Это было у моря (СИ)

Звонит телефон — может, это Сандор? Решил-таки напомнить мне о двери?

Это был не Сандор. Я включила диктофон на телефоне, чтобы все потом спокойно прослушать и поразмыслить над этим. Перепишу текст сюда — когда я пишу, думается точнее…

— Алло? Сандор?

— Нет, радость моя, это не Сандор. Больно это слышать. Это твой отчаявшийся муж.

— Петир?

— Да, меня узнали, превосходно! Рада меня услышать? Думаю, ты ждала этого звонка. Если бы не ждала, то могла бы просто выключить эту адскую машинку. Но ты этого не сделала. Это дает мне надежду…

— Не обольщайтесь. Я ненавижу вас больше всех на свете, больше Джоффа, больше Серсеи…

— Но, полагаю, меньше чем саму себя, верно? Ты же винишь в случившемся себя — и правильно делаешь. Не будь ты такой, какая ты есть — план был бы неосуществим. Твоя доверчивость, твоя наивность, даже в чем-то глупость натолкнули меня на эту мысль. А когда уж я тебя увидел — план показался мне идеальным, я понял, что не просчитался ни на йоту. Ты совершенство — как глина, что ждёт умелой руки, чтобы принять нужную форму. Нет, ты не глина — ты мрамор. Благородный материал для талантливой руки. Ты еще сама себя не знаешь. Но ты узнаешь. У меня есть все инструменты, чтобы сделать из тебя шедевр, отсекая все лишнее, освобождая тебя от условностей, что навязывает общество…

— Вы отвратительны. Я никогда не стану жить с вами. Или учиться у вас. И я никогда не полюблю вас.

— О, это разбивает мне сердце. Но уверен, ты ошибаешься. Мы поговорим об этом лет через пять. Когда ты из глупой пташки — так, кажется, тебя называет этот кобелина, твой нынешний возлюбленный — превратишься в орлицу. Тогда все нынешние заботы покажутся тебе такой мелочью. Сверху всегда видно лучше — и дальше. Когда ты почувствуешь ветер в крыльях и поймешь, что ничто в этом мире с этим не сравнимо — контроль над стихией, умение подчинять ее себе — ты скажешь мне спасибо.

— А также я, видимо, должна сказать спасибо за смерть моих родственников? За мою мать, которую вы якобы любили? За моего брата, что даже не успел жениться — в отличие от вас? За его невесту, что погибла оттого, что вам приспичило научить меня летать? Для начала решили научить этому мою маму?

— Бедняжка Кет. Я не планировал ее убивать. Для осуществления плана было довольно того, чтобы она доживала свой век потихонечку, в больнице. Я даже планировал ее оттуда забрать, когда бы мы с тобой притерлись друг к другу. Но она проявила недюжинную волю, сопротивляясь, а еще — безумие уже тлело у нее в голове. Эта навязчивая мысль о каких-то там звездах и полетах добила ее — а таблетки лишь ускорили процесс. Это бы случилось в любом случае, рано или поздно. Ты можешь рассматривать это в таком, например, ключе, как ее освобождение от бренной плоти. Она присоединилась к твоему горячо любимому отцу. И брат твой тоже. А его невеста — ну что тебе до нее? Ты даже не знала ее имени. Каждый день в мире гибнут тысячи — и без всякого смысла — ты же не садишься их оплакивать, верно? А ведь меж тем они мрут без всякой цели — просто так. А у нас может что-то и получиться. Когда ты выкинешь из головы это свое чудовище и будешь готова к следующему шагу — я буду тебя ждать. Я не хочу тебя насиловать, но все же не очень затягивай игру. Иначе мне придется настоять. Я не желаю навязываться тебе против воли. Но помни — на другой чаше весов твои милые братики и сестричка-бунтарка. А также твоя тетка и весь ее выводок. И, конечно — вишенкой на торте — твой незадачливый спаситель — наш чудо-рыцарь. Хочешь, чтобы он жил? Хотя, убей боги, не понимаю, зачем это вообще нужно — ни ему, и никому другому вокруг от этого лучше не становится. В таких случаях я вполне одобряю эвтаназию. Но это не мне решать. А тебе. Его родственник мечтает его заполучить — по сравнению с милейшим братцем, наш добрый друг Джоффри — просто дитя. Но у меня есть на это чудо природы небольшое влияние — и я могу им воспользоваться. А могу, напротив, подстегнуть его. Все в твоих изящных руках, моя милая. Я подожду. Но недолго. Ты, похоже, тоже уже утомилась от своей этой подростковой безбашенной связи. Никаких поцелуев, никаких объятий — страсти больше не бушуют, повыдохлись? Ты, верно, разглядела, с кем ты связалась, да? Розовые очки разбились в процессе езды на мотоцикле? А без очков-то картина удручающая — убогий урод, чудовище — все, что он может вызывать — жалость. На этом, небось, и сыграл. Маленькие птички, вроде тебя такие сердобольные…

