Райский уголок. По велению сердца

— Да?

— Мисс Хартфорд, не так ли? — вежливо обратилась к ней Рейчел.

Морщина на лбу как будто стала глубже.

— Так оно и есть. — Ее слова прозвучали вопросительно.

Рейчел протянула руку, не снимая перчатку.

— Рейчел. Рейчел Пэттен. Мы не встречались с вами с тех пор, как я была девочкой.

Что-то мелькнуло на лице женщины. Потрясение? Неприязнь? Отвращение? Рейчел не могла подобрать подходящего слова. Она решила не терзать душу, подыскивая должное определение.

— Мама дома?

— Да, дома. — Слова прозвучали довольно грубо. Женщина фактически загородила дорогу к входной двери и стояла не двигаясь.

— Мне бы хотелось увидеть се. — Рейчел по-прежнему старалась оставаться в пределах учтивости, но в ее голосе зазвучала твердость.

— Она вас не ждет. — Это было сказано резким обвиняющим тоном.

— Я знаю. Но у вас нет телефона…

— Вы не писали.

— У меня не было времени писать. — Голос Рейчел выдавал нетерпение, которое она не сочла нужным скрывать.

— Гвен?.. — послышалось изнутри дома. — Гвен, кто это? С кем ты разговариваешь? — В открытой двери возникла фигура, рукой прикрывающая глаза от солнца.

— Кто там?

Прежде чем повернуться, Гвендолин Хартфорд бросила на девушку взгляд, полный неприкрытой неприязни.

— Это Рейчел, миссис Пэттен. — Ее голос смягчился, а лицо сразу стало добрее. — Ваша дочь.

Несколько мгновений стояла тишина. Шарлотта Пэттен застыла точно изваяние, опершись одной рукой о дверной косяк, а другую положив на грудь. Она сохранила прежнюю стройность и миловидность, хотя мягкие пушистые волосы потеряли свой цвет, а бледная тонкая кожа собралась вокруг голубых глаз крошечными морщинками.

— Рейчел? — сказала она словно выдохнула, то ли потрясенная, то ли испуганная.

— Да, мама, это я. — Решительно обогнут женщину по имени Гвен, Рейчел подошла к матери и наклонилась, чтобы поцеловать ее в щеку. Шарлотта не сделала ни единого движения. Ни для того, чтобы ответить на приветствие дочери, ни для того, чтобы уклониться от ее поцелуя.

— Ну, что же… — Она сделала шаг назад. — Пожалуй, тебе лучше войти.

Внутри было темно и прохладно. В комнатах было прибрано с той же педантичной аккуратностью, что и в садике снаружи. Мебель натерта до зеркального блеска, шторы чистые и накрахмаленные, ни пылинки вокруг. Небольшой огонь в камине придавал интерьеру особый уют. Над каминной полкой висел портрет одетого в мундир мужчины с красивым улыбающимся лицом. Фотографии того же человека украшали фортепьяно и шкаф для посуды. На фотографии, что стояла на фортепьяно, он сидел на каталке в саду, а Шарлотта пристроилась у его ног на траве. Рейчел хорошо знала этого мужчину. Дядя Питер, брат ее отца. Человек, ради которого Шарлотта бросила мужа и дочь. Он умер много лет назад.

— Ну… — Шарлотта стояла спиной к окну, сжав перед собой руки. Голос звучал неестественно бодро; она даже не пыталась скрыть своей холодности. — Вот это сюрприз. Как ты поживаешь?

После секундного колебания Рейчел ответила, тоже стараясь соблюсти внешнюю видимость приличий:

— Я… хорошо, спасибо. А ты?

Если Шарлотта и заметила некоторую нерешительность дочери, то никак не показала этого.

— Великолепно. Просто великолепно. На прошлой неделе я немного простудилась, но моя дорогая Гвен ухаживала за мной, как только могла. Она просто сокровище. — Шарлотта подошла к небольшому фортепьяно и передвинула на другие места фотографию, пепельницу и вазу для цветов, что стояли на нем. Затем повернулась и замерла в ожидании.

Рейчел прикусила губу.

— Мама…

— Хотите чаю? — Гвен Хартфорд появилась в дверях. Она уже сняла свою шляпу. Ее рыжеватые волосы, уложенные волнами, выглядели как-то неестественно, словно парик.

— Да, пожалуйста, Гвен, дорогая. И торт. Ореховый торт, который ты испекла вчера. Это было бы замечательно.

Рейчел подождала, пока за женщиной закроется дверь.

