Разорвать порочный круг (СИ)

Чьи-то руки с силой сжались на обоих поводьях, а в следующую секунду перед глазами девушки возник воин, что, перекрыв собой коню путь, сейчас осаживал его на зад. Натолкнувшееся на преграду животное испуганно вздернуло голову вверх и, чуть присев на задних ногах, попятилось на несколько шагов назад, а затем остановилось.

— Вам помочь, миледи?

Все еще удерживающая поводья Старк растерянно взглянула на пришедшего ей на помощь мужчину и, смущаясь от этого еще сильнее, заторопилась сказать:

— Нет, спасибо, — она забегала глазами из стороны в сторону, думая, что сказать еще, а затем добавила: — Я жду милорда.

Воин одарил жену Болтона пристальным, долгим взором и проговорил, не выпуская из рук поводьев:

— Как скажете, миледи. С вашего позволения, я подержу вам лошадь.

Волчица коротко кивнула головой и, потупив взор к ногам коня, подошла к нему поближе, вновь положила руки на поводья, чтобы не стоять, нелепо сложив их перед собой, около держащего ей коня мужчины. Чувствуя себя очень неловко, она иногда бросала быстрый взор и одаривала застенчивой, благодарной улыбкой своего спасителя, что добродушно улыбался ей в ответ и глядел на нее так, словно извинялся за то, что посмел вмешаться и доказал своим поступком всем, что их миледи даже с лошадью справиться не может. А Санса не могла дождаться того часа, когда Рамси вернется к ней и все унижения прекратятся.

Она старалась держаться, не демонстрировать своего страха и нервозности, пыталась как можно спокойнее смотреть по сторонам, медленно переводить взор с одного места на другое, словно выискивала что-то конкретное, да старалась держать подбородок выше (но не сильно, ибо на это у нее сейчас не хватило храбрости да и слишком бы вызывающе и самонадеянно это выглядело). И когда в поле зрения Сансы попал Болтон, она почувствовала себя так, словно камень с груди упал, и с облегчением вздохнула, наблюдая за тем, как милорд направляется к ней.

Встречая маленькой улыбкой и покорным видом мужа, дочь Старка отпустила поводья и полностью развернулась к мужчине, показывая свое послушание. Подошедший же бастард окинул внимательным, оценивающим взглядом девушку с ног до головы и произнес:

— Пора ехать, — он посмотрел на коня жены и продолжил: — Иди — подсажу тебя.

Заметив на себе взгляд милорда, Старк без промедления шагнула к лошади, собрала поводья и, положив руки на луку седла, вопросительно взглянула на Рамси, одновременно с этим слегка разворачиваясь к нему телом. Склонив от смущения голову, она робко приподняла согнутую в колене ногу и, чувствуя себя до ужаса неловко, взобралась на лошадь, подкинутая вверх Болтоном. Оба мужчины помогли ей поймать стремена, после чего воин мгновенно покинул это место, молчаливо передав девушку на попечение лорда.

А разбирающая в руках поводья Волчица отказывалась поднимать голову и упорно смотрела вниз на милорда, сужая весь мир до него одного и отстраняясь от происходящего вокруг.

— Сейчас поедем, — Болтон хлопнул рукой по лошадиной шее и, подняв глаза к лицу жены, добавил: — Поедешь рядом со мной.

— Да, милорд, — поддакнула Старк.

И, увидев, как бастард отвернулся от нее и пошел за своим конем, снова сделала вид, будто разбирается с поводьями, избегая любыми способами поднимать головы и осматриваться по сторонам. Оказавшись на спине коня и почувствовав себя выставленной напоказ, Волчица теперь боролась с накрывавшими ее волнением и беспокойством и пыталась заставить себя посмотреть наконец вверх да сесть прямо в седле, как и полагалось леди. Однако лишь она начинала приподнимать голову и пробовала посмотреть на людей, собравшихся во внутреннем дворе, как на глаза внезапно начинали наворачиваться слезы и накрывала волна неуверенности в себе. Похоже, ей предстояло пройти долгую и тяжелую дорогу до Последнего очага.

========== Возрождение ==========

Последний Очаг, встретивший гостей большим и теплым чертогом, стал сродни настоящей награде за проделанный сюда по зимним дорогам путь и завершил череду проведенных в состоянии полусна ночей, наполненных борьбой с пробирающим до костей холодом, от которого не спасали ни установленные воинами печки, ни тепло обнимавшего ее мужа. Но несмотря на все эти невзгоды, как бы глупо это ни прозвучало, Волчица к концу пути гордилась собой и своими успехами и уже не считала эту поездку к Амберу столь ужасной.

