Это было у моря (СИ)

Сандор записал номер на гостиничной бумажке. Надо будет не забыть отдать его Пташке.

— Ну все, Пес, бывай. Не утомляй там мою сестру. Я хочу ее все же живой увидеть. А то с вас станется. И не обрюхать ее напоследок. А то беременные подростки сейчас не в моде…

— Слушай, волчонок…

— Ну все, все. Приношу свои извинения— я груба и бестактна, знаю. Но это так приятно… Местами. Было забавно с тобой поговорить, Пес. Услышимся!

И она прервала связь.

Сандор бросил телефон на столик. Ну хоть покурить спокойно! Покурить и подумать…

Подумать о чем было. Этот волчонок даст фору даже Пташке с ее истериками. Эта не хочет даже мыслить о каком-то пиетете или чем-то подобном. Она сразу дает понять, что желает играть на равных, а то и верховодить… Объективно говоря, у нее все козыри были на руках. В современном мире подросток, умеющий обращаться с компьютером, как выясняется, куда полезней хрыча среднего возраста с рядом сомнительных навыков, вроде стрельбы из огнестрельного оружия и умения попадать в неприятные истории в самый ненужный момент.

Пташка, похоже, попадает в странный дом. Этот дядя с борзыми, тетя с таинственным прошлым и возможным сыном-бастардом, калека-братец, неуёмная сестра-хакер… Как раз почему-то сестре Сандор вполне доверял — действительно что ли была какая-то общность между ними? Эта стервозная особь Пташку наверняка не профукает. Видишь ты, даже за телефонами за всеми следит!

Кстати о телефонах — надо бы позвонить Джейме и поблагодарить его. Все же, похоже, он свидетельствовал против собственного сына. История с анализами, что привели следствие к Джейме — а не к Роберту и к его родственникам, к примеру, (у Баратеона была пара приводов за хулиганство — но точно Сандор не знал — брали ли у него что-то кроме отпечатков пальцев) наводила на нехорошие мысли, что подтверждали, собственно, версию самого Ланнистера. Позвонить надо — а вопрос об отцовстве поднимать как раз не стоило. Сами разберутся. Им, конечно, посложнее будет, чем им с Пташкой. Воистину - любовь зла!

А вот и она — его любовь. Пришлёпала на балкон, накинув его рубашку. Положила ладонь ему на плечо — да так и стоит — босыми ногами на бетонном полу балкона.

— Ты что не спишь?

— Не знаю. Проснулась. Сны нехорошие мучают. Словно мы все едем — на байке — по льду — а впереди — снежный буран. А эти все сзади…

— Они впрямь сзади. В гробах, я надеюсь. Иди в дом, ты же не обута.

— Ты тоже. Мне показалось, или ты с кем-то говорил по телефону?

— Не показалось. Ты пропустила все веселье. Я был удостоен чести побеседовать с твоей сестрой…

— С Арьей? Но как?

— Она тебе позвонила. Хотела предупредить, чтобы мы — или я, вернее — не болтали лишнего у следователя. Ну про наши отношения. Хорошая у тебя сестра.

— Ты так говоришь, что становится страшно. Что она тебе наболтала еще?

— Да ничего. Нормально побазарили. Весело так. Не завидую тебе.

— Почему?

— С такой вечной занозой под задницей куда угодно сбежишь. Григор хоть говорил мало.

— Арья, знаешь ли, тоже не боги весть какая болтливая, По крайней мере, не со мной. У нее вечно какие-то тайны, странные знакомые, какие-то чаты…

— Сама-то ты хороша! Глянь на тех, с кем ты подвизаешься в последние месяцы!

— Да, и вправду. Может, эта история нас с ней сблизит?

— Да уж, наверное. Она ничего. Честно. Крепкий такой орешек. Может, это тебе и надо сейчас.

— Что мне сейчас надо — это чтобы ты выбросил, наконец, эту сигарету и пошел бы спать. Неизвестно, что нам готовит завтрашний день. А спать одна я не могу. Боюсь кошмаров… Хотя мне ведь теперь надо привыкать, я и забыла. Закалять себя.

— Не стоит этим заниматься на балконе. Пошли. Ты права. С такой закалкой ты только простудишься…

— Я не про то.

— Я понимаю. Пошли спать. Надо же чтобы этот незабвенный день все же кончился…

— Да, и я о том же.

— А о снах не беспокойся. Мы впереди них. Всегда.

========== IV ==========

Не шаркай ногами в парке

Листья от боли шепчут

Слышишь? Слова покрепче

Спрячем — углем под аркой.

Не вынуждай привычно

Рваться на сигареты,

Совести горемычной

Тихо цедя ответы.

Лучше бы ты взорвался,

Лучше бы тряс за плечи!

Злился и задавался

Окольцевав «навечно» …

Ветра не замечая

В поисках переправы, —

Ты высоко качаешь…

Знаешь, что мы не правы?

Листья — не по карману

Мы, почитай, банкроты.

Останови, — я встану

Тенью у поворота.

Дальше пойдешь без тени.

Помни — по листьям жалко

Шаркать. Гордясь закалкой,

Прибереги смятенье.

В этом кафе завтрак казался более съедобным, чем в забегаловке в гостинице. Здесь оладьи были хотя бы не серого цвета. Санса глотнула кофе — не очень конечно, но не совсем отрава. Она с тоской вспомнила булочки, что подавались к вечернему чаю в доме Серсеи. Что-то все-таки хорошее там было. Да, — булочки и вечерние морские купания. Она взглянула на Сандора, который завтракать не пожелал, и закончив с кофе, уныло смотрел в запачканное мухами окно. Санса расправилась с последней оладьей, подбирая ей остатки кленового сиропа. Кажется, все же она наелась, — после того, как заказала, к немалому изумлению как Сандора, так и флегматичной официантки, жующей клубничную жвачку, двойную порцию всего. Официантка, когда принесла Сансе ее заказ, из уважения даже жевать перестала. Двойная порция оладий — здоровенная яичница с беконом и мега порция кофе со взбитыми сливками. Сандор, перегнувшись через стол, шепнул ей: «Я не могу понять куда это все влезет, и всерьез опасаюсь за твое пищеварение»

Санса метнула на него недовольный взгляд, еще более недовольный — на официантку, что прыснула со смеху, услыхав-таки замечание этого осла, и с достоинством — отложив нож — принялась за яичницу. Пищеварение не пищеварение — но нельзя же не есть сутками! Несмотря на все их опасения и ерничество, Санса быстро расправилась с завтраком и теперь допивала кофе. Сандор, оторвавшись, наконец, от окна, поднял бровь, глядя на почти вылизанные тарелки:

— Слушай, ты хоть и Пташка — но лопаешь, как взрослый бегемот. Тебя бы одобрил Роберт. Он вечно сокрушался, что Мирцелла мало ест…

— Я вовсе не бегемот! Я просто проголодалась.

— Верно, ты не бегемот. Ты анаконда — ешь раз в три дня — плотненько так, и потом перевариваешь. Это очень странная система, должен тебе сказать — особенно для шестнадцатилетнего подростка, и вряд ли здоровая. Если бы ты жила сама по себе — интересно, как бы ты обходилась со своей диетой?