Роман о Виолетте

сь, приподнявшись, она открыла глаза, и рот ее очутился напротив вожделенного огненного букета.

Теперь, когда первые страсти немного улеглись, утомленная, но вовсе не пресыщенная Флоранс отдалась ощущениям более утонченным; она наградила благоухающие кустики нежным поцелуем – и перед ее взором раскрылись спрятанные в них сокровища любви, знакомые ей доселе лишь на ощупь.

У графини никогда не было детей, так что и губы ее, и влагалище сохранили безукоризненную свежесть и тот очаровательный бледно-розовый оттенок, который называют цветом «бедра нимфы». Флоранс раздвинула большие срамные губы, и тут ее внимание привлекла стоящая рядом корзинка с виноградом, персиками и бананами; взяв самый миниатюрный и самый яркий персик, она вставила его в малые срамные губы, наполовину прикрыв его большими губами.

– Что ты там творишь? – поинтересовалась Одетта.

– Позволь мне побыть садовницей и сделать тебе прививку. Ты не представляешь, как хорош персик в таком обрамлении; будь я живописцем, я изобразила бы этот плод, но не ради него самого, а ради оправы.

– Только бархатистая эта кожица, воспетая поэтами, сравнивавшими ее с женскими щечками, колется точно иголками.

– Потерпи чуть-чуть, я сейчас поправлю.

Серебряным ножом она очистила кожицу персика, которая – подобно тому сложенному вдвое лепестку розы, что всю ночь мешал уснуть изнеженному сибариту, – раздражала необычайно чувствительную слизистую оболочку графини, разрезала персик пополам, извлекла косточку и снова поместила в оправу.

– Совсем другое дело, – отозвалась Одетта, – приятно, прохладно. С ума сойти можно!

– О, жаль, тебе не видно!.. Половинка персика словно вросла в тебя, возвращая утраченную невинность. О, как я жажду отведать тебя, останови мои алчущие зубы, когда они станут рвать тебя на части.

Продолжая вдавливать половинку персика в большие губы, она прильнула ртом к розовой впадинке, образовавшейся на месте косточки, языком и зубами принялась углублять и опустошать углубление, смакуя нежный вкус; тем временем Одетта, распаленная движением персика, с невыразимым наслаждением ощущала приближение разрушительного орудия, готового смести любые преграды на своем пути.

В конце концов препятствие целиком устранено, и теперь ничто не в силах противостоять тарану, пробившему передовые оборонительные сооружения и рвущемуся в цитадель.

И вот уже ворота цитадели распахнуты настежь и, казалось, с радостью готовы приютить врага, более того, распахнуты так широко, что Флоранс, чувствуя свое бессилие и ни на миг не прекращая действовать, вновь обратила взгляд на корзинку с фруктами, протянула руку, достала самый красивый банан, очистила его от кожуры и, зажав один его конец между зубов, неожиданно втолкнула другой конец до дна вагины ничего не подозревающей Одетты, проделывая им поступательные движения, сродни тем, которые производит любовник предметом несколько иного свойства.

Одетта вскрикнула от удивления и восторга:

– О, ты рискуешь превратиться в мужчину!.. Берегись!..