Осколки (СИ)

========== Глава 1. ==========

Назир аль Хайяти

Солнце почти село, алое марево дрожало у самого горизонта, окутывая холмы. Назир смотрел на тонкий красный полукруг, и лишь только тот скрылся, он завел мотоцикл и рванул к одиноко стоящему на отшибе дому. Глубоко внутри ширилась черной дырой болезненная пустота. Приказы не принято обсуждать, тем более приказы такого человека, как Хасан Балам. Но перед глазами у Назира снова вставали фотографии с места последнего взрыва, где сработало устройство, пронесенное смертницей. Обломки детской куклы, башмачок, ошметки мяса и кровавые брызги повсюду. По телу прошла дрожь. Дети. Неужто жизнь Джафийи стоит больше, чем жизни детей? Пусть даже она — его мать.

Дом должен был пустовать, однако Назир заметил неяркий свет в одном из окон. Неверный и тусклый, мерцающий — свечи или керосиновой лампы. Палестинец прикрыл глаза, подавляя знакомое чувство протеста, не оставлявшее его с тех пор, как он поступил под начало Балама. С трудом успокоившись, он завел мотоцикл в нижнее полуразрушенное помещение и надежно спрятал его среди ящиков и покрышек. Сверху не доносилось ни звука. Назир поднялся по шаткой деревянной лестнице, осторожно ставя ноги на скрипучие ступени.

Из-за приоткрытой двери в ноздри ударил запах боли, крови и женских духов. Ошеломленный этой странной смесью, палестинец толкнул дверь и вскинул пистолет. Ему хватило мгновения, чтобы оценить обстановку и понять, что хрупкая светловолосая женщина, забившаяся в угол, опасности для него не представляет. Огромные синие глаза на нежном лице, тонкие пальцы левой руки прижаты ко рту.

— Не бойтесь, я вам не враг, — сказал он, входя в комнату и притворяя за собой дверь.

Она еще сильнее вжалась в стену, мелко дрожа. Теперь он заметил, что под носом и на левой скуле женщины подсохшая кровь и что она старается оберегать правую руку. Припухший локоть, неестественная поза… Назир покачал головой, сунул пистолет за пояс джинсов и медленно, шаг за шагом, приблизился.

— Не волнуйтесь, меня зовут… Джек, — он старался говорить спокойно, ровно.

— Не бей меня, — попросила она очень тихо, — делай что хочешь, только не бей. Пожалуйста.

— Я никогда не бью женщин, — он опытным взглядом осмотрел ее руку. Не зря много лет проработал в больнице. — Можешь пошевелить пальцами?

Она осторожно шевельнула и сморщилась. Назир ободряюще улыбнулся.

— Всего лишь вывих. Я сейчас вправлю его. Будет немного больно, но потом полегчает.

Она кивнула. Слишком покорно, слишком устало. Внутри у Назира все сжалось. При мысли о том, кем нужно быть, чтобы поднять руку на женщину, тем более, так ее изувечить, в голове мутилось от ярости. Из глубины сознания, из закоулков памяти всплывали образы стройной светлокожей женщины и огромного мужчины. И он сам, яростно кидающийся на обидчика…

— Все будет хорошо, только чуть-чуть потерпи, — он ласково погладил ее по волосам, осторожно взял вывернутую руку и ловким быстрым движением вправил. Она не вскрикнула, но дернулась и стала сползать по стенке. Назир огляделся, подскочил к постеленной на полу грязной рогоже, стащил с себя куртку и бросил поверх. После чего перенес женщину на это импровизированное ложе.

— Нет… нет… не бей, пожалуйста! — стоном сорвалось с ее губ. Она открыла глаза, в которых плескалась паника. Назир отстранился, понимая, что сейчас лишь навредит, если будет настойчив.

— Не бойся меня, — сказал он, присаживаясь поодаль на бумажные мешки, — если тебе и следует бояться, то только не меня. Как твое имя?

— Лана, — тихо ответила она, все еще настороженно глядя на него. — Кто ты? Зачем ты здесь?

Зачем… что он мог ответить? «Я здесь, чтобы подготовить теракт в Лондоне в это воскресенье. Не бойся, тебя я не трону». Назир горько усмехнулся. На миг показалось, что все это происходит во сне. И снова предательская ложная память подкинула ему несуществующее воспоминание — короткую жестокую схватку в холодных переходах средневекового замка, огромные глаза, в которых растворилась его ярость.

