Ashen crown (СИ)

Хосок вовремя вскинул голову. С лестницы спускалась коротковолосая женщина в белом деловом костюме, со сдержанным макияжем на практически идентичном лице.

— Собирай свои вещи, Чон Хосок, — потребовала она. — Мы прекращаем это безобразие, а ты возвращаешься домой.

Он и не дрогнул.

— Нет, мам. Это ты собираешь своих марионеток и катишься обратно. Ты не имеешь никаких прав вламываться и наводить тут свои порядки.

— Вот так поведение!… Да будет тебе известно, что твой отец баллотируется в мэры, и мы не намерены мириться с тем, что наш единственный сын и наследник руководит публичным домом и верховодит шлюхами! — сжав челюсти, она подступила к нему, продолжая цедить сквозь зубы: — Ты совсем спятил? Как ты мог докатиться до такого?

Ему предстояло выстоять перед единственной женщиной, которую он любил и уважал, воспевая в образе Эсперансы. Привязанность. Родителей не выбирают.

— Не испытывай моё терпение, — настаивала она и, норовя добавить ещё остроту, осеклась: появился Чимин.

— Вам лучше покинуть это место, синьора, — предупредил он.

Синьора, немало побледнев, бросила укоризненный взгляд на сына, затем на пожаловавшего гостя. Поверженная, она удалилась, по мановению руки забирая с собой шум, гам и неразбериху. Хосок обратил внимание лишь на то, что она задела плечом дверной косяк. Он не настолько хорошо помнил манеры матери, но никогда прежде не видел, чтобы ей изменяла грация бывшей балерины.

***

Лесная птичка пала замертво. Юнги не смог определить её вид и семейство, но и к орнитологии ярого любопытства не испытал. Волосы встали дыбом. Чонгук не просто метко стрелял, он знал жертву, и у Юнги появилось отвратное чувство: не произвёл ли он демонстративный выстрел, чтобы отпугнуть нежданного гостя? Такое могло быть, хотя и верилось с натяжкой.

Никакими лишними вопросами Юнги не занимался. Определённо: Тэхён внутри и нуждается в помощи. Надо вернуться и отогнать джип, потом снова сюда - караулить отъезд Чонгука, выжидать момент, как это свойственно заядлому любителю поохотиться.

Возможно, это битва один на один.

***

Те сражения, какие Хосок вёл со своими вновь объявившимися родителями (которые не спускали с него глаз на протяжении многих лет, как оказалось), Чимина не касались. Веских оснований закрыть бордель у них не нашлось, и за стенами кабинета вновь журчала сладкая атмосфера. Сам факт покушения на бизнес, на который Чимин вкалывал, вынудил ощетиниться и заняться укреплением других шлюзов, где могло прорвать, в том числе - в чёрном налогообложении. Проценты капали скудные, но Чимин ужесточался наравне с Тэхёном и, не жалея одних, другим оказывал милость.

Хосока мучали головные боли. Чимин пропускал его жалобы, внушая лишь один постулат о том, что им не до семейных разборок. Просто потому, что сосредоточиться следовало на том, что даст результат. Хосок обижался, но в неожиданном безразличии друга не винил. В конце концов, ему палец в рот не клади - справится.

На днях до Чимина дошёл шёпот, будто в Катании объявился призрак Армандо, вальяжно прошёлся по центральному торговому центру, посидел у фонтана, попивая куба либре. Мысль об этом изводила и вынуждала добиваться если не точных сведений, то хотя бы отрывков более-менее вразумительных слухов. Армандо являлся ключом к истории, заполучить его - всё равно, что открыть сокровищницу. Станет понятным начало и примерные вариации конца. К тому же, он обязан знать что-нибудь о Тэхёне.

Внутренние проволочки практически во всех сферах и застои финансовых потоков толкали Чимина на всевозможные аферы. Смена власти не пугала. За то время, что Чимин не видел Тэхёна, он вполне был способен действовать аналогично ему. Он знал его слишком хорошо, чтобы допускать промахи.

Завершив одну из сделок с новым человеком, Чимин поздно вышел на парковку кафетерия, у какого оставил машину. Открыть дверь ему не удалось, брелок повис на кармане. В спину упёрлось жёсткое дуло: ощущения трудно спутать с чем-то другим. Чимин сохранял спокойствие.

— Какое нелюбезное появление, Армандо, — он чуть повернул голову, и увидел лицо в стерильной маске.

