Горький ветер

— Но когда? Когда? Долго это будет продолжаться, все эти вопросы?

Она смотрела на Данза, и он не решался встретиться с ней взглядом.

— Это зависит от многого. Но мы дадим вам знать, если возникнут затруднения.

— Что вы называете затруднениями? Какие еще могут быть затруднения?

— Пойдемте, мистер Маддокс, — окликнул Тома Данз.

— Я задала вам вопрос! — сказала Линн, идя за ними по дорожке. — Какие затруднения вы имели в виду?

— Линн, пожалуйста! — сказал Том умоляюще. — Не переживай. Ты должна успокоиться!

— Том, я боюсь! Мне кажется, тебе не нужно идти с ними.

— Не бойся. Они ничего мне не сделают. Они просто надеются, что я споткнусь на чем-нибудь. Иди домой и не стой под дождем. Не волнуйся, я обещаю тебе, что все будет хорошо.

Но Линн стояла в саду, сжав руки в кулаки в карманах передника, глядя, как они уводят его.

На улице, когда они садились в машину, к ним подошли Престоны.

— Вы арестуете его? — спросил Эмери.

— Нет! — сказал Данз с раздражением. — Он едет в участок по собственной воле, потому что согласился ответить на дальнейшие вопросы.

— Но ведь вы его арестуете, когда приедете туда?

— Пожалуйста, уйдите с дороги и дайте нам проехать.

Они сели в машину и уехали, а Эмери остался, ругаясь. Он поспешил к мотоциклу.

— Поехали, вы, трое. Тут нечего ждать. Метью, можешь подбросить нас до дома сначала, а потом поезжай в Чепсворт в участок. Я хочу знать, что будет дальше.

— Но я еще не обедал!

— Можешь купить себе сандвич, когда приедешь в Чепсворт. Но не забудь, что я тебе велел! Не приходи домой, пока не узнаешь, что они сделают с Томом Маддоксом! — Пока Метью надевал мотоциклетные очки, Эмери смотрел на Линн, все еще стоящую под дождем. — Она должна считать, что ей повезло, что его забрали, пока он не убил ее так же, как нашу Тилли.

Метью нажал на стартер, и двигатель заревел. Они поехали в сторону Хантлипа. В лесу у Скоут-хауса Менор полиция продолжала поиски.

Когда Линн вернулась на кухню, ее поразила пустота. Кресло Тома, стоявшее у окна, его тарелка с несколькими крошками, его пустая чашка, лежавшая на блюдце, — все это было похоже на привидения, и она едва могла смотреть на них.

Сев на скамейку, она выпрямилась и заставила себя дышать медленно и глубоко, пока оцепенение не ушло из ее сердца. Ей ужасно хотелось, чтобы отец был сейчас рядом, потому что ей казалось, как всегда казалось в детстве, что он знает, что делать. И это желание было столь велико, что она вскочила и подошла к окну, убежденная, что слышала его шаги на крыльце. Но она ошиблась. Его там не было. Она знала, что теперь ей нужно идти к нему.

Она встала и надела пальто, накинула на голову платок и сунула ноги в калоши. Часы показывали пять минут второго, и она вышла на дождь.

В Коббзе, когда часы на крыше мастерских пробили очередной час, с флюгера слетела ворона, и он начал вертеться под ветром. Джесс стоял у окна в гостиной. Он смотрел, как ворона полетела в сторону Энстера.

— Уже два часа. Мы ужасно опаздываем.

— Жених должен опаздывать. Бабушка так говорит. Так уж положено.

Бетони улыбнулась ему, видя, как он хмурится, глядя на часы. Она подошла и взяла их у него из рук, а потом сунула в карман жилета, где они и должны были лежать. Она сжала его руки в своих, чтобы они не теребили галстук и воротник.

— Только взгляни на дождь! — сказал он ей. — Он меня раздражает до безумия! И зачем только ты выбрала октябрь?

— Сегодня день моего рождения. Мне двадцать четыре. Мне этот день показался таким же хорошим, как и остальные. Что значит капелька дождя?

— Она испортит твое платье. Вот почему это имеет значение. И где же платье, которое ты собираешься надеть?

— Здесь, под рукой, на спинке стула.

— Я нормально выгляжу в этом новом костюме? У меня пробор прямой? Я хорошо побрился, что скажешь?

Он освободил руки и потрогал волосы, которые были тщательно причесаны и блестели, как солома. Он пощупал подбородок, критически заметив следы щетины.