Восседая на коне и со спокойствием и интересом посматривая по сторонам, она более не ощущала былого страха и неуверенности в себе, привыкла за этот десяток дней к едущим поблизости от нее людям и более не мучилась от ощущения, будто кто-то смотрел на нее. Самым трудным оказался лишь первый день, когда досаждало не только беспричинное беспокойство, но и отвыкнувшее от физических нагрузок тело, что под вечер начало ощутимо болеть и требовать отдыха. И Волчица была уверена, что если бы не сумела расслабиться через некоторое время после отъезда из Дредфорта, то, проведя все время в напряжении, чувствовала бы себя к концу первого дня еще хуже. Помогал же успокоиться просто ехавший возле нее милорд, который словно отталкивал от них нежеланные взгляды и позволял не думать об окружающих, и если уж так случалось, что Санса вдруг начинала ощущать подступающее волнение, то незамедлительно оборачивалась к мужу и смотрела либо на него, либо на его вороного коня, пружинисто шагавшего рядом, и уже через пару минут от наведавшегося к ней беспокойства ничего не оставалось, и можно было опять приниматься за рассматривание местности и сопровождающих их воинов.

И теперь, разместившись в предоставленных покоях, чувствующая себя потерянной Санса присела за пустой столик, не зная, что делать дальше и как милорд собирался поступить с ней: каждому их них были предоставлены отдельные покои, и Болтон, выставив гвардейцев у спальни жены, удалился к себе, ничего не сказав напоследок. Мучилась Старк и вопросом о том, было ли ей предречено провести ближайшие дни в своей новой клетке или же милорд решит держать ее у себя под боком, позволив привезенной с собой жене сопровождать его на всех встречах с Амберами.

Чувствовалось, что камин был растоплен совсем недавно и еще не успел обогреть эту спальню, прибавив ей этим неуютности и вида заброшенности, а повисшая тишина давила на уши и дергала за натянутые внутри струны, звук которых разливался по телу Волчицы волнами тревоги. Новое незнакомое место и ощущение одиночества разжигали внутри желание прикоснуться к чему-нибудь уже хорошо знакомому, изученному, что бы скрыло в своем привычном для глаз свете новые оттенки радуги, сделало бы их не столь вызывающими и приковывающими к себе внимание… Хотелось, чтобы что-нибудь происходило, кто-нибудь говорил или просто находился здесь, рассеивал своим присутствием тяжесть на душе.

Сидя за столом и рассеянно осматривая свои покои, Санса отсчитывала про себя пробегавшие мимо минуты и с нетерпением ждала того часа, когда Рамси наконец заберет ее отсюда и они вместе отправятся на ужин, на котором, кроме Маленького Джона, должны будут присутствовать и Морс Амбер с Хозером — два старика, которых она видела в большом чертоге среди встречавших их людей. Волчице в какой-то мере было даже любопытно встретиться с ними и посмотреть, что представляли из себя двое этих белобородых мужчин, что при их первой встрече с таким серьезным и суровым видом смотрели исподлобья на нее и милорда.

○○○○○○○○○○

Три бородача, занявшие место в торце и два по бокам стола, выглядели, как колдуны, вышедшие из леса на тайную встречу. Почти все тучные, возрастные, мужчины были, как один, темпераментны и лихи на словцо, а если их прозвища ни о чем не врали — то и лихи на дело. И иногда у Сансы возникало ощущение, что сидела она не на стуле, а на чаше весов, которую вот-вот должны были перевесить трое Амберов и выпустить ее с Рамси из-за стола, словно катапульта снаряд.

Одноглазый белобрысый Морс Амбер по прозвищу Воронье Мясо сидел, насупившись и строго взирая на гостей из-под густых бровей, и, вопреки своему почтенному возрасту, имел суровый вид и чуть опьянелые глаза, что в целом не вызывали желания пробовать ввязаться с ним в спор. Хозер же — Смерть Шлюхам (при этом прозвище Волчица приподняла в удивлении и неверии брови), строго поглядывал на гостей кремнистыми глазами и поджимал тонкие губы, явно недовольный появлением здесь Болтона, однако язык предпочитал держать за зубами, а свое отношение ко всему выражал презрительными взглядами и прищуренными глазами, обрамленными сеточкой из глубоких морщин.