Замок Ист-Линн

И она рискнула, лишь для того, чтобы увидеть, как он собирается поцеловать жену, голова которой лежала у него на груди. Однако в этот раз они услышали, как она вошла, и ей пришлось приблизиться, несмотря на свою бледность и угнетенное состояние духа.

— Не будете ли Вы добры, сэр, пойти взглянуть на Уильяма? — тихо сказала она м-ру Карлайлу.

— Конечно.

— Для чего? — вмешалась Барбара.

— Он выглядит очень больным. Боюсь, дела его обстоят гораздо хуже, чем мы полагали.

Они прошли в серую гостиную. М-р Карлайл дошел быстрее всех и уже стоял, молча глядя на Уильяма, когда вошли Барбара и леди Изабель.

— Что он делает на полу? — изумленно воскликнула Барбара. — Он не должен лежать на полу, мадам Вин.

— Он укладывается туда в сумерках, и я не могу поднять его. Я пытаюсь убедить его перейти на диван, но, увы, все бесполезно.

— Ничего с ним не сделается и на полу, — сказал м-р Карлайл.

Той мрачной тенью, о которой мы говорили выше, читатель, оказалось слабеющее здоровье сына.

Уильям открыл глаза.

— Кто здесь? Папа?

— Ты плохо себя чувствуешь, Уильям?

— Нет, хорошо. Просто я устал.

— Зачем же ты лежишь здесь?

— Мне здесь нравится. Папа, у меня умер мой чудесный белый кролик.

— Вот как? Может быть, ты встанешь и расскажешь мне об этом поподробнее?

— Я и сам еще ничего не знаю, — сказал Уильям, медленно поднимаясь. Блейр сказал об этом Люси только что, когда она выходила. Я не пошел, поскольку устал. Он сказал…

— Отчего ты устал? — перебил м-р Карлайл, взяв сына за руку.

— Просто так. Я всегда устаю!

— Ты рассказывал об этом мистеру Уэйнрайту?

— Нет. Зачем я буду говорить ему? И зачем он прописал мне это противное лекарство, этот рыбий жир?

— Оно укрепит твои силы, мой мальчик.

— Мне от него дурно. Мне всегда плохо после него, папа. Мадам Вин говорит, что мне нужно давать сливки. Вот это было бы здорово.

— Сливки? — повторил м-р Карлайл, взглянув на мадам Вин.

— Я знаю, что сливки чрезвычайно полезны в подобных случаях, — заметила она. — Я убеждена, что они просто незаменимы, и лучшего лекарства просто не придумать.

— Ну что же, можно попробовать, — сказал м-р Карлайл.

— Ради бога: Вы можете заказать все, что сочтете полезным для него, мадам Вин, — добавила миссис Карлайл. — У Вас больший опыт обращения с детьми, чем у меня. Джойс…

— Что говорит Уэйнрайт? — перебил ее м-р Карлайл, понизив голос.

— Я не всегда встречаюсь с ним, Арчибальд. Это делает мадам Вин, насколько мне известно.

— О боже! — воскликнула Люси. — Можем мы выпить чаю? Мне хочется хлеба с джемом.

М-р Карлайл повернулся к ней, улыбнулся и кивнул.

— Маленькие девочки должны уметь терпеть, мисс Люси. А ты хочешь хлеба с джемом, мой мальчик.

Уильям покачал головой.

— Я не хочу джема. Мне хочется пить.

М-р Карлайл долго и внимательно посмотрел на него, после чего вышел из комнаты. Леди Изабель последовала за ним. Больной сын занимал сейчас все ее мысли.

— Вы полагаете, он серьезно болен, сэр? — прошептала она.

— Во всяком случае, он так выглядит. Что сказал мистер Уэйнрайт?

— Мне он ничего не говорит. Я не спрашивала, что он думает на самом деле. До сегодняшнего вечера мне и в голову не приходило, что существует опасность.

— Он намного хуже выглядит сегодня?

— Не хуже, чем обычно. В последнее время он именно таким бывает по вечерам. Меня встревожило замечание Ханны: она полагает, что мальчик умирает. Что мы можем сделать, чтобы спасти его?

Говоря это, она от волнения стиснула руки: в этот момент, когда они говорили о благополучии ребенка, их ребенка, она почти забыла, что м-р Карлайл больше не был ее мужем; но только почти, ибо ей не дано было окончательно забыть свое ужасное настоящее. Никогда более в этом мире они не будут принадлежать ей: ни он, ни ребенок!

