Замок Ист-Линн

Бледное лицо леди Изабель слегка покраснело при этих словах, и она прижала руку к груди, в которой бешено стучало ее неподвластное разуму сердце.

— Но как же вы поедете? Нам в любом случае было бы приятно восстановить ваше здоровье, а теперь это просто наш долг по отношению к вам. Мне рассказывали, пока я болела, что уход за Уильямом отнимал все ваши силы.

— Дело вовсе не в этом, — быстро ответила мадам Вин. — Поверьте: я все хорошо обдумала. Я должна уехать.

— А не хотели бы вы поехать к морю? — с неожиданным энтузиазмом воскликнула Барбара. — Я еду в следующий понедельник, так как м-р Карлайл считает, что мне нужно переменить обстановку. Я собиралась взять с собой только ребенка, но мы можем захватить вас и Люси. Возможно, это пойдет вам на пользу, мадам Вин?

Изабель покачала головой.

— Нет, от этого мне будет только хуже. Я нуждаюсь в абсолютном покое. Поймите, умоляю вас: я просто должна уехать. Поэтому я была бы очень признательна вам за разрешение уехать в ближайшие дни, не отрабатывая принятого в подобных случаях срока.

— Тогда сделаем так, — сказала Барбара, немного подумав. — Вы останетесь в Ист-Линне до моего возвращения — это будет через две недели. М-р Карлайл не может остаться со мной на курорте, поэтому мне там надоест еще раньше. У него, после длительного пребывания в Лондоне, накопилось множество дел. Я не хотела ехать до августа или сентября, когда он немного освободится, но он ничего и слушать не хочет: говорит, потом мы поедем вместе еще раз. Я хочу, чтобы вы остались, мадам Вин, но не давали никаких уроков. Вам вообще ничего не придется делать. Пусть Люси тоже немного отдохнет, а музыкой с ней сможет позаниматься м-р Кейн. Только я не хотела бы оставлять ее без вашего присмотра: она вступает в тот возраст, когда ее нельзя перепоручить слугам, даже Джойс. Если после моего возвращения вы не передумаете, можете уезжать. Что вы скажете на это?

— Я согласна, — с готовностью ответила мадам Вин.

Еще две недели со своими детьми были для нее сродни отсрочке смертного приговора, и она с радостью воспользовалась этим предложением. Она знала, что зловещая смерть уже идет к ней, но не могла и подумать, что она так близка.

Леди Изабель сама перенеслась мыслями в то время, когда и ее отправили к морю после болезни, да это и не удивительно. Ей припомнилось, как муж убеждал ее сменить обстановку, как вез ее на курорт, всячески оберегая в пути, с какой нежной заботой обустраивал ее жилище; наконец, как он, приехав навестить ее, осыпал ласками и благодарил Господа за то, что ей совершенно очевидно стало намного лучше. Ей с болью вспомнился последний наказ, который она дала ему, когда он отправлялся на пароход: «Смотри же: не влюбись в Барбару Хэйр!» Теперь вся его нежность, забота и любовь по праву принадлежали Барбаре.

Надобно заметить, что Барбара не приняла близко к сердцу отказ мадам Вин остаться в Ист-Линне, хотя и уговаривала ее не уезжать. Она не могла не понимать, что эта особа — истинная аристократка, слишком утонченная для обычной гувернантки. Барбара видела, что мадам Вин искренне привязана к Люси и всячески заботится о ее благе. Поэтому, исключительно ради Люси, она не хотела отпускать гувернантку и даже прибавила бы ей жалованье — в пределах разумного, конечно, — если бы та согласилась остаться. Однако ради собственного душевного спокойствия Барбара вовсе не возражала бы против отъезда мадам Вин, поскольку в глубине души всегда недолюбливала ее. За что? Она и сама не смогла бы сказать. Интуиция? Очень даже может быть. У птиц, зверей и рыб есть чутье, и у человека — тоже. Возможно, дело было в непонятном сходстве с леди Изабель. Барбара частенько задумывалась об этом весьма странном факте, однако так и не смогла решить Для себя, чем именно гувернантка схожа с покойной женой м-ра Карлайла: лицом, голосом или манерами. Она даже не подозревала, как близка к истине, и ни с кем не говорила на эту тему, именно из-за сходства мадам Вин с леди Изабель, а не кем-либо еще. Возможно, в голосе мадам Вин иногда проскальзывали нотки, резавшие слух Барбары: некоторое нетерпение, недостаток почтительности, чуть ли не высокомерие. Все это было непонятно Барбаре и не слишком нравилось ей. Одним словом, она не собиралась проливать горьких слез из-за отъезда гувернантки: Барбаре не хотелось отпускать ее только ради Люси.