— Чудовище — это вы. А Сандор — мужчина. Настоящий, в отличие от вас и вашего гнилостного окружения фриков. Таким был мой отец. Таким бы стал мой брат. Но вам это недоступно, вам до них — как до неба. И из-под вашего камня вам безумно грустно и безумно завидно. У маленьких чудовищ тоже бывают высокие мечты, верно? Они мнят себя орлами — но ведь это только точка зрения… Придумать можно что угодно. Но не факт, что другие буду двигаться, как пешки, в вашей игре или подыгрывать вам. Я — не буду. Все эти мужчины вызывают у вас бешенство еще и потому, что они — любимы. И это вам тоже не понять — вас-то, видимо, никто не любил. Моя мать вам не досталась — и могу понять, почему. И от меня вы тоже ничего подобного не дождетесь. Так что зря стараетесь. Вы — ниже меня, я бы никогда, слышите, никогда не смогла себе помыслить влюбиться в вас. А вы в своей идиотской уверенности потеряли последних союзников — и те переметнулись на противоположную сторону. Вы останетесь один — и, может, наступит час, когда ваши чудовища взбунтуются и пожрут вас. И если это произойдет — я буду стоять в первом ряду и аплодировать им. Даже если после вас они примутся за меня…

— Боги, ты великолепна! Я поставил на тебя совершенно правильно! Такой темперамент! Удивляюсь, как ты еще до сих пор не вымотала до смерти своего горе-любовника. Но псы подыхают — а мы продолжаем жить. Я подожду. И помни — я ближе, чем тебе кажется. Я просто вижу эту твою рыжую головку — среди темного леса ты — как яркий пламень. А на пламя всегда приходят звери. Будь осторожна с этим огнем, дорогая. Огонь жжется при неосторожном обращении. Если сама не знаешь — спроси у своего возлюбленного, которого ты так отчаянно защищаешь… Слишком отчаянно, я бы сказал. Все же, видимо, трещина уже начала ползти…

— Я его люблю. И буду любить. Если вы меня заполучите — это будет только оболочка. Все лучшее я уже отдала ему. Витайте себе в своих иллюзиях — будьте уверены, большего вам не дождаться… Над моей душой у вас контроля нет.

— Все в этом мире спорно, моя дорогая. Но, впрочем, этот спор затягивается и становится скучным. Если у меня нет контроля над твоей душой — я ведь могу ее и выбросить. Пусть ей подавится твой Пес. А я сделаю тебе другую — из стали. Будет больше толку. В такой великолепной оболочке никто не заметит подмены… Побереги ее для меня! До скорого!

Санса сидела на кровати и не могла прийти в себя. Боги, как же он мерзок! И все же их заметили… Теперь она судорожно пыталась сообразить, не наболтала ли лишнего. Зачем он вообще ей звонил? Поглумиться? Потрепаться? Запугать ее? Похоже, ее гнев вызывал у него только усмешку. Хотя его последние заявления уже начинали наполняться скорее холодным бешенством, чем лукавством, с которого этот разговор начался. Все же она его чем-то поддела. Значит — он не бессмертен. И у него есть слабые стороны. Это было приятно осознавать… Стоит ли говорить Сандору про этот разговор? Нет, она так не думала. И так ему хватает. А разницы нет никакой. Что на их след выйдут, они и так знали. Просто надо быть осторожнее.