Роза для дракона (СИ)

Тьма завершается совершенным штрихом, как точка над «и», делающая ее совершенно другой буквой, когда первая брачная ночь наступает в рассвет, и они остаются одни за тяжелым занавесом спальни.

Теперь яснее различимы слова любви, и чувство принадлежности. Неделимости.

Не больно.

Не стыдно и… хорошо, что он оказался достаточно трепетным в вопросах близости, и Роза впервые познала его только в то утро.

Он любил просыпаться рано, когда во всем доме бодрствовали только зевающие домовики, вынужденные готовить завтрак. Раздобыв на кухне чашечку чрезвычайно крепкого кофе, Драко садился во главе еще не сервированного стола, чтобы разобрать документы, необходимые на утреннем совещании, просмотреть спортивную колонку в ежедневном «Пророке», с сожалением отмечая, что времени хватит только на чтение заголовков.

Ему нравилось одиночество за столом с тех самых пор, как он овдовел. Присутствие сына сковывало язык, отвлекало, заставляло ковыряться в чувствах, безапелляционно убранных в архивы подсознания. Нет, он, конечно, не избегал общества Скорпиуса нарочно, но старался уйти из дома еще до того, как юноша выйдет из своей спальни. К тому же мужчине не нравилось, что сын является почти полным его повторением, как внутри, так и снаружи. И если внешние семейные признаки не вызывали неприязни, то упрямый характер, стремление всем навязать свою волю и безудержный карьеризм, раздражали старшего Малфоя до зубовного скрежета. Глядя на сына, он понял, что собственное стремление к власти было отнюдь не результатом работы над собой, а дремавшими до определенного возраста генами диктатора, которыми природа еще щедрее наградила Скорпиуса.

Тем больше мужчину удивило появление в доме рыжего куста растрепанных кудрей, откликавшегося на имя Роза Уизли. То, что сын выбрал в невесты полукровку, мало волновало либерализировавшегося до безобразия по малфоевским меркам Драко. Гнев кипел в мужчине от осознания, ЧЬЕЙ дочерью являлась девчонка. Он мог бы простить сыну невесту магглу, но не дочь Уизли и Грейнджер.

Появление в доме девицы с рыжими волосами еще сильнее сдвинуло график посещения столовой Драко. Мужчине ни под каким предлогом не хотелось сталкиваться с Розой.

— Не бойся его, слышишь?

— А я и не боюсь! Очень надо! — она вздернула нос и тут же запнулась о подол ночной рубашки. Скорпиус успел подхватить ее и не дать упасть. Легкий поцелуй в висок прогнал целый табун мурашек по обнаженным участкам кожи.

— Мы не сможем завтракать у себя каждое утро. Это неуважение к отцу. Хотя, если ты настаиваешь, я могу попросить домовиков накрыть нам на балконе. Сегодня удивительно тепло.

— Мне все равно, и к тому же, думаю, ты сильно преувеличиваешь участие мистера Малфоя в таких проблемах, как совместное времяпрепровождение.

Надув губы, девушка отвернулась к зеркалу и начала ожесточенно драть волосы, вычесывая из них остатки фиксирующего зелья. Но спохватившись, все же произнесла очищающее заклятие.

— Ты не права насчет отца. Он стал молчаливым после смерти матери.

— Черствый сухарь.

— Да почему же?!

— Ты же знаешь, что я работаю над книгой? И что эта работа очень важна для меня. Наверное, это труд всей моей жизни на данный момент.

— Конечно, знаю, но причем здесь отец?

— Книга о Второй Магической Войне, дорогой. О прошлом, без которого на этом свете, возможно, не было бы тебя и меня. Это страница в истории. Важная страница, которую я хочу написать для нового поколения волшебников, понятным им языком. Так, чтобы мы сохранили мир, подаренный нам моими родителями, родственниками, Гарри Поттером и твоими близкими, Скорпиус.

Задумчиво чмокнув жену в макушку, Скорпиус отстранился. В его глазах читалась грусть.

