Это было у моря (СИ)

Сандор спустился со ступенек. Санса молча отдала ему телефон. Он прочел — ни единый мускул на лице не дрогнул.

— Как я и думал. Быстренько иди и собирайся. Они думают — весь транспорт у нас в гараже. Это нам на руку. Полагаю, если мы не будем медлить — удастся удрать через лес.

— Сандор, езжай один. Если я выйду — за тобой они не погонятся…

— Ты что, чокнулась? Никуда ты не пойдешь! Кто тебе вообще сказал, что ты ему нужна живой? Баб у него и так хватает — а если с тобой что случится — наследником твоим все равно будет он. Твоя жизнь — разменная монета, а моя вообще ничего не стоит. Так что выбора у нас нет. Иди же!

Он легонько подтолкнул ее в сторону лестницы, а сам занялся пистолетом. Санса взлетела по ступенькам, ухватила собранный уже рюкзак, сунула туда свой дневник, оставленный на тумбочке— куда она вчера сделала последнюю свою зарисовку — их спальню и вид из окна. Мельком глянула во двор. Машина придвинулась ближе к дому. Тонированные стекла не позволяли увидеть, что творилось внутри и сколько реально там было народа. Санса отошла к ванной, переодела брюки, напялила первые попавшиеся носки, перешнуровала ботинки, сцапала валяющуюся на кресле куртку. Кажется, все.

Тихо спустилась вниз. Сандор ждал ее на пороге.

— Так. Шлем твой остался в гараже, придется ехать так. Ты готова?

— Да.

— Тогда слушай. Тихо — очень тихо выходим, садимся — и держись. Обзор у них ограничен — там дом мешает. Надо уйти за деревья. Стрелять они сразу не станут, скорее погонятся. Они знают, что мы все равно окажемся на той же дороге. Я постараюсь дать крюка и выскочить ниже — чтобы у нас был хоть небольшой отрыв. Да?

— Хорошо. Как скажешь.

— Тогда пошли.

Они тихо вышли. Сандор снял мотоцикл с подножки. Жестом указал ей на сиденье. Санса поправила лямки рюкзака. Когда он сел, она устроилась позади. Он резко завел мотор, и послушный байк, подняв тучу брызг, полетел к кромке леса. Санса закрыла глаза и вцепилась Сандору в плечи. Она не слышала ничего — только рев мотоцикла. Боялась оглянуться. И ждала — вот-вот по ней начнут стрелять. Только бы не в него. Лучше пусть в нее. Она собиралась умереть — лучше сейчас чем в кровати, от таблеток. Лучше так, чем резать себе вены. Лучше с ним — погибнуть, чем жить с Мизинцем…

Я смотрю в темноту, я вижу огни.

Это где-то в степи полыхает пожар.

Я вижу огни, вижу пламя костров.

Это значит, что здесь скрывается зверь.

Я гнался за ним столько лет, столько зим.

Я нашел него здесь в этой степи.

Слышу вой под собой, вижу слезы в глазах.

Это значит, что зверь почувствовал страх.

Я смотрю в темноту, я вижу огни,

Это значит, где-то здесь скрывается зверь.

Он, я знаю, не спит, слишком сильная боль,

Все горит, все кипит, пылает огонь.

Я даже знаю, как болит у зверя в груди,

Он идет, он хрипит, мне знаком этот крик.

Я кружу в темноте, там, где слышится смех,

Это значит, что теперь зверю конец.

Я не буду ждать утра, чтоб не видеть, как он,

Пробудившись ото сна, станет другим.

Я не буду ждать утра, чтоб не тратить больше сил,

Смотри на звезду — она теперь твоя.

Искры тают в ночи, звезды светят в пути,

Я лечу и мне грустно в этой степи.

Он уже крепко спит — слишком сладкая боль,

Не горит, не горит, утихает огонь.

Когда утро взойдет, он с последней звездой

Поднимется в путь, полетит вслед за мной.

Когда утро взошло, успокоилась ночь,

Не грозила ничем, лишь отправилась прочь.

