Райский уголок. По велению сердца

Дафни на какой-то момент почувствовала облегчение, что теперь может передохнуть от всего этого. Она вспомнила ночь, искрящуюся радостью и шампанским, когда они были в упоении от любви — Дафни с легким унынием призналась сама себе, что такое случалось настолько редко, что могло считаться маленьким событием в ее жизни.

Их обоих тогда приятно удивило, что они вполне насладились друг другом. Дафни, довольная и счастливая от того, что она испытала, долго лежала после этого рядом с Тоби, прислушиваясь к его тихому и ровному дыханию. Когда он пошевелился и, повернувшись, снова придвинулся к ней, она была готова, даже более чем готова к повторению.

Ей было очень трудно сообщить отцу, что он практически потерял контроль над своей собственной компанией, хотя бы и в пользу дочери, которая, признавал он это или нет, фактически долгие годы была его правой рукой. Первый взрыв негодования был, понятно, направлен против тетушек.

— Я заставлю их удостоверить этот факт!

— Не будь наивным, папа. Они никак не нарушили закон, так же как и я, и ты это знаешь. — Дафни говорила спокойно и решительно. — Я полагаю, тетя Клара посчитала, что уж если я имею право участвовать в выборах, то мне можно иметь голос и в некоторых других случаях.

— Но ведь существует соглашение, — цеплялся за свое старик. — Акции сначала должны быть предложены мне.

— Они их не продали. Они их мне отдали. Боюсь, что ты не можешь законно это опротестовать. Все вполне легально, открыто, честно. Тетя Клара ходила к адвокату.

Вытащив из кармана коробку сигар, старик окинул взглядом маленькую, но элегантную гостиную Дафни и засунул коробку обратно.

— Прекрасно! Посвящать адвоката в семейные дела!

Дафни подавила улыбку.

— Она только проконсультировалась, вот и все. Отец, послушай, не обманывай сам себя. Ты же знаешь, что не потянешь весь бизнес.

Про себя Дафни подумала, что бизнес похож на брак. Узы на всю жизнь. Она подавила неожиданный и удививший ее приступ раздражения.

— Ты должен согласиться, что предложение Тоби и его готовность начать это дело являются для Андерскоров наилучшим выходом. Нельзя сейчас проявлять малодушие, надо решиться. На прошлой неделе я была в Дэгенхеме и Бэконтри Хэв. Думаю, мы можем начать там. Как говорят, там ожидается самое крупное жилищное строительство в мире. Отец, строить будут не особняки. Маленькие, очень маленькие семейные домики. Тысячи домиков, Улица за улицей. Выкупленные или снятые. Но пустые, отец, пустые. Ни кровати, ни стола, ни стула. Ни печки, ни кресла. Аккуратные ряды уютных домов. С садиками. С ваннами внутри. Не трущобы. Дом, которым мужчина и женщина могут гордиться. И не только гордиться, но и украшать.

Амос фыркнул.

— Гордостью не оплатишь счета, дорогая. Чем они будут платить? Пуговицами? Откуда у них деньги?

Дафни испустила долгий терпеливый вздох.

— Даже ты, наверное, слышал о Генри Форде?

Амос ничего не ответил, глядя на нее оценивающим взглядом. Затем вновь вынул коробку с сигарами.

— Ох, Бога ради! Если ты хочешь ввязаться в такое рискованное предприятие, то делай, как знаешь!

Дафни подошла к окну и приоткрыла его. Скользящая рама легко сдвинулась с места. Свежий весенний воздух ворвался в теплую комнату, охладив ее разгоряченное лицо. Кустики крокусов расплескали свои цветки по всей лужайке под окном, а в укромных уголках под дуновением ветерка кивали нарциссы.

— В Дэгенхеме я видела строительную площадку нового автомобильного завода. Огромную. Пятьсот акров! Сейчас это болотистая земля, но там уже строят доменные печи, литейный цех, большую фабрику. У них есть даже своя пристань. — Она обернулась, нетерпеливо и возбужденно, насколько позволял ее обычно уравновешенный темперамент. — Завод даст рабочие места многим и многим людям. Его хозяева платят хорошую, стабильную зарплату, И рабочие Форда будут жить в Дэгенхеме, Хифвее, Бэконтри. И не в многоквартирных домах. Отец, это будущие домовладельцы. Говорят также, что будут застроены земли и дальше, в сторону Хорнчерча. На всем протяжении железнодорожных путей в Лондон. И именно там мы должны развернуть торговлю.

