Разорвать порочный круг (СИ)

Видя, что приступ плача остался позади и Болтон уже просто «доплакивал» себя до конца, Волчица решила сперва попробовать разузнать то, что вызвало у неё наибольшее удивление. Проведя для еще большего успокоения мужа пару раз по лбу и убрав налипшую челку, она тихо произнесла:

— Ты жил с мамой? Кем она была? Ты никогда не рассказывал мне о ней.

Не глядя на неё, Рамси сипло ответил:

— Да, мельничихой… Я жил на мельнице лет до восьми, может, чуть больше, пока… пока Вонючка не отвёл меня к отцу.

Болтон шмыгнул носом, вздрогнул плечами от остаточного всхлипа и прикрыл глаза, устроившись на груди Сансы. Его дыхание медленно приходило в норму, выравнивалось, лишь иногда прерывалось судорожными вздохами, что никак не желали полностью сойти на нет. Санса же гладила мужа одной рукой по боку и спине и в задумчивости и непонимании смотрела на него.

Вонючка? Она не ослышалась? Отвёл к отцу? Может, Болтон в действительности сошел с ума? И всё это бред его воспаленного разума? Женщина, мельница, Вонючка… Может, он что-то путал? Теон говорил, что убил вместо Рикона и Брана двух мальчиков с мельницы, так, может, на той мельнице и Рамси был? Вдруг там что-то взаправду произошло, а воспоминания об этом и из детства с матерью на мельнице просто перемешались в голове? От всплывших в голове и требующих ответов вопросов нарастало недоумение, хотелось узнать обо всём всё и сразу. Однако следовало быть осторожной, и Волчица остановилась на вопросе, который, как ей казалось, смог бы помочь Рамси расслабиться:

— Наверное, Русе любил твою маму.

К её удивлению, Рамси сразу же отрицательно замотал головой и сквозь всхлипы проговорил:

— Нет… он… он пользовался правом первой ночи и, когда узнал, что мама вышла замуж без его ведома, то повесил её мужа, а её изнасиловал под его трупом. Оте… он сам мне так сказал.

Прекратившая поглаживать мужа по плечам Волчица застыла в потрясении и даже чуть было не воскликнула вслух: «Это ужасно!», но вовремя спохватилась и решила промолчать. Она уже на своём горьком опыте узнала, что об отце мужа стоило либо вообще не говорить, либо говорить бесстрастно и без обвинений в его сторону, иначе с лёгкостью можно было нарваться на неприятности. Но вот про себя Санса могла думать всё, что душе было угодно, и в данный момент у неё всё скрутилось внутри от омерзения и еще большего презрения к старшему из Болтонов. Как выяснялось, Русе никогда благородством и чистоплотностью не отличался… Копни его прошлое и получишь, что ни дюйм земли — как очередная кость обнаруживается… Даже слушать о нём больше не хотелось, и Санса, взяв в себя в руки и обратив внимание на Рамси, произнесла, возобновляя поглаживания:

— Твоя мама… расскажи мне что-нибудь о ней. Она ведь жива?

— Нет, умерла, — хрипло и вяло ответил Рамси и перевел свой взор с пустой точки перед собой на Старк, которая пристально наблюдала за ним.

— Ты любил её? — спросила она, удивляясь тому, с каким спокойствием и лёгкостью Рамси сказал ей о смерти мамы, хотя несколько минут назад навзрыд плакал, пересказывая свой сон, в котором видел её. Такая реакция подталкивала Волчицу на мысли о том, что и с матерью отношения у Болтона не сложились либо были весьма натянутыми.

Словно в подтверждение её догадкам, бастард, хмуря лоб, зашептал:

— Не помню… нет, наверное… не знаю.

Последние слова он произнес уже сквозь слёзы, а затем и вовсе зажмурил глаза и, сотрясаясь плечами от плача, уткнулся в грудь обнимавшей его Старк. Наталкиваясь на одну мысль, та спросила, не особо ожидая ответа на свой вопрос:

— Она тебя часто била?

Через поток слёз и шумных вздохов вырвалось надрывное «Да», следом за которым последовало еще большее количество всхлипов и слёз, а Санса, не переставая успокаивать мужа и прижиматься виском к его виску, едва слышимо, неуверенно проговорила:

— Может, поэтому ты её не любил?

Рамси не отвечал, лишь продолжал плакать. Когда же истерика пошла на спад, он подавленно произнес:

— Может быть…

Проникаясь жалостью к мужу и видя, что он был заплакан уже до невозможности, Санса решила, что им обоим нужен был перерыв и возможность скинуть с себя напряжение, которое успело накопиться к этому часу. Хотя было заметным, что бастард сильно устал и с радостью бы поспал сейчас, Волчица позволять ему поспать не желала — так будет лучше для него самого.