— Отвернись и не пизди, — шикнул тот. — Иди вон до той серой ауди и садись.

Чимин послушно исполнил просьбу. На подходе его ударили прикладом по виску, он рухнул, в мути ковыряя пальцами белую разметку парковочного места.

Руки связаны сзади, за спинкой жёсткого стула. В полутёмной комнатушке ни окна, ни щели наружу. Армандо восседал на софе, потягивая сигару. Чимин боролся с тошнотой и чувствовал себя неуютно, если не сказать отстойно. Ни тебе кляпа, ни других извращений. Он обратил на себя внимание, задав вопрос о Манрике. Гаранта о неприкосновенности за душой не имелось, любая активность могла караться жестоко, но Чимин и так дал себя поймать, идя ва-банк.

— Манрике? — Армандо, как имел привычку закладывать блондинистую прядь за ухо, так от неё и не избавился. — Ну да, он выглядел молодцом, долго ломался. Похоже, что он реально привязался к Ринцивилло. Только до фени это, когда труба зовёт.

— Может, мы адекватно пообщаемся, без верёвок…?

— Не-а, Чимин. Ты не врубаешься, что заложник?

Вроде бы своё положение он уже успел оценить, кивнул. Смущало, что никого кроме похитителя рядом нет. Армандо любил поболтать, и Чимин помнил его слабые стороны. Обдурить бы его не мешало.

— Ты ведь член Стидды? Скажи… — выдавить следующие слова Чимину пришлось с натяжкой. — Чонгук там?

Похоже, он ждал этого вопроса.

— Да-а, — протянул Армандо, гадливо улыбаясь. — Чонгук. Такие, как он, держатся в седле до последнего… Я на него работал.

О подобном стечении обстоятельств Чимин тоже размышлял.

— Работал? Ты тут сейчас не по его приказу?

— Сначала да. Потом нет. Он же шестёрка. Мне, правда, за выслугу обещал некоторые плюшки. А потом свинтил и срезал добычу. Да что там… — тут лицо напротив обрело признаки злобы и побагровело. — Он брата моего грохнул, пидор ебучий. А потом кинул организацию. Согласно закону чести мне оставалось его сдать. Так что теперь мы его сами ищем.

Помыслить невозможно. Чонгук предал тех, кому мог служить годами. Чимин долго просидел в молчании, дорисовывая картину на ходу. Армандо обрубил узлы ножом и освободил его запястья.

— Я могу идти? — Чимин всё ещё надеялся, что этот трюк с похищением есть фикция для переговоров.

— Вообще-то, нет, — посуровел Армандо, отходя и доставая пистолет. — Кое-кто просил тебя срочно доставить. Поэтому…

Он прострелил Чимину обе ноги. И за вскриком - падение, волна озноба, тяжести и рваного дыхания. В глазах потемнело. Чимин старался не отключаться, и пока Армандо с энтузиазмом мотал новые путы, он успел осознать, что оставленная машина - его единственный спасительный маячок.

Если они не уберут и его.

На голову натянут мешок для мусора, кровь разливалась под тканью брюк.

Никогда прежде он не был ранен пулей. Глядя на бывалого Тэхёна, Чимин обычно восхищался тем, сколько он перенёс, но не задумывался о том, насколько ранение мучительно. О боли нельзя думать, её сложно представлять.

В бреду Чимин гонялся за своим фантомом в детстве; будучи маленьким, он очень боялся перестать чувствовать, разучиться улыбаться, разучиться обнимать и ощущать тепло.

========== Глава 17. Тушите свет. ==========

В цели Тэхёна не входило сливаться воедино, предаваться экзальтации смертников. По крайней мере, не так сразу. Он не хотел, чтобы они начали с низкого старта, низкого во всех смыслах. И в то же время, он алчно желал всего, что мог преподнести Чонгук, всего, чем он обладал и овладеть собирался. Между ними не было тайн, и в то же время, она становилась сплошной, как льющаяся по телу темнота, занимающаяся после заката. Чонгук проходил трансформацию, превращаясь в свет, кислород, тепло и высшую константу бытия.

Они проснулись после обеда, потягивались. Естественное освещение - тусклое. Снова дождило. Тэхёну казалось, что они где-то вне признанного мира, привычного и звонкого, завалились в разрытую дыру чистилища, и вынуждены слушать дождь от начала и до конца своих дней.