— Кто это сделал? — он указал на кровоподтеки, «украшавшие» ее лицо. Она подобралась, коротко, сухо всхлипнув.

— Все, все, можешь не отвечать, — Назир с трудом подавил вспышку гнева. — Лучше поспи, я посторожу твой сон.

— Я боюсь, что Риццо меня найдет, — слабо прошептала Лана, — он обещал убить меня.

— Никто тебя пальцем не тронет, — палестинец скрипнул зубами. — Ложись и отдыхай.

Она покорно свернулась калачиком на его куртке. Назир примостился так, чтобы пройти в дверь, не задев его, было невозможно. Балам дал ему четыре дня. Хватит и одного.

— Джек, — позвала Лана уже сонным голосом, — только не уходи.

— Не ухожу, — ответил он, тронутый этой детской просьбой.

Она уснула сразу, видно, провела долгое время без сна. Назир тоже закрыл глаза, благодаря судьбу за то, что сейчас лето и смерть от холода им не грозит. Навалилась дремота от усталости и попыток измученного сознания найти выход из ситуации.

Он снова видел странные сны о странных временах. Видел себя в странной одежде, с людьми, которых называл друзьями. В тех снах он чувствовал себя на своем месте.

Робин «Птаха» Лэйксли

— Да твою ж бога в душу мать! — с чувством выругался Птаха, сползая с окончательно издохшего байка. Подъехавшие Малыш и Бузотер подавленно созерцали командирскую рухлядь, которая испустила последний вздох и отдала свою железную душу в мотоциклетный рай.

— А я говорил, что этот хлам пора менять, — буркнул Уилл «Бузотер» Скарлет, здоровенный бывший боксер, — но рази ж меня кто слушает?

— Темнеет, — Джон «Малыш» Кливи, громадный и кудлатый, с сомнением взглянул на почивший байк. — Что делать будем, Птенчик, а?

Птаха почесал буйную седую гриву. Унывать он не любил, посему, обозрев окрестности, ткнул пальцем в темную громаду заброшенного особняка, утопавшего в буйных зарослях плюща.

— Там переночуем, а завтра покумекаем, что можно сделать. Во всяком случае, в город нам пути нет.

Порядком подуставшие Малыш и Бузотер переглянулись и дружно закивали. День выдался более чем насыщенным, хотелось жрать и еще больше — спать. Птаха задумчиво смотрел на краешек солнца, быстро уходящий за холмы, потом взял железного друга за рога и двинул к особняку.

— Думаешь, чертов де Рено знает об этом доме? — спросил за его спиной Бузотер.

— Хочешь нычку устроить? — хохотнул Малыш.

— Не помешало бы, — вздохнул Скарлет. — Эй, мне кажется или там окно светится?

========== Глава 2. ==========

Роберт Гисфорд

Дом встретил темнотой и запахами, какие обычно наполняют берлогу одиночки. Запахи залежавшейся немытой посуды, нестиранной одежды, пыли и тлена смешались в единый нервозный коктейль. Щелкнув переключателем, Роберт нога об ногу стянул ботинки и похромал сразу в душ. Уже стоя под горячими упругими струями, он перебирал в памяти все странные события прошедшего дня. Наглый побег из КПЗ троицы «Шервудских волков» (а он предупреждал де Рено, что эти сукины дети будут еще опаснее, если закрыть их долбаный клуб), сведения о подпольных боях, втык от де Рено за то, что отказался арестовать «черномазую сучку» и ее лежащую в коме мамашу. При мысли о «черномазой сучке», хрупкой темноволосой девушке с необычным именем Басина, у него тупо заныло внутри, там, где когда-то было сердце.

***

Когда неделю назад на его стол легла докладная о том, что в клинику поступила в тяжелом состоянии родственница известного руководителя террористской ячейки «Джихад-уль-Дунья», Роберт решил, что здесь какая-то ошибка. Однако звонок с утра пораньше и приватная беседа с начальником спецотдела Ярда вынудили его пересмотреть свое мнение.

— Думаю, вам следует навестить миссис Хайяти и взять на заметку место проживания ее дочери, — голос Эдвиджа звучал вкрадчиво, и Роберт невольно поджал пальцы на ногах, словно рядом проползла мерзкая сороконожка. — Нам нужны эти шлю… эти женщины, Гисфорд. Следите за ними, не выпускайте из виду. Пусть при них постоянно находится тот, кто будет докладывать обо всех их связях.