Звезды без глянца

— В случае развода, — пояснила она. — Это моя маленькая страховка.

— О, понимаю. — Я старалась сделать вид, будто знаю все о разводе в штате Калифорния. Которым, думаю, я так или иначе скоро стану заниматься.

— Пожалуй, начнем с «Батлфилдс», что скажешь? — Она обернулась, и по ее лицу скользнула тень улыбки. — О Боже, Элизабет, ты, наверное, считаешь меня монстром, да? — спросила она, останавливаясь перед аукционным домом. — Но я не всегда была такой. Именно поэтому я и хочу взять от этого брака все, что смогу. Потому что если счастье купить нельзя, то небольшую компенсацию за тягостное страдание — вполне.

— Я никогда прежде не бывала в «Батлфилдс». — Мне очень не хотелось сейчас развивать тему. — Вы ищете живопись или скульптуру?

— Я подумывала о Дали или Миро. Миро скорее всего не подойдет. Меня беспокоит падение спроса на испанских сюрреалистов. Не хотелось бы покупать то, что потеряет ценность, — сказала она, когда мы передали ключи парковщику и пошли внутрь. — Но опять-таки — какая разница? Деньги-то все равно не мои.

Выяснялось, что Миа Вагнер не такая уж повернутая на всем модном и не питает нежности к красивым вещам. И пока мы блуждали среди картин, я — разинув рот, Миа — записывая что-то в своей кожаной амбарной книге «Смитсон», я поняла, что она очень умная женщина. Конечно, куда более умная, чем ее бедный, судя по всему, стоящий на пороге нищеты муж.

— Я не всегда была сукой, — сказала она между прочим, ясно демонстрируя роднящую ее с мужем черту — хорошее владение грубым языком. — Когда мы впервые встретились со Скоттом, нам было весело. Я работала в «Гагосян» в Нью-Йорке, а он приехал туда на закрытый показ с Дэвидом Боуи и еще с какой-то кинозвездой, я не помню уже с кем. И я пыталась объяснить ему, почему Дэмиана Херста еще рано хоронить. Он настаивал, чтобы я поехала к нему в Мерсер, — и он был так безумно очарователен, что я согласилась. Даже при том, что мой друг был на той же самой вечеринке.

— Похоже на Скотта, — сказала я. — Узнаю его настойчивое обаяние.

— Ключевое слово — «настойчивое», — сказала она, вновь вспомнив, что мы здесь, чтобы «натянуть» ее мужа на несколько миллионов долларов, а не петь ему дифирамбы. — Так или иначе, ухаживание удалось на славу, были и романтические поездки на Бора-Бора, и уик-энды в Риме… Не то чтобы меня это поразило. Я встречалась с мужчинами, у которых было гораздо больше денег и очарования, чем у Скотта. Но с ним я веселилась. Мы могли сидеть в «Баре Гарри» на Венис и умирать со смеху. Или забавлялись у огня в Аспене, и он был самым милым, самым преданным, самым внимательным мужчиной в мире. — Она быстро записала номер Мондриана в свою книгу. — Но я не понимала, что именно этим Скотт постоянно и занимается. Дарит. Он эдакий подарок, который постоянно всем себя раздает. Только теперь он дарит себя всем. Каждой актрисе не у дел, которая встречается на его пути, Дэниелу Роузену, который не будет лизать ему ботинки, парковщикам, помощникам официантов, режиссерам. И женщинам. Он не может сопротивляться женщинам. Таким, которые ездят на «роверах», стоят на светофорах и западают на его тачку…

— Он рассказал вам об этом? — Я была потрясена. Я планировала унести эту конкретную тайну с собой в могилу.

— Конечно, нет. На самом деле мы и не разговариваем больше. — Она повернулась ко мне и пожала плечами. — Я установила за ним слежку. За каждой встречей, за каждой премьерой, за каждой поездкой в спортзал. Вдруг случайно узнаешь, что абонемент в тренажерный зал придется аннулировать, потому что он там десять месяцев не был. У него в последнее время другие упражнения.

— Понятно, — сказала я. У меня не было никакого желания вытаскивать на свет грязное белье Скотта — впрочем, как и выбора.

— В общем, у Скотта есть время на кого угодно, кроме меня. Эти люди, его наркотики, вечеринки, которые никогда не заканчиваются… ну, это точно браком не назовешь. — Она долго и вдумчиво смотрела на картину Дафи, а затем стала изучать рамку.

