Отель «Белый носорог»

— Слава Богу, этим не десять лет.

— Не волнуйся, Тлага, молоденькие тоже набегут сюда с дарами, как только узнают, что Кариоки решил задержаться на ферме «Керн».

— Мужской разговор?

Сзади подошла Гвенн с провизией в корзинке и дробовиком.

Кариоки ухмыльнулся и отошел в сторону.

— Что ты сажаешь, Энтон?

— Сюрприз для хозяйки. Яблони из Германии, высший сорт. Подарок отца Эрнста. Сеянцы еще молоды, но я хочу посадить их до своего отъезда. — Почему она молчит? — Тебе еще надо бы посадить груши и чеснок.

Гвенн не шелохнулась.

— Съездим с тобой к инвалидам, — продолжил Энтон, — а потом мы с Эрнстом отправимся добывать золото.

На душе скребли кошки. Будет ли Гвенн в безопасности? А может, ему просто не хочется с ней расставаться? Может, он, как последний идиот, бежит от того, что ему по-настоящему дорого?

Гвенн без слов опустилась рядом. Она твердо решила не давить на Энтона. Если он решит остаться, пусть сделает это по своей воле.

Энтон выкопал во влажной земле еще одну маленькую квадратную ямку. Достал из деревянного ящика сеянец и укрепил как следует перед тем, как засыпать. Он посадил уже целый ряд из восемнадцати будущих деревьев, заботливо укутал основание соломой и окружил низенькой земляной насыпью. Потом огородил весь участок проволочной сеткой для курятника. Рядом, за двойной сеткой (защита от мелких хищников), бегали и сами цыплята. Превосходные красные куры, подарок Оливио, жирные и необычайно драчливые — особенно после появления Адама, петуха леггорнской породы.

— Почему ты копаешь квадратные ямки? — немного раздраженно спросила Гвенн.

— Так учил мистер фон Деккен.

Энтон достал из кармана мятую рукописную инструкцию.

«Непременно делай квадратные ямки, — вслух прочитала Гвенн, восхищенная четким почерком Гуго фон Деккена. — Если они круглые, корни закручиваются внутри круга, а если квадратные — устремляются в углы и дальше пробивают себе дорогу в земле. Так деревья вырастут более крепкими. Сделай все как положено, сынок, и, если даже ты не станешь фермером, мои яблони будут радовать твоих внуков».

Щеки Гвенн окрасил румянец.

— Пора, — коротко произнес Энтон и выпрямился. Взял свой «меркель» в чехле из шкуры газели и повел Гвенн по наспех сколоченному мосту, соединившему бунгало с остальной территорией фермы «Керн». С одного берега на другой перебросили два ствола высоких хинных деревьев и сделали настил из прибитых к ним гвоздями сучьев и веток.

Утром Энтон в очередной раз обследовал реку. Старое ложе Эвасо-Нгиро уже немного подсохло и начало затягиваться илом. Пока оно не совсем исчезло, небольшое озерцо отделяло дом от земли на востоке. Внимание Энтона привлекла стайка ткачиков, занятых строительством висячего гнезда на суку фигового дерева. Вот из кого вышли бы первоклассные фермеры!

Гвенн сложила брезент, которым был укрыт «эксельсиор», Энтон проверил бензин и зажигание. Гвенн прикрепила к заднему сиденью тушу только что подстреленной импалы — подарок инвалидам. Потом повязала шарфом голову и, надев авиаторские очки Эрнста, забралась в коляску.

Они понеслись на север по необозримой равнине. При виде нового пейзажа Энтон ожил. Его радовал встречный ветер и рев двигателя. Справа от них под дубом завтракала колония бабуинов. Рассевшись, как для чаепития, они аккуратно брали пищу пальцами, не спеша поглощая омытые дождем белые и розовые цветы.

Даже на средней скорости «эксельсиор» нещадно бросало из стороны в сторону, когда Энтон огибал крупные валуны и колючие кусты. Обитатели буша разбегались перед ними, как косяки рыбы перед рассекающим волны носом корабля. В траве прошмыгнула стайка турачей. Метнулись зебры, поднимая пыль, и, отбежав на приличное расстояние, оглянулись — что происходит? Из-под колес выскакивали зайцы и карликовые антилопы — дукеры. Белобрюхие дрофы разбегались, как стаи гусей, и взлетали вверх. Энтон различил невдалеке повернутые в их сторону головы трех любопытных жирафов. Он сбавил скорость и показал их Гвенн. Она с улыбкой кивнула.

