Присяга леди Аделаиды

— Она приняла присягу?

— О да, сэр! Она не узнала этого человека и не противилась. Софи рассказывала мне об этом. Ее сиятельство видела только очертания двух фигур и что одна из них упала, но она не видала ничего больше; им следовало бы это знать, а не беспокоить ее присягою. Она была в развалинах и выглядывала оттуда.

Герберт Дэн поднял голову с видом облегчения.

— Я искренно рад, что она не узнала. Женщинам… девушкам… нехорошо быть замешанным в этих вещах. Как жаль, что ее обеспокоили! Если борьба происходила на краю утесов — мы имеем печальное доказательство этому — а она была в развалинах, едва ли она могла узнать их. Однако все-таки было хорошо разъяснить сомнение.

Брефф смотрел на Герберта Дэна, который говорил с задумчивым видом, как будто его мысли были очень далеко.

— Отворите дверь, Брефф. Я иду к милорду.

Все в своем парадном кресле, но теперь один, сидел лорд Дэн. Он принял своего племянника с большим дружелюбием, чем оказывал ему последнее время. Великая горесть смягчает сердца. Герберт сел и терпеливо слушал все показания, которые лорд Дэн рассказывал ему. Он рассказал все, даже то, что он заставил леди Аделаиду принять присягу, и Герберт не прерывал его ни одним словом.

— Вы думаете, что Рэвенсберд виновен? — спросил Герберт, когда дядя его кончил.

— Рэвенсберд виноват, — с убеждением отвечал граф. — Все указывает на него. Отстраните Рэвенсберда, и кого другого можем мы подозревать? Гэрри не имел ни одного врага. Весь Дэншельд любил его.

— Это правда, — отвечал Герберт тем же машинальным тоном, каким он раза два отвечал Бреффу.

— Какое несчастье, что Аделаида не приметила, так как она уже была там, — продолжал лорд Дэн. — Бент думал, что она узнала Рэвенсберда и боялась это сказать, или защищала его для этой француженки. Смешная мысль, и я жалею, что поддался ей. Дело в том, что бедняжка так была испугана вчера, что не могла еще оправиться от ужаса и не хотела признаться, что видела что-нибудь, и это заставило меня подозревать.

— С одной стороны, хорошо, что леди Аделаида не узнала их, — заметил Герберт. — Для нее было бы чрезвычайно неприятно давать показания в суде.

Лорд Дэн согласился с этим, и разговор был прерван приходом Лестера, который сидел с леди Дэн. Герберт пошел наверх, надеясь найти Аделаиду.

Ни ее, ни леди Дэн не было в гостиной. Он пошел искать, когда увидал Софи.

— Это ты, красавица Софи, — воскликнул Герберт, который любил поволочиться за горничной и пощеголять своим немногим знанием французского языка. — Где леди Аделаида?

— Мне некогда сегодня слушать ваш вздор, мистер Герберт, — сердито отвечала Софи. — Моя барышня больна.

— Больна?

— Больна и даже лежит. Я иду на кухню приготовить для нее чай из трав, которого англичане, бедные невежды, делать не умеют. У нее теперь леди Дэн, пришла ее бранить.

— Бранить, за что?

— Барышня заслуживает это, — прибавила Софи свойственной ей свободою речи. — Зачем она расстроила и себя и весь дом по пустякам? Если она видела одну только драку, ей не следовало поднимать такую сумятицу.

Софи исчезла, спустившись с лестницы. А Герберт Дэн, видя, что ему не к чему оставаться в замке, ушел.

Но в этой истории скоро появилось новое обстоятельство. Когда Герберт Дэн шел с небрежным, непринужденным видом человека, которому нечего делать, он встретил человека, хорошо известного в этой местности. Его так хорошо знали, что никто ему не доверял. Звали его Дрэк, и его признанным занятием было рыбачье ремесло, к которому он прибавлял ремесло контрабандиста, поскольку мог его исполнять безнаказанно; лодка его разъезжала около заграничных кораблей и увозила все, что могло поместиться в ней. Он снял свою синюю шерстяную шапку, сделанную в виде ночного колпака, чтоб поклониться Герберту Дэну.

— Я слышал о большом несчастий, сэр, с тех пор как моя лодка пристала к берегу, — начал он. — Говорят, что капитан убит, а тело его унесено в море. Правда ли это?

— Непонятное происшествие, Дрэк, — отвечал Герберт Дэн. — Но я боюсь, что это слишком справедливо. Тело не найдено. Целое утро его искали баграми.

