Интенсивная терапия (СИ)

На учёном совете профессора Поддубного поставили в известность, что для серии исследований, необходимых его научной группе, финансирование будет выделено только в конце года, и то если удастся выбить дополнительную дотацию из бюджета. Есть ещё один вариант для того, чтобы раздобыть денег – приостановить пока работу группы и всех специалистов, включая руководителя, подписать на циклы лекций. Кого куда – запросов много, оплата неплохая, и сами биохимики внакладе не останутся, и на продолжение тематической разработки вполне хватит.

Глеб не устроил скандал прямо на учёном совете только потому, что колено ныло просто адски, аж челюсти сводило. Как это уважаемое руководство себе представляет, интересно? Если сейчас бросить работу на полпути и разбежаться на заработки, данные устареют! Придётся заново перелопачивать горы и горы информации! И не факт, что молодые спецы, с таким трудом прикормленные, буквально за уши вытащенные из разных провинциальных колледжей и лабораторий, потом вернутся в группу Поддубного! Их же возьмут на преподавание в очень престижные вузы – а вдруг кто-то решит там остаться? Подпишет контракт на семестр, а потом вообще останется на постоянной основе! Снова носиться, высунув язык, в поисках талантливых самородков?! Да гори оно синим пламенем, такое решение вопросов финансирования!

Всё это Глеб, сумевший сдержаться на учёном совете, злым шёпотом высказал монитору рабочего компьютера, одно за другим открывая письма, переполнившие его почтовый ящик. Ответы из всяких официальных учреждений по поводу анализаторов. «В ответ на Ваш запрос за входящим номером…», «Доводим до Вашего сведения, что…», «Согласно инструкции, утверждённой…», – господи, конкретно-то что всё это значит?! Где опять застряло оборудование?!

Продравшись сквозь дебри канцеляризмов, Глеб понял, что вчера переоценил быстродействие системы. Анализаторы привезут не сегодня, а в лучшем случае через неделю. И то, если повезёт.

Поддубный вызвал секретаря, попросил оповестить всех сотрудников об экстренном совещании через пятнадцать минут и закрыл почту.

Непрочитанными остались два письма в конце списка. От Марии Говоровой и от Игоря. Оба мейла отправлены глубокой ночью, вот же не спится людям! Глеб не стал их открывать. На работе Поддубный думал только о работе, и это давно уже стало непререкаемым законом.

Общее собрание научно-исследовательской группы под руководством профессора Поддубного превратилось в ожесточённый спор. Одна половина сотрудников ратовала за то, чтобы соглашаться на временный перерыв, вторая – протестовала, приводя те же аргументы, что и Глеб: потом всё придётся начинать с нуля. К согласию так и не пришли. Глеб дал всем неделю на размышления: пока не привезут анализаторы, всё равно работа стоит. Пусть думают, приводят в порядок уже накопленную статистику, дописывают отчёты. На этом собрание закончилось и Глеб, стараясь не хромать, вернулся в свой кабинет.

До обеденного перерыва Поддубный занимался организационными вопросами, не поднимаясь с кресла. Даже сидеть было больно, колено распухло так, что брючина стала жать. На обед тоже не пошёл, попросил секретаря купить ему в институтском буфете кофе и какую-нибудь булку. Глеб терпеть не мог, когда что-то разлаживалось, будь то рабочий процес или собственное тело. Сегодня, как назло, разладилось всё сразу. Надо было ехать в травмпункт, надо было! А по большому счёту – надо было просто выбросить этот чёртов мусорный пакет сразу же, не поддаваться иррациональному страху, будто выбрасываешь часть жизни. Тупая сентиментальность!

Колено ныло всё больше. Глеб решительно выключил компьютер, оставил секретарю записку на своём столе и поехал в травмпункт.

– Перелома мениска нет, сильный ушиб, гематома. Покой, компрессы, обезболивающие средства и потом на приём к хирургу в поликлинику, – дежурный травматолог протянул Поддубному рецептурные бланки. – Вот, это купите в аптеке, используйте по инструкции.

Глеб не смог зайти в аптеку рядом с травмпунктом. Там были слишком высокие ступеньки для его негнущегося от повязки колена. А пандуса не оказалось. И это называется заботой о населении?! К злости на таможенных чинуш, запарывающих его работу, присоединилась злость на власть предержащих в родном городе. Никакого толку от них, только обещаниями кормят! Говорите, согласиться на цикл лекций? Да хоть сейчас! И свалить за границу с концами! Поддубного везде ждут! И в Штатах, и в Европе, даже в Австралии! К чёрту! Уехать и послать всё к чёрту!