Перед ними поднялись в воздух еще две элегантные дрофы с серыми и черными перьями. Они долго, как перегруженные аэропланы, бежали впереди мотоцикла и наконец, набрав скорость, оторвались от земли.

Час спустя они достигли каменистого ступенчатого холма, выступающего из густого буша, как стопка серых тарелок. Энтон притормозил и повернулся к Гвенн. Ее щеки под авиаторскими очками были исцарапаны в кровь. В кожу лица впились колючие шипы.

— Ох, извини, — покаянно проговорил Энтон. — Это я виноват.

Гвенн покачала головой.

Он осторожно, одну за другой, вытащил колючки. В ранках выступила кровь. Энтон вспомнил, как Анунциата исцарапала ему живот. «На природе — слаще всего!»

Он оторвал полу рубашки и, смочив водой, вытер Гвенн лицо. Его поразил откровенный взгляд зеленых глаз.

— Спасибо. — Она наклонилась и поцеловала его в щеку.

Энтон вспыхнул. Ему страстно хотелось заключить Гвенн в объятия, но она подхватила корзинку и спрыгнула на землю. Они вскарабкались на вершину холма. Поднялся ветер.

Волосы Гвенн разметались на ветру. Энтон залюбовался ею, вспоминая, как шлюпка уносила ее к берегу Момбасы.

— Интересно, что там, за горами?

В этом-то все и дело, подумала Гвенн. Она понимала: Энтон хочет быть с ней, но ему не нужна ферма. Ему нужна Африка.

Они перекусили в небольшом песчаном углублении между камнями, вдыхая аромат желтых цветов. Смеялись, болтали о Велли и Кариоки, Оливио и Пенфолде — и ни слова о предстоящем отъезде Энтона или о проблемах на ферме «Керн». И все это время Энтон чувствовал поцелуй Гвенн. Он не был уверен, что понял значение этого поцелуя, но знал: нельзя упускать момент. Он должен к ней прикоснуться!

Он погладил щеку Гвенн, а потом завел ладонь ей за голову и запустил пальцы в волосы на затылке. Она закрыла глаза и запрокинула голову, чтобы полнее насладиться лаской.

Неожиданно снизу послышался шорох. Они подползли к краю углубления и посмотрели вниз.

Там сбилось в кучу семейство длинноногих красных обезьян. Две крупные обезьяны — очевидно, родители — стояли на задних конечностях, для устойчивости опираясь также на отвердевшие хвосты. Они впились глазами в густой кустарник. Самка — чуть ли не вдвое меньше самца — стиснула в руке небольшую ящерицу. Самец отступил к вершине холма и залез на высокий куст акации. Окольцевавшая шею шерсть встала дыбом. Самец продолжал напряженно вглядываться в кусты. Маленькие круглые уши трепетали. Близко посаженные глаза сверкали из-под густых длинных бровей. Внезапно он обнажил клыки и с пронзительным воплем прыгнул вниз. Самка спешно увела детенышей в сторону.

— Наверное, леопард, — прошептал Энтон. В ушах запоздало громыхнуло предостережение Гуго фон Деккена: правило номер один — никогда не ходить в буш без винтовки или дробовика.

Он осторожно свел Гвенн вниз. Они спрыгнули на песок и услышали жуткий рев со стороны мотоцикла.

Зажав в одной руке нож, а в другой — камень, Энтон подкрался ближе; Гвенн — за ним. Сначала им показалось, будто там пируют гиены. Потом они увидели большие круглые уши и длинные стройные лапы. Дикие собаки! Пять похожих на волков хищников, каждая весом примерно шестьдесят фунтов. Винтовку Энтона вытащили из коляски. Три поджарые собаки с короткой шерстью нещадно терзали чехол из кожи газели. Еще две сорвали брезентовое покрывало с туши импалы. На черных собачьих мордах блестела кровь. Они еще не почуяли людей.

Энтон не глядя протянул руку и на ощупь вытащил из кармана куртки Гвенн четыре патрона. Отдав ей нож, он с громким криком, подбив камнем одну собаку, подскочил к хищникам и прыгнул в коляску, где осталось заряженное ружье Гвенн.

Застигнутые врасплох собаки взвыли и завертели головами в поисках возмутителя спокойствия. Энтон пальнул из обоих стволов; две собаки рухнули наземь. Остальные шмыгнули в кусты.

Пока Энтон перезаряжал «меркель», Гвенн забралась в коляску. На поляне показались еще собаки — целая стая. Некоторые почти добрались до мотоцикла. Энтон включил зажигание.