— Ни отец, ни дедушка с бабушкой не любят говорить о событиях тех лет. Роза, если ты намерена пытаться, лучше оставь это. Война много отняла у Малфоев, лишив самого главного — иллюзий о собственной исключительности. Отец рос, твердо убежденный в том, что он лучше остальных, что ему уготована особая роль в жизни. А вышло так, что нашей семье после всего, что случилось, еще долго пришлось отмываться от грязи. Милая, лучше тебе интервьюировать собственных родителей, вытягивать воспоминания из дядюшки Гарри…

— Все, что они могли рассказать, они уже сказали, — в сердцах воскликнула Роза, — к тому же маму и дядю Гарри не очень-то разговоришь. Мама всегда ласкова, кроме тех моментов, когда я задаю вопросы. Тогда она сердится, говорит, чтобы я, наконец, занялась делом. Пошла бы, например, на курсы колдомедицины или на практику в оранжерею.

— С отцом говорить бесполезно, Роззи.

— Вот и я говорю — сухарь он. Только и знает три слова: «да», «нет» и «бу-бу» и последнее применяет, когда ответить односложно не представляется возможным.

— Должность, которую теперь занимает отец, подразумевает огромную внутреннюю дисциплину и умение хранить тайны. Пост Советника Министра невозможно получить легкомысленному шутнику, который бы на каждом углу и после первой порции огненного виски трепался бы о своем прошлом.

— Это жестоко! Я всего лишь хочу написать правду.

— Книг о Второй Магической — полно!

— Я уверена, что смогу написать честнее!

Разговаривая на повышенных тонах, они спускались в столовую. Сквозь узкие окна, будто прищурившиеся от яркого света, в дом проникало утреннее солнце. И тут Роза заметила очень странную вещь, удивившись, почему она не видела этого раньше. Большую часть стекол в рамах заменяли… яркие витражи. Проникая сквозь них, утро расцвечивалось совсем другим настроением. Не понимая отчего, Роза затихла, любуясь игрой солнца и цвета.

Однако в столовой мрачное настроение незамедлительно вернулось. Домовики заканчивали накрывать стол, во главе которого восседал мистер Малфой, оградившись от мира, точно щитом, черной папкой с документами. Весь вид мужчины — лютый февраль — серые тучи во взгляде. Будто ветер ледяной остудил черты лица, оставив немного льда на висках. Седина?

— Что? — мистер Малфой отвел взгляд от папки, — а, это вы?

Неужели она что-то сказала вслух?

— Доброе утро, отец, — доброжелательно произнес Скорпиус, — ты уже позавтракал?

— Я допью свой кофе и оставлю вас, — мужчина беспардонно вернулся к чтению.

— Хорошо, отец, просто я тут подумал, что мы могли бы отправиться на службу вместе.

— Вместе? — Малфой выронил папку из рук, и с глухим стуком она упала на пол. Взмахнув белыми крыльями, вспорхнули листы.

— Почему тебя удивляет мое желание провести время с тобой, отец? — в голосе Скорпиуса Роза уловила нажим, но старший Малфой не растерялся:

— Может быть потому, что ты с сегодняшнего дня в отпуске? Как же свадебное путешествие?

— Мы никуда не едем.

Малфой почувствовал интригу, но удивления выказывать не стал, лишь изогнутая чуть выше обычного положения бровь выдавала любопытство.

— Экономите? — в голосе послышались саркастические ноты.

— Заменяем одного из твоих заместителей, сложившего полномочия, — в тон отцу ответил сын. Роза с удивлением и разочарованием заметила, что возникший в диалоге крючок забавляет Скорпиуса. Ему явно доставляет удовольствие препирательство.

— Ты назначен вместо Томаса Манна?

— Временно…, но с твоей подачи надеюсь получить это место на постоянной основе.

— Международные отношения, Скорпиус! — мужчина уже не шутил, и эльф, собиравший выроненные хозяином листы, мелко задрожал. — Сын! Это не шутка. Это ответственная должность, и я не хотел бы…

— Чтобы ее занял я?

— Знаешь ли ты, что это подразумевает постоянные отъезды, отельный образ жизни и…

— Ты боишься, что мой брак развалится так же, как семья мистера Манна?

— Я боюсь потерять тебя.

— Отец. Это мой путь. И я хотел бы пройти его от начала и до конца. У тебя есть выбор: протянуть мне руку помощи или просто толкнуть в спину во тьму. Я надеюсь, что ты… поможешь мне.