Она опять повернулась к нему. Ее голос зазвучал необычно резко:

— Тоби прав, отец. Рынок расширяется. Мы лишь должны не упустить свой шанс.

Он старательно раскурил сигару. Затянулся с видом истинного наслаждения.

— Наверное, ты права, дочь.

— Что?

Его губы привычно передвинули сигару в угол рта.

— Напоследок, дорогая, не очень джентльменский вопрос. Как ты думаешь, что скажет обо всем этом тетя Клара?

Она чуть не рассмеялась, пристально глядя на него.

— Ты это серьезно?

— Где еще ты побывала, кроме Дэгенхема?

— Везде. На юге. Юго-западе. Ездила даже на север, в Энфильд, и дальше. Большое строительство идет и там, и будущие жильцы тоже в основном люди из пригородов. Отец, они строятся везде, поблизости от Лондона. — Она шагнула к нему. — Отец, я видела это, поверь мне. Тоби прав. Спрос растет именно там. И нужно его удовлетворить. Я знаю, мы сумеем сделать это. Дай нам возможность, и ты не пожалеешь.

Опять затянувшись, он поднес сигару к свету и осмотрел ее, словно это была самая главная вещь в его жизни.

— Кажется, мне не из чего выбирать?

Порывисто склонившись к нему, Дафни обняла отца.

— Не нужно расстраиваться. — Ее некрасивое лицо озарилось доброй и теплой улыбкой. — Если ты будешь плакать из-за этого, я могу передумать и сделать все по-другому.

Отодвинувшись от нее, он выпрямился. На его лице тоже появилась легкая улыбка.

— Плакать, девочка? Я уж не помню, когда плакал в последний раз. Однако мы с тобой кое о чем договаривались. Помнишь?

Последовало долгое, понимающее молчание.

— Помню, — сказала она и слегка коснулась губами ею лысеющей головы. — Надеюсь, все будет, как надо.

Рейчел Пэттен не бывала в Брекон Холле всю зиму и всю холодную весну. В Лондоне она, как обычно, пропадала на бесконечных вечеринках, в театрах, ночных клубах, поздно ложилась, поздно вставала, флиртовала, развлекалась, привлекала внимание поклонников. Этим хрупким щитом веселья она старалась отгородиться от мыслей о Гидеоне Бесте, навсегда забыть то, что они открыли друг в друге. Не могло быть никакой связи между Рейчел Пэттен и бедным необразованным цыганом. Было смешно даже думать об этом, и она много смеялась в эту зиму. Со смехом вспоминала она, как танцевала на вечерах; собачья преданность Хьюго Феллафилда вызывала приступы веселья. А когда поздней весной Рейчел услышала о том, что Дафни Смит беременна, то смеялась до слез.

В мире происходили какие-то события, но это никак не трогало ее. В Америке, этой сильной молодой стране, которую война фактически не тронула, зато ослабила, почти истощила ее конкурентов, любой надутый мыльный пузырь в одну ночь приносил кому-то состояние. В Германии, которая потихоньку оправлялась от военной и экономической катастрофы, национал-социализм играл на страхах и предрассудках людей, желавших возродить национальную гордость и престиж. В Британии росли очереди за пособиями по безработице, которая была главным предметом дискуссий на первых послевоенных выборах, и женщины старше двадцати одного года впервые получили право голоса.

— Я отдам свой голос человеку, который составит самый оригинальный коктейль, — хладнокровно сказала Рейчел женщине, которая остановила ее на улице и попыталась убедить в преимуществах одного из кандидатов. — Но только если Джек Бэканам не выставит свою кандидатуру. В противном случае я буду голосовать за нею, ведь он так замечательно танцует. Вы не находите?

Хьюго Феллафилд был сильно озадачен поведением Рейчел. Несколько недель понадобилось ему после возвращения с Мадейры, чтобы набраться смелости и повидать ее. Наконец он решился, но особых надежд встреча ему не внушила. Он был вне себя от радости, когда Рейчел согласилась увидеться с ним, но за час до встречи она позвонила и беспечно отменила ее, расстроив ею окончательно. Два дня спустя она неожиданно появилась на его пороге в одиннадцать часов вечера в сопровождении двух незнакомых молодых людей — они заглянули к Хьюго по пути на вечеринку и пригласили с собой.