— Мама… — снова начала она, и снова замолчала.

Шарлотта подняла брови, всем своим видом показывая, что терпеливо ждет продолжения разговора. Поскольку Рейчел молчала, она спокойно произнесла:

— Ну? Я не думаю, что ты проделала этот путь только для того, чтобы спросить о моем здоровье и выпить чаю с тортом.

Рейчел отвернулась от нее и долго стояла, стягивая перчатки палец за пальцем, затем бросила их вместе с сумочкой на стоящий рядом столик.

— У меня неприятности.

Наступило тягостное молчание.

— Почему ты приехала ко мне?

— Мне нужны деньги. — Рейчел повернулась к ней, в голосе прозвучала настоятельная просьба. — Пожалуйста, мама. Сто двадцать фунтов. И как можно быстрее.

Лицо матери оставалось совершенно непроницаемым.

— Ты думаешь, что говоришь?

Рейчел задержала на ней холодный взгляд голубых глаз, потом опустила голову.

— Какая глупость! Ужасная глупость! — Слова прозвучали весьма неприветливо.

Рейчел вскипела от бешенства, но стиснула зубы и промолчала, сдерживая свои чувства.

Шарлотта вновь повернулась к фортепьяно и поправила цветы в вазе.

— А твой… отец? — спросила она, слегка запнувшись.

— Он ничего не знает, — резко ответила Рейчел. — И не должен знать! Ты не скажешь ему?

В ответ прозвучал короткий и безжалостный смешок.

— Разве я когда-нибудь говорила что-либо твоему отцу? Разве он когда-нибудь слушал меня, даже если я и говорила? Нет, Рейчел, не скажу. — Она бросила на дочь через плечо косой взгляд. — И все-таки я не понимаю, почему ты пришла ко мне.

Рейчел сердито вскинула руки.

— Да потому что ты моя мать, ради всего святого! Потому что однажды ты хотела сделать то, что я хочу сделать сейчас! Потому что ты в долгу передо мной! Ты наверняка знаешь — должна знать, — что я сейчас чувствую!

Медленно повернувшись, Шарлотта посмотрела на дочь с нескрываемой неприязнью.

— Это две разные вещи, Рейчел, сухо сказала она. — Смею предположить, тебя ведь… — она собралась с духом и отчетливо произнесла, — …не изнасиловали?

— Нет. Разумеется, нет!

Мать слегка пожала плечами. Рейчел вся дрожала от гнева и унижения.

— Я не буду умолять тебя, мама.

— В этом нет никакого смысла. Я не дам тебе денег в любом случае. Ах, Гвен, благодарю. Поставь на стол, пожалуйста.

Отвернувшись от обвиняющего взгляда блеклых глаз служанки, Рейчел сложила руки на груди, сдерживая гнев. Услышав, как вновь закрылась дверь, она повернулась, чтобы посмотреть в лицо матери.

— Он мне не нужен! — тихо сказала она, сжав зубы, чтобы не закричать. — Не нужен! Лучше умереть…

Шарлотта не подала виду, что услышала или поняла прозвучавшую в словах дочери угрозу. Она спокойно сидела, разливая чай по чашкам.

Рейчел прервала долгое тяжелое молчание, намеренно обостряя ситуацию. Ее уже ничто не могло остановить.

— Каким он был, мама? Мой отец — мой настоящий отец — каким он был?

Руки Шарлотты, до этого спокойно лежавшие на столе, слегка задрожали.

— Посмотри на себя в зеркало. Вот таким он был.

Рейчел даже не повернула головы к зеркалу, висевшему в алькове рядом с камином. Она хорошо знала отражение, которое могла в нем увидеть.

— Значит, красивый, — сказала она очень тихо.

— Да.

Что-то в голосе Шарлотты заставило Рейчел поднять на нее глаза и задуматься.

— Так ты знала его?

— Я видела его. — Лицо Шарлотты было очень бледным, хотя и спокойным. — Думаю, вряд ли…

— Гак ты встречалась с ним, — Рейчел была неумолима, выстраивая свои мысли в логическую последовательность, — и любила его?

— Рейчел!

— Любила или нет? И ты поощряла его? Этого красивого цыганского парня?

— Он не был цыганом. Он был ирландцем.

Рейчел уставилась на нее.

— Что?!

Шарлотта молчала.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что он был ирландцем.

— Но… цыган… ты говорила, цыган. «Цыганское отродье» — так ты меня называла. Я слышала, как ты…

Шарлотта пожала плечами.