— Я видел, — отвечал Дрэк. — Кто на него напал?

— Вот в этом-то и вопрос.

— Там в деревне говорят, что оказалось, будто это не слуга капитана, которого сначала взяли за это.

— Я знаю, что это говорили. По крайней мере я в этом не сомневаюсь.

— А я, может быть, могу несколько это дело разъяснить, только немного.

— Вы? — сказал Герберт, смотря на Дрэка.

— Да, я. Я ходил в Нёт-Кэп, мне хотелось поговорить с старым… то есть… то есть… я шел по дороге мимо замка…

— Это все равно, говорите, Дрэк, — многозначительно перебил Герберт Дэн, видя замешательство этого человека. — Вы ходили в Нёт-Кэп совещаться с этим старым грешником Бичером, вот простыми словами, что вы хотели сказать. Но если бы я видел собственными глазами, как вы везли полную лодку контрабанды, вам нечего меня бояться. Я не таможенный и не вмешиваюсь в чужие дела.

— Ну, я ходил к старику Бичеру, — сознался Дрэк, — по только для того, чтоб поболтать, право, ни для чего другого. Я остался там дольше, нежели думал, и возвращался скорым шагом, боясь, чтобы лодка не ушла в море без меня, когда услыхал голоса ссорившихся. Я шел по утесам — я хожу больше тут, чем по дороге — и поравнялся с развалинами капеллы, когда до ушей моих долетели звуки. Они раздавались по направлению из замка, и я повернул посмотреть, что это за шум. На траве, между развалинами и замком, стояли два человека: один говорил громким, сердитым топом; я подошел близко к нему и увидел, что это капитан Дэн. Увидев его, я, разумеется, отошел.

Герберт Дэн молчал несколько минут.

— Где, вы говорите, было это? — спросил он.

— Между развалинами и замком, крошечку поближе, может быть. А другой человек был кто-то чужой.

— Чужой! — невольно повторил Герберт Дэн, вероятно, ожидавший услышать, что это был Рэвенсберд.

— По крайней мере, для меня. Я никогда не видал его прежде. Высокий человек, с каким-то тюком в руках.

— С каким тюком?

— Не знаю; это мог быть ящик или сверток, большой и темный. Он лежал на земле, прежде чем я подошел, но этот человек поднял его и взвалил к себе на спину. Я не останавливался, чтоб рассмотреть, увидев, что другой был капитан. Капитан на него кричал.

— В каких выражениях? — с живостью спросил Герберт. — Не можете ли вспомнить?

— «Как ты смеешь, негодяй?», — больше ничего не мог разобрать. Но когда я уходил, они оба кричали.

— В котором часу это было?

— Минута в минуту сказать не могу. Может быть, в половине девятого.

— Дрэк, вы уверены, что это был чужой, а не Рэвенсберд? — спросил Герберт Дэн после некоторого молчания.

— Выдра я безглазая, что ли? — возразил Дрэк. — Этот человек столько же походил на Рэвенсберда, сколько на вас или на меня. Этот человек был выше пяти футов, с длинными руками и широкими плечами.

— Вы должны сказать об этом лорду Дэну.

— Я за этим шел теперь в замок. Я знаю мою обязанность. Хотя я лучше ушел бы за десять миль, чем предстать перед его сиятельством.

Улыбка пробежала по растревоженному лицу Герберта Дэна.

— Он не так снисходителен к вам, контрабандистам, как вы бы этого желали, и вы боитесь его. Но если вы можете помочь его сиятельству отыскать убийцу его сына, это, конечно, загладит старые грехи, Дрэк.

— Во всяком случае это мой долг рассказать, что я видел, и я скрывать этого не стану, — отвечал Дрэк.

Он дотронулся до своей шерстяной шапки в виде поклона и пошел к замку. Герберт Дэн продолжал идти к Дэншельду; ему хотелось спросить, не узнали ли чего нового. На лице его выражалось недоумение; он не мог преодолеть подозрения, что человек, которого Дрэк видел в ссоре с Гэрри Дэном, был Рэвенсберд, несмотря на описание, так не походившее на него, и тюк.

— Зрение обманывается в вышине и величине при лунном сиянии, — рассуждал он сам с собой. — А тюк, о котором Дрэк говорит, может статься, был небольшой чемодан, за которым Рэвенсберд ходил в замок. С другой стороны, Дрэк, может быть, показывает верно, и это был чужой. В таком случае Рэвенсберд…