Столь разные воспоминания и мысли успели посетить головы обеих дам к тому времени, когда мадам Вин встала, наконец, чтобы откланяться.

— Не могли бы вы минутку подержать моего малыша? — воскликнула Барбара.

Мадам Вин чрезвычайно удивилась.

— Где же он? — спросила она.

Барбара рассмеялась.

— Да вот же он, тихонечко спит, укрытый шалью, рядом со мной.

Мадам Вин подошла к спящему ребенку и взяла его на руки. Да и как она могла отказаться? Она в первый раз держала малыша, да и видела-то его не слишком часто. Сразу после рождения маленькой леди она нанесла визит вежливости миссис Карлайл, и ей показали крошечное личико в колыбели, почти совершенно скрытое кружевами.

— Благодарю вас. Теперь я уже могу подняться. Иначе она могла бы задохнуться, — продолжала Барбара, улыбаясь. — Я чувствую себя достаточно отдохнувшей. Кстати, что касается задохнувшихся детей, так вы посмотрите, сколько сообщений о детях, «задохнувшихся во сне». Когда-то сообщалось о двадцати детях, погибших за одну неделю, а восемь или десять — совсем не редкость. М-р Карлайл говорит, что зачастую это делается специально.

— Ах, что вы такое говорите, миссис Карлайл!

— Когда он сказал это, я воскликнула то же самое и даже закрыла ему рот ладонью. Он рассмеялся и сказал, что я не знаю даже половины злодеяний, творящихся в этом мире. Благодарю вас, — снова повторила миссис Карлайл, принимая ребенка от леди Изабель. — Правда, она хорошенькая? Вам нравится ее имя: Анна?

— Это простое имя, — ответила леди Изабель, — а простые имена — самые лучшие.

— И Арчибальд придерживается того же мнения. Но он хотел назвать ее Барбарой. Я же ни за что на свете не хотела давать ей это имя. Помнится, как-то давным-давно он говорил, что не любит сложные имена, которые и не выговорить. Тогда он упомянул в качестве примера наши с ним имена, а также имя своей сестры. Когда я напомнила ему об этих словах, он ответил, что раньше, возможно, и не очень жаловал имя «Барбара», а теперь он любит его. Тогда мы пошли на компромисс и решили, что назовем малышку Анной Барбарой, причем в метрике будет значиться второе имя, а называть мы ее станем первым.

— Вы еще не крестили ее? — спросила леди Изабель.

— Нет, только дали имя. Мы бы уже окрестили ее, если бы не смерть Уильяма. В наши планы не входит давать званый обед, но я ждала окончания процесса в Линборо, чтобы мой дорогой брат Ричард мог стать крестным отцом.

— М-р Карлайл не любит превращать крестины в пышные празднества, — задумчиво сказала леди Изабель, все мысли которой были в прошлом.

— Откуда Вы знаете это, — спросила Барбара, широко открыв глаза, и бедной мадам Вин пришлось с горящим лицом сбивчиво лепетать, будто она «услышала это от кого-то».

— Это действительно так, — сказала Барбара. — Он ни разу не давал званого обеда после крестин своих детей. Он не представляет себе, как можно после торжественного религиозного обряда собираться за тем, чтобы есть, пить и веселиться, как принято в свете.

Когда леди Изабель вышла из комнаты, она увидела, что по коридору несется лорд Вейн, вертит головой налево и направо, выкрикивая:

— Люси! Где Люси?

— Зачем она Вам?

— Этого я не могу сказать Вам, мадам, — ответствовал юный лорд по-французски, поскольку он, будучи учеником Итона, весьма преуспевшим во французском, любил при случае блеснуть своими познаниями, хотя и был обязан ими не столько этому почтенному учебному заведению, сколько заботам леди Маунт-Северн, которой — ну не странно ли? — казалось явно недостаточно наличие одного-единственного преподавателя французского, да и то англичанина, на восемьсот учеников.