Он еще крепко спал, когда слабая дрожь

Мелькнула в груди, с неба вылился дождь.

Он еще крепко спал, когда утро взошло.

Nautilus Pompilius — Зверь

3. Сандор

Вечность, казалось, растянулась, накрыв их плотной сетью тумана. Сколько прошло времени — он не знал. Они гнали по мокрому лесу — мимо пролетали стволы елей и сосен, летели брызги. Пташка позади шевельнулась. Сандор оглянулся — дом позади исчез — везде была лишь оголенная чаща. У девочки был такой вид, словно она сейчас отключится — белое лицо — черные пряди прилипли к щекам —светлые, широко распахнутые глаза совершенно безумны…

Сандор бросил ей через плечо:

— Кажется, они поехали назад. Решили, что и мы повернем туда - хотят попытаться нас подрезать. Поедем вперёд — туда, в сторону города, через перевал. Назад я ехать не хочу — там тоннель — если они нагонят нас там — это может быть фатально. Ты как?

— Все хорошо. Езжай. Не отвлекайся.

Через двадцать минут они выехали на дорогу. Поднялись вверх — до следующего перевала, обогнули ограждения. На перевале к счастью никого не было. Мотоцикл слегка заносило — дорога была влажная. Ну хорошо, что хоть не обледенелая…

— Пташка, я точно не знаю, на сколько у нас хватит бензина. Но останавливаться мы не можем. Пока он не кончится — будем ехать. До предела. Там, авось, выскочим в более людные места — тут свидетели нам на руку. Ты взяла телефон?

— Да.

— Держи его под рукой. Когда появится сигнал — может, есть смысл позвонить твоей сестре.

— У меня нет ее номера.

Седьмое пекло, она прощебетала с сестричкой как минимум полчаса и не удосужилась даже взять ее номер сотового? Непостижимо. Немыслимые бабьи бредни.

— Иные тебя побери, почему ты не спросила?

— Не знаю. Мне казалось, у нас есть время…

— Ты ошиблась. Как и я. Время давно вышло, просто мы не заметили… Ладно. Если что, просто звони в полицию. Лучше они, чем эти уроды. Ты поняла?

— Да.

— Ну все тогда. Тебе не холодно?

— Нет, все в порядке.

— Отлично. Тогда вперед. И держись — а то дороги не очень. Может и занести…

Он продолжал гнать без устали. Вперед, вперед — это была их единственная надежда. Они миновали город, где он закупался третьего дня. Казалось, это было сто лет назад. Они скакнули в какую-то новую эру — прошлое было отрезано. Впереди у них дорога — и призрачная надежда добраться хоть куда-то. Если бензина хватит. Сандор поблагодарил небо, семерых и Иных заодно за то, что вчера заправил Харлей. Полного бака должно было хватить надолго. Конечно они подсожгли порядочно, подымаясь на перевал, но впереди была дорога вниз — а дальше — шоссе. Куда они ехали — Сандор не знал. Может тупо доехать до полиции? Сгрузить Пташку — авось, дозвонится хоть до Бриенны. А там — хоть за решетку. По крайней мере будут живы. Да, так и надо сделать. Пока же надо было ехать…

Руки уже давно ничего не чувствовали. Сандору казалось, что они просто приросли к рулю. Единственно что он ощущал — это ледяные Пташкины ладони, вцепившиеся ему в плечи. Даже через слой одежды и толстую кожу куртки они прожигали его до костей и отрезвляли. Надо было ехать — чтобы спасти ее. Нельзя было сдаваться. Нельзя было отдавать ее Мизинцу. Хрен с ним, с Горой — потом он найдет время, чтобы побеседовать лицом к лицу с братцем. Сейчас Сандору была важна только Пташка — и ее безопасность. Он дико стремался, когда они отъезжали от домика. Да, вряд ли Мизинец так уж хладнокровно стал бы давать добро на то, чтобы стрелять в юную свою супругу. Но ведь он на то и Бейлиш — хрен его знает, что там — в этой безумной голове. Было до невозможности мерзко сажать девочку позади — живым щитом. Но план сработал — они оторвались — но вот надолго ли?