— Ты очень красивый, — сказала Бетони, — и слишком молодой, чтобы быть моим отцом.

— Церковь будет переполнена. Ты же это понимаешь? Народ все время будет прибывать. Я уже в двенадцать видел их.

— Надеюсь, им хватит места, чтобы сесть.

— Нет, — сказал он, — и не надейся! Многим придется стоять на улице. И даже дождь их не остановит, поверь мне.

Он повернулся к обеденному столу, который раздвинули на всю длину, покрыли белой дамасской скатертью, и он уже ломился от угощения.

— Вот холодная запеченная оленина. Ты видела? Миссис Эндрюс прислала ее вчера. — Он взял ложку и протер о рукав пиджака. — Конечно, — сказал он, — люди будут есть на кухне.

— Ты имеешь в виду работников из мастерской?

— Стол на кухне еще обильнее, чем этот. Твои мать и бабушка очень постарались, и сестра тоже.

— Ты, полагаю, тоже будешь есть на кухне, — ты ведь плотник, как и они? И Дик, и дедушка тоже.

— Только не мы! Нет таких правил! Только не семья невесты! — И отвернувшись от ее дразнящего взгляда, сказал: — Люди будут себя лучше чувствовать в своей компании. Они не очень хорошо будут смотреться среди гостей со стороны капитана и его матери.

— Майкл захочет, чтобы они сидели вместе с нами, — сказала она, — и я тоже.

— Боже мой, только взгляни на часы! Куда мог подеваться этот парень?

— Прошло только пять минут, отец. Постарайся успокоиться и перестань суетиться.

— Очень хорошо, — заворчал Джесс. — Нужно было нанять еще один экипаж. Я же говорил!

Майкл, его мать, дядя с тетей из Илтон Лайя и его лучший друг майор Петер Томас поехали в церковь в экипаже из Кингз-Хилл-хауса с лакеем в ливрее на козлах. Семья Бетони поехала в бричке, и Дик должен был вернуться за невестой и ее отцом.

— Это, наверное, из-за того, что Даффер потерял подкову? — предположил Джесс. — Или даже охромел. В таких случаях это всегда случается.

В задней части дома хлопнула дверь, и Джесс схватил платье Бетони.

— Ну, вот и он! Наконец-то! Лучше поздно, чем никогда. — И когда в комнату вбежал Дик, он спросил: — Боже мой, что ты так долго?

— Том! — вымолвил Дик. — Полиция увезла его в Чепсворт.

— Кто тебе это сказал? — спросила Бетони.

— Я сам видел. Я как раз ехал из церкви, а они проехали мимо. Том сидел на заднем сиденье.

— Ты их остановил спросить, почему?

— Не было возможности, — сказал Дик. — Пока я понял, что происходит, машина уже проехала. Я поехал прямо сюда, но пока стоял там и думал, что делать, подъехали Престоны на мотоцикле. Они, кажется, были в Пайкхаусе все утро и видели, как забрали нашего Тома.

— Они сказали, что его арестовали?

— Нет, они сказали, что не совсем так.

— Бога ради, что они сказали?

— Они сказали, что он получил то, что заслужил. Они сказали, что мы прочитаем обо всем в газетах.

— А что с Линн?

— Осталась дома, — сказал Дик.

— Законы! — сказал Джесс, глядя нетерпеливо на Бетони. — Это должно было случиться именно в день твоей свадьбы! Ну было ли такое невезение когда-нибудь? — Ему казалось, он едва может видеть Дика. Почему у этого парня не хватило ума рассказать об этом после свадьбы?! — Не обращай внимания, моя радость. Постарайся не дать этой неприятности испортить тебе такой день. — Он подошел к ней с платьем.

Бетони уставилась на каминные часы. Голова у нее работала совершенно ясно. Свадебная церемония займет, возможно, полтора часа. Она кончится к четырем. Не так уж долго, сказала она себе, если она уйдет из церкви сразу же после венчания. И все-таки очень долго, говорило что-то внутри ее. Она уже решила этот вопрос.

Она мысленно видела лицо Майкла, ждавшего ее в церкви. Казалось, он знает, что она задумала; его серые глаза пристально смотрели на нее, в них было беспокойство; он просил ее прийти. Потом она увидела лицо Тома, его глубокие темные глаза с невидящим взглядом, смотрящие сквозь нее и не просящие ни о чем.