем.

Шикарная блондинка с дистанционно-управляемым вибратором отчаянно вдавливала одну ладонь в свою промежность, другой рукой пощипывая соски, будучи полностью погружена в свой собственный мир. Ее пышные волосы беспорядочно рассыпались. Позади нее, школьницы тоже абсолютно забылись, увлекшись друг другом. У темноволосой девушки ее белые трусики были стянуты до самой обуви, спутывая ей ноги. Одной рукой она обнимала свою кудрявую одноклассницу, прижимая ее к себе. Рука подруги скрывалась у нее под юбкой. Их бедра ритмично напрягались и время от времени почти синхронно взбрыкивали.

Шэннон обвела их всех взглядом, все еще шокированная сверх всякой меры. Она чувствовала, будто теряет связь с реальностью, подобно лодке, оторвавшейся от якоря, которую несет бурная река в чащу неведомого тропического леса. Между тем, мужчина рядом с ней, был совершенно не обеспокоен тем, что обычный вагон электрички превратился в декорации для дичайшей оргии. Не смущало его и то, что каждая женщина в вагоне каким-то образом оказалась невероятно сочной и привлекательной. Он с одобрением поглядывал по сторонам, но никак не комментировал происходящее. Вместо этого он обратился к Шэннон.

- А вы снова берете работу на дом, как я погляжу? – прокомментировал он.

Шэннон перевела взгляд вниз. Вместо дурацкого любовного романа, который она читала (или не читала?), у нее на коленях лежал планшет с работы. На экран была выведена черновая версия рукописи следующей нетленки Хорнстрем под названием «Жаркая свадьба» (в печать через две недели). Изюминкой книги было описание всех возможных соблазнений, которые могут быть осуществлены подружками невесты на свадьбе: с родственниками жениха и родственниками невесты, со свидетелями и гостями, с юными и зрелыми, с мужчинами и женщинами, до, во время и после праздника. Включая даже один минет под столом во время торжественной церемонии. Ну, по крайней мере, все эти сцены в книге будут, когда Шэннон закончит ее редактировать.

Однако охнуть от изумления девушку заставила вовсе не рукопись. А скорее то, что несколько ограничило ей обзор при взгляде вниз – пара огромных буферов, которые определенно не могли принадлежать ей. Округлые и высокие и безумно-большие, они туго натягивали ее лиловый пуловер, под которым был лишь тонкий полу-прозрачный лифчик, украшенный красными цветами.

Шэннон поспешно приступила к более тщательному осмотру своей внешности. Все прочие части ее тела были столь же потрясающими, как и ее сиськи. Ее ранее блеклые и ломкие волосы теперь спадали вниз каскадом светло-русого шелка, извиваясь упругими локонами почти до середины спины. Ее фигура поражала воображение невероятной комбинацией совершенных изгибов, а черты ее лица были чувственными и порочно-манящими. Весь ее облик словно был перерисован в каком-то божественном фотошопе, которым управлял рукоблудящий подросток. Ниже короткого лилового пуловера на ней были красные шортики в обтяжку, колготки цвета спелой сливы, и черные кожаные сапоги до колен.

- Как… что со мной, как я стала такой… красивой! – воскликнула Шэннон, глазея на собственное тело. Она провела ладонью по одному узкому черному сапогу, словно не веря в его реальность. Как она могла выбрать такой безумно-вызывающий прикид для работы? Шэннон всегда любила удобную одежду. Однако, это и был ее самый скромный, комфортный наряд – напомнило подсознание. Каблуки, например – всего каких-то 7 сантиметров. Никакого сравнения с ее белыми ботфортами на 12-сантиметровых шпильках, или розовыми сапогами с пряжками и на 5-сантиметровой платформе, или…