— Давай я принесу тебе воды? — она ласково посмотрела на Рамси и поправила сбившиеся волосы, хоть немного стараясь пригладить их. Ей трудно было сказать, зачем делала это, ведь взлохмаченная голова мужа абсолютно не раздражала её, скорее наоборот — добавляла желания разлохматить еще больше, чтобы вихры торчали во все стороны. Однако почему-то захотелось поступить совсем иначе. Когда же Рамси чуть отсел назад и с неуверенностью взглянул на неё красными, заплаканными глазами, а потом совсем незаметно - Волчица даже подумала, не померещилось ли это ей, - кивнул головой, добавила: — Я быстро.

Вставая с постели, дочь Старка нежно провела ладонью по щеке и голове мужа и, заметив, с каким взглядом он провожал её, присела обратно. Вполне возможно, что ей показалось и она это всё сама надумала, однако у неё в один момент создалось впечатление, что Рамси сейчас был чем-то обеспокоен и не хотел, чтобы она уходила. Растерявшись, что делать дальше, и желая убрать с лица Болтона этот жалобный вид, Санса вновь провела рукой по его волосам, а затем, положив руку ему на щеку, ласково заводила по ней и проговорила, решая попробовать посмотреть на реакцию Рамси еще один раз:

— Сейчас вернусь, это много времени не займет. Хорошо?

Она, дожидаясь от мужа четкого ответа, не убирала руки от его лица и не двигалась с места. Желая придать ему хотя бы немного уверенности и заверить, что все было в порядке, Санса подсела поближе к нему и, не прекращая нежно трепать за щеку, стала усыпать лоб и висок невесомыми поцелуями.

Видя, как Болтон постепенно расслабился и теперь смотрел на неё куда более спокойно, она остановила поцелуи и, встретившись с ним взглядом, тихо прошептала:

— Сходить за водой? — когда же услышала заветное «Да», улыбнулась, еще раз чмокнула Рамси в лоб и после этого заспешила в общую комнату, торопясь скорее вернуться сюда с водой.

========== Отпуская ==========

Из соседней комнаты доносился стук деревянной утвари, а наравне с ним слышался и более высокий и звонкий стук посуды. Из-за неплотно прикрытой двери хоть и не открывался обзор на общее помещение, однако прорывались в спальню шорохи и позвякивания из второй комнаты, позволившие отслеживать передвижения Сансы. Ожидание возвращения жены выходило более продолжительным, чем рассчитывал на то Рамси, однако долетавшие до его ушей звуки и услышанные от жены заверения, что она вернется, возымели свой эффект и превратили всю ситуацию в менее напряженную для него.

В тот миг, когда Волчица уже было собралась покинуть покои, Болтон ощутил настоящую панику, которая обрушилась бы на него в полную силу, лишь жена ступила бы за порог этой комнаты. И, когда Санса внезапно присела обратно на постель, он чуть было не кинулся к ней, чтобы ухватиться за нее и помешать уйти. Чудом сдержавшись, а точнее просто-напросто не успев сделать ничего из этого, он застыл тогда на месте, словно пригвозденный, и только и мог, что смотреть на Волчицу и пробовать понять, передумала ли она уходить. Не сразу ему удалось прийти в себя и успокоиться, а еще более трудным стало принять решение поверить и довериться ей. Лишь спокойствие рыжеволосой девушки и ее приятность помогли Рамси сосредоточиться на ней и на настоящем, и он, уловив, что принятие решения предоставлялось ему, а вместе с тем убедившись, что Санса не намеревалась причинить ему боль или страдание, нашел в себе силы отпустить ее.

Когда за дверью стали слышны шаги дочери Старка, сердце в груди бастарда забилось быстрее да перед глазами всё поплыло и размылось от появившегося на долю секунды головокружения, что ровно так же быстро исчезло, оставив позади себя слабость и спутанные мысли. При виде вошедшей в спальню Волчицы в мгновение ока воспрявший духом и наполнившийся радостью, Рамси с заметным облегчением на лице посмотрел на нее и обратил внимание, что вернулась она сюда не только с чаркой, но и с двумя глиняными тарелками в руках. Однако прихваченная сюда вода и еда волновали его куда менее, чем возвратившаяся Санса. Было даже любопытным, продолжат ли они разговор или нет. Если Санса того пожелает, то он ей не откажет — это было непривычным и странным, однако, вопреки всему, от ответов на вопросы жены становилось гораздо легче, складывалось такое ощущение, что с каждым новым словом он скидывал с себя один из череды страхов и начинал чувствовать себя после этого свободнее, и появлялось ощущение, что мог рассказать жене всё, что угодно, и ничего ужасного следом за этим не последовало бы. Даже наоборот.