Роман о Виолетте

чину?

– Ни разу.

– О, теперь мой черед преподать тебе кое-что новенькое.

– У вас есть эти штуки?

– Всех видов.

– Ну не томите же!

– Сдается мне, мы больше не обращаемся друг к другу на «ты».

– Не все ли равно, главное, что мы любим друг друга, разве не так?

– О да, еще как!

И их прекрасные губы слились в поцелуе.

– Погоди, не торопись, – остановила ее Одетта, – сначала я пороюсь в своих ларчиках.

– Можно и я с тобой?

– Пошли.

Они направились в туалетную комнату. Отперев зеркальный шкафчик с двойным дном, Одетта достала оттуда ларец и два футляра, подобные турецким седельным кобурам.

Выставку решено было устроить на козетке, где они и расположились.

– Сначала я покажу тебе тот, что в ларчике… Это сокровище, имеющее не только историческую, но и художественную ценность: считается, что это работа самого Бенвенуто Челлини.

Одетта открыла ларец из красного бархата – и глазам Флоранс предстал истинный шедевр резьбы из слоновой кости.

Это было точное, в натуральную величину, воспроизведение мужских гениталий; головка и ствол были тщательно отполированы, тестикулы же, предназначенные для рук владелицы или владельца, отличались необычайно тонкой резьбой.

На искусно сымитированной шероховатости кожи и округлостях тестикул были вырезаны геральдические лилии Франции и три перекрещивающиеся полумесяца Дианы де Пуатье.

Не оставалось никаких сомнений, что чудесная драгоценность в свое время принадлежала дочери г-на де Сен-Валье, вдове г-на де Брезе и общей любовнице Франциска I и Генриха II.

Вначале Флоранс взирала на этот предмет с удивлением: сначала с любопытством, а затем с восхищением.

С удивлением, поскольку она впервые прикасалась к изделию столь необычному.

С любопытством, поскольку она не разбиралась в его устройстве.

И наконец, с восхищением, поскольку она была прежде всего артисткой, а перед ней предстало произведение искусства.

Рядом с мастерски изображенными резными волосками, на месте соединения с тестикулами, ствол едва заметно отвинчивался, раскрывая довольно сложный механизм, сродни часовому. Он приводил в движение поршень, установленный внутри и предназначенный для того, чтобы через узкое отверстие, напоминающее природное, впрыскивать смягчающую жидкость во влагалище.

Такая жидкость – будь то молоко, сок алтея или даже рыбий клей (это вещество ближе, чем все прочие к семенной жидкости) – должна была заменить сперму.

Флоранс была несколько смущена тем, что этот предмет размером вдвое превосходил банан, которым она недавно пользовалась, графиня с улыбкой представила ей видимое доказательство: одно нажатие – и инструмент вошел без труда.

– Видишь, – сказала она, – провалился без всяких усилий, а ведь у меня там нешироко.

Флоранс наклонилась. Никакого обмана: только тестикулы помешали годмише продвинуться дальше.

Сначала графиня попробовала действовать с ним, как с бананом.

Она лишь надавила им, но даже это простое надавливание разожгло ее сладострастие.

– Надо