Мусорный мешок так и возвышался на пороге. Еды в доме опять не было – что купил вчера, сразу съел, в магазин не заехал. Глеб прямо в пальто и ботинках прошёл в комнату, завалился на диван. Как всё паршиво, а? Как же всё паршиво-то, а?!

Загудел мобильный. Глеб вытянул смарт из кармана пальто. Секретарь. Что-то срочное?

– Глеб Олегович, к вам пришёл посетитель, Находкин Игорь Алексеевич, с допуском от ректора. Говорит, что это срочно, очень просил вам сообщить.

– Где он, Дима?

– Здесь, рядом со мной.

– Передай ему трубку, пожалуйста.

Глеб не был готов к такого рода ответу на своё согласие встретиться и поговорить с Игорем. Особенно сегодня, чёрт возьми! Не сейчас, не сегодня, когда ему так больно и так паршиво на душе! Нет, а каков Игорь-то, а? Как он до ректора умудрился добраться?

– Глеб… Олегович, здравствуйте. Можете уделить мне буквально несколько минут? Вы ещё придёте на работу? Я дождусь.

– Игорь, я дома. Я болен. Давай позже.

– Я сейчас приеду.

– Не надо! – Глеб почти прорычал последние слова, но Игорь уже положил трубку.

Трижды чёрт! Только этого не хватало – чтобы бывший увидел его в таком состоянии, расклеившегося, хромого! Что за день сегодня, а?!

Звонок в дверь застал Глеба на полпути между диваном и прихожей, куда тот ковылял, чтобы хотя бы снять уличную одежду. Так быстро? Да нет, Игорю по любому добираться от института до дома Поддубного минут сорок. Кого там ещё могло принести так некстати?

За дверью оказался какой-то смутно знакомый молодой парень. Глеб в хмуром молчании уставился на нежданного гостя, не спеша с приветствием. А тот вдруг жарко покраснел и так же молча протянул Поддубному белый пакет-майку.

– Что это?

– Ваш кофе и горячие бутерброды. Только всё уже, наверное, остыло, простите.

– Что?..

– Вы попросили вашего секретаря… Дмитрия… чтобы он вам купил. А ему некогда было, он мне велел сходить. В буфете кофе закончился, а я пока до кафе бегал, вы уже уехали.

– Так, стоп. Вы вообще кто?

– Младший лаборант с вашей кафедры. Я недавно устроился.

– Я вас откуда-то знаю, молодой человек. Учились у меня?

– А вы совсем меня не помните, Глеб Олегович? – гость, ещё больше покраснев, поднял на Поддубного глаза. И Глеб вспомнил. Это тот самый студент, единственный из «ночных мальчиков», оставшийся с ним до утра. Тот самый, которого Глеб оттолкнул и равнодушно запер за ним дверь, когда мальчишка выскочил из квартиры, давясь слезами.

– Какого чёрта?! Преследуешь меня? Что тебе нужно? Для чего устроился на кафедру? Шантажировать собрался?!

– Да как вы… Да как вы могли такое подумать! – голос у гостя сорвался от возмущения. Он больше не смущался, глаза засверкали. – Мне бы и в голову не пришло! Просто я…

– Что – просто ты?

– Я люблю вас! – выкрикнул студент, и по всему подъезду отозвалось гулкое эхо. – Я вас просто люблю, понимаете? – уже тише добавил он.

Глеб схватил гостя за руку и затащил в прихожую. Вот только соседей не хватало повеселить бесплатным цирком с клоунами! Тот не сопротивлялся. Глеб забрал пакет, поискал глазами, куда пристроить, и водрузил на мусорный мешок сверху.

– Как тебя зовут?

– Леонид… Лёня.

– Послушай меня, Леонид. Ты что-то себе напридумывал и сам в это поверил, ясно? Тогда, со мной – это же в первый раз у тебя было с мужчиной? Ладно, не отпирайся, я же понял, что в первый. Так вот. Это не твоё. Просто забудь и живи нормальной жизнью. Не бывает никакой любви, особенно между мужиками, ясно тебе? Нет её. Ты слушаешь?