В горле у нее перехватило от отчаяния, она сделала робкий реверанс, прощаясь с мистером Карлайлом, и его последние слова еще долго звенели у нее в ушах:

— Я вызову к нему других врачей, мадам Вин.

Войдя в серую гостиную, она увидела, как Уильям прильнул к миссис Карлайл, упрашивая ее:

— Мама, я знаю, чего бы я съел, если бы ты разрешила.

— Что же?

— Немного сыра.

— Сыра! Сыр с чаем! — рассмеялась миссис Карлайл.

— Последние пару недель у него бывают странные капризы, — объяснила мадам Вин. — Это все от плохого аппетита; но если я разрешаю принести то, что он просит, Уильям едва притрагивается к пище.

— Я уверен, мама, что сейчас съел бы немного сыра, — сказал Уильям.

— Ну что же, сделай милость, — ответила миссис Карлайл.

Она уже повернулась, собираясь выйти из комнаты, когда у входной двери раздался звонок и нетерпеливый стук. Барбара спросила себя, кто бы это мог пожаловать к ним в обеденное время.

В холл величественно вплыла мисс Карлайл, с крепко сжатыми губами и грозным выражением лица.

Выяснилось, что мисс Корни в тот день случилось стоять у окна, зорко наблюдая за многочисленными прегрешениями, творившимися на улице — от флирта хорошенькой горничной из дома напротив с молодым булочником, до возни оборванных мальчишек в канаве — когда взгляд ее случайно упал на длинную цепочку людей, господ судей и прочих джентльменов, выходивших из конторы м-ра Карлайла. Их было так много, что мисс Карлайл невольно вспомнила о фокусниках, извлекающих цветы из шляпы: чем быстрее они выходили, тем больше, казалось, последует за ними.

— Что случилось, скажите на милость? — невольно воскликнула мисс Корни, расплющив нос о стекло в своем желании получше все разглядеть. Наконец, участники этой странной процессии разошлись в разные стороны. Любопытство мисс Карлайл оказалось сильнее аппетита, ибо она осталась у окна, несмотря на то, что обед был подан, как сообщили ей слуги. Вскоре появился м-р Карлайл, и она постучала в стекло костяшками пальцев. Он не услышал ее и скорой походкой пустился домой. Мисс Корни понемногу начинала сердиться.

Следом за мистером Карлайлом вышли клерки. Они тянулись один за другим; последним вышел Дилл. Он не торопился, как мистер Карлайл, и поэтому услышал сигнал мисс Карлайл, снова испытавшей прочность оконного стекла.

— Что, скажите Бога ради, всем этим людям нужно в конторе? — начала она, когда м-р Дилл послушно явился на ее зов.

— Это была делегация, мисс Карлайл.

— Какая делегация?

— Делегация к мистеру Арчибальду, Они хотят, чтобы он стал новым членом.

— Членом чего? — воскликнула она, не поняв, о чем он говорит.

— Парламента, мисс Корни, вместо мистера Этли. Джентльмены уговаривали его баллотироваться.

— Уговаривать осла! — гневно воскликнула мисс Корни, поскольку эта новость не вызвала у нее особого удовольствия. — Арчибальд отправил их восвояси?

— Он не дал окончательного ответа, мэм. Он хочет все обдумать до завтра.

— Обдумать?! — взвизгнула она. — Не может же он быть таким дурнем, чтобы согласиться. Отправиться в парламент. Что же дальше, спрашивается?

— Почему бы и нет, мисс Корни? Я был бы горд за него.

Мисс Корни фыркнула.

— Вы вообще гордитесь скорее странными вещами, чем нормальными, Джон Дилл. Вспомните хотя бы Вашу чудесную сорочку. Как она поживает? Вы переложили ее лавандой для запаха?

— Ну, не то чтобы лавандой, мисс Корни. Она лежит в ящике, поскольку после того, что Вы сказали о ней, мне как-то не очень нравится надевать ее.

— Почему бы Вам не продать ее за полцены и не купить за эти деньги пару нормальных сорочек? — язвительно ответила она. — Это гораздо лучше, нежели хранить никчемную вещь как свидетельство собственной глупости. Может быть, и он теперь начнет получать сорочки с вышивкой, если станет членом Палаты Общин, погрязшей в праздности и безделии. По мне — так уж лучше полгода принудительных работ.

— Ах, мисс Корни! Я думаю, Вы не все поняли. Это великая честь, которую он заслужил, к тому же: он будет выше любого из нас, и он того стоит.