— А вы не думали сходить на семейный психотренинг? — Да, да, глупо. Но больше ничего я придумать не смогла.

— Ну, если предложить жеребьевку перед открытием конверта в Китайском театре Манна и два часа с психиатром, угадай, что он выберет? — горько сказала она. — Скотт хочет спасти наш брак не больше, чем затолкать свое белое дерьмо себе в нос. Это только вопрос времени — сколько еще осталось, прежде чем я позвоню своему адвокату.

— Но вы же когда-то любили его, и он вас тоже… разве это недостаточно хорошая причина, чтобы попытаться еще раз?

Она посмотрела на меня так, словно я навернулась с летающей тарелки.

— Я понимаю, что слишком романтична, но мне нравится Скотт… и я не слишком знаю вас, но думаю, что вы замечательно подходите ему, а ситуация ужасная. — Не знаю, с чего я так разоткровенничалась — впервые в жизни. Но мне кажется, это оттого, что я испытывала симпатию к Миа. Со всей своей безнравственностью, она была умная и веселая женщина, и, как она говорила, она не всегда такой была, так что, может быть, в глубине души она такая же добрая и внимательная, как и Скотт. В глубине души.

— О нет, нас уже не спасешь, — сказала она и ласково погладила меня по спине. — Я застала его с девицей, которая выгуливает нашу собаку, на прошлой неделе. Это была последняя капля. Она заслуживала доверия, но пришлось ее уволить. Так что теперь собака страдает. Я поняла, что никогда не смогу иметь детей со Скоттом. Нашим отношениям конец. Теперь вопрос только в том, сколько я смогу взять. Потому что после четырех лет брака с человеком, который не способен даже подобрать одежду с пола и который отрицает, что он привязан ко всему, от секса до «Экседрина ПМ», я чувствую, что имею право.

— Ну, если так… — сказала я осторожно, чтобы она, чего доброго, не вздумала спрашивать у меня какого-нибудь совета.

— Так, насколько я вижу, это все — второразрядное искусство. — Миа решительно захлопнула книгу. — Нет ничего дороже миллиона долларов, а на свой день рождения я бы предпочла что-нибудь повеселее. Поедем к Гарри Уинстону.

«Поедем к Гарри Уинстону»!

Ну, я не разбираюсь в камнях и ничего не соображаю в каратах, но покажите мне женщину, которая может сопротивляться этому боевому кличу. Я — не могу. И вскоре все мысли о предательстве и привязанностях Скотта, о профессиональном этикете остались на обочине, стоило мне занять свое место в машине мечты Миа. С тех пор как я решила завязать со свиданиями в этом городе, я даже не думала, что, проведя с Миа всего один вечер, пойму, каково это — быть голливудской женой. Так что я решила расслабиться и получать удовольствие — даже при том, что на моем столе меня ждали шестнадцать непереплетенных сценариев, которые надо раздать, неотвеченные телефонные звонки, которых больше, чем стрингов «Козабелла» у Лары, и Джейсон в «Кофейном зерне» — чтобы обсудить «Неистовое чувство одержимых». Вот и все, что можно сказать о моей начинающейся карьере голливудского игрока. Первые проблески безумия вскружили мне голову.

Пока мы ехали, Миа постоянно названивали, она успела поговорить аж с четырьмя подругами. Я прикинулась, что не слышу, но невозможно не отметить, что это были некто Джен (которая замужем за Брэдом), Кортни (ясно, что не ассистентка из Агентства), Сара Джессика (существует в единственном экземпляре) и Джулия (поди разберись). Она затевает вечеринку у себя дома в субботу, они все приглашены, ничего приносить с собой не нужно. «Ничего! Даже бутылку розового. Понятно? Просто междусобойчик на веранде, а потом, может быть, бассейн. Отлично, прекрасно. Жду, жду, жду!» Что-то в этом духе.

Закончив обзвон, Миа выключила Пуччини, врубила Мисси Эллиотт и принялась подпевать: «Может, вы заплатите по моим счетам? Согласитесь — дайте знать, — надо ж бедной крошке как-то выживать…»

И она жила! Для интереса втянув и меня в свою пеструю суету. В течение следующих двух часов мы с Миа стали лучшими друзьями. Она, наверное, неслабый противник на арене развода, но надо было видеть ее в шикарном сверкании ювелирного торгового центра!