Возвращение мастера и Маргариты

- Анечка, что произошло?

- А, глупости! Пару раз меня прихватило головокружение и вот здесь в виске болело страшно. Потом прошло. А на дискотеке было очень душно и я вырубилась. Ну, рухнула в обморок. Потом я отключилась дома. Тетка вызвала нашу участковую. Та заохала и направила меня на обследование в больницу. Я прямо взвыла. В палате восемь человек, в основном бабки. Удобства в коридоре и никаких перспектив. Ты сама все знаешь... Однажды врывается ко мне дама - вся надушенная, шикарная. Твоя подруга - Белла Аркадьевна. Как вихрь в палату влетела, пакет мой с барахлом подхватила и скомандовала: пошли!... Теперь я здесь. Голова не болит, в обморок не падаю. И Леша вот...

- Кто твой лечащий врач? Я должна с ним встретится.

- Очень симпатичный молодой ординатор. А старикан-профессор только по пятницам приходит.

- И что говорит?

- Говорит, надо с родителями побеседовать относительно операции. Вот тебя тетка и вызвала.

- Аня... Операция? Ты уверена? - похолодела Маргарита.

- Чего ты паникуешь? Вон Леша так мужественно держался! Четыре часа оперировали. Теперь говорит, что это передо мной выпендривался и ради меня так быстро выздоравливает. Думал о том, как мы будем танцевать и обязательно это танго в шикарнейшем ресторане! Он уже в реанимации мечтал, что бы зеркальные зайчики по стенам бегали а я бала бы в золотом платье с разрезами! Сплошное ретро! Мы обязательно в Испанию поедем. И в Бразилию, и в Париж. И еще в Санта-Барбару! Это совсем не дорого, если третьим классом. - Нагнувшись к сестре, Аня зашептала: - Здесь говорят, что под наркозом можно увидеть будущее. Леша видел... - Аня многозначительно улыбнулась.

- Девочка... - Маргарита пригляделась к сияющим глазам сестры. Влюбилась... Вижу, влюбилась.

- Очень, очень сильно. И теперь ради Леши совсем быстро выздоровею. Вот ни чуточки операции не боюсь. Ну, совсем немного... А ведь подумай, если б я сюда не попала, то мы бы могли не встретится. Ужас. Вот повезло! Аня повисла на шее сестры, как делала еще в детстве, когда не стало матери. Маленькая девочка, ища защиты прижималась к взрослой, но тоже маленькой и растерянной. Теперь, обнимая друг друга, плакали две молодые, но сильные женщины. Маргарита содрогнулась от стыда, вспомнив о том, как хотела выйти из электрички, сбежать обратно в свой одуванчиковый дом..

- У тебя-то как? Удивляюсь - моя железобетонная Мара плакать научилась!

- Это от счастья. И еще от того, что я теперь другая. Маргарита.

- Понимаю. Булгаковская, да?

- Максимовская... Не думай, что я хотела вас бросить. В сентябре мы собирались вместе приехать и все решить.

- Вот и приехала. Пал Палыч, мой врач, раньше двух после операции не освобождается. Ты должна познакомиться с Лешей. Сиди здесь, под фикусом, я его приведу.

Аня упорхнула, Маргарита оглядела холл. Черная мягкая мебель под кожу, столик с газетами и журналом "Здоровье". В обрезанной пластиковой бутылке букет хризантем. В углу телевизор, на стене пейзаж с волнами и кашпо с плющом. В креслах под изображением мутно-зеленого шторма сидела странная пара. Старушка с коротким седым бобриком и худой носатый старик кавказской наружности. Оба в одинаковых вязаных жакетов буроватой толстой шерсти. Оба сосредоточенно работали спицами, вытягивая нить из пластикового пакета.

Маргарита вспомнила Варюшу, которую поселил в ее памяти Макс, ее рыжие собачьи жакеты, вывязанные соседкой. Ей захотелось окликнуть женщину, но она сдержалась...

Бритую старуху, обраставшую после химиотерапии, действительно звали Дина. Именно она снабжала бабушку Макса и его самого теплыми вещами. Год назад она потеряла мужа, а вскоре последнего друга - колли по имени Колла Брюньон. И осталась совсем одна с мешками пропахшей нафталином пряжи и злокачественной опухолью в левом полушарии. Вместо того, что бы скончаться в районной больнице, Дина попала сюда по великому блату: у доктора филологии Джеральдины Ковачек - полуиспанки-полупольки, остались влиятельные ученики.

Тяжко и пусто было на душе знающей свой приговор женщины. В очереди у рентген кабинета она увидела старика с потерянным лицом. Словно за соломинку утопающий, старик держался за спицы. Вязал упорно и неумело. Дина подсела. Айдын Надырович плохо говорил по-русски. Но для того, что бы показать вязку, много слов не требуется.

Дина подарила старику килограмм собачей шерсти и теплый жакет, который вывязала специально для него. Это были самые радостные недели за последний год, наполненные смыслом и любовью. Теперь они часто сидели рядом, мелькая спицами и обмениваясь короткими фразами, в которых была вся жизнь.

- Ты совсем как моя жена, - Айдын долго наблюдал за работой Дины. Смотрю на твои руки - вижу ее. Необразованная женщина была. Книжки мало читала. Ты - ученая. А руки совсем похожи. Красивые.

Господи! Сухонькие, в темных пятнах и набухших жилах, столько переделавшие, столько сновавшие... Лица у стариков разные, а руки одни. Полуграмотный старик из абхазской деревни и некогда светская, некогда блиставшая в ученых кругах москвичка, сидели рядом, ощущая себя самыми близкими людьми на свете. Им одновременно объявили приговор и они приняли решение переселиться в хоспис, что бы умирать вместе.

Айдын Надырович гордился сыном, разбогатевшим в Москве. Он никогда не узнает, что ради его лечения Начик вошел "в дело" - стал приторговывать наркотой. А Джеральдине не дано будет получить весть от Максима Горчакова. Потому что промолчала сидевшая напротив ее в холле сероглазая женщина...

- Алексей Владимирович Векшин. Аспирант МГУ. Очень талантливый. Представила Аня коренастого паренька в повязке с глазами вечного мальчишки и неунывающего искателя.

- Вижу, - сказала Маргарита. - Аспирант он временно. А вообще мастер.

Доктор Пал Палыч пригласил родственницу больной в ординаторскую.

- Мне известно, Маргарита Валдисовна, что вы медработник и заменили Анне мать. Уверен, вы примете правильное решение. Вашей сестре пятнадцать.

- Скоро шестнадцать.

- Все равно она не способна здраво оценить ситуацию, - он отвернулся к окну. - Позволите закурить? Случай сегодня был сложный. Я ассистировал...