БЕСдельники

— М-м-м? — Алексей внезапно напрягся. Покровительственная интонация, с какой были сказаны слова, окатила контрастным душем, не оставляя сомнений в том, что парнишка переигрывает, и его откровенно «повело» от контроля над ним.

— Приятно иметь дело с таким профессионалом, — рассыпался в комплиментах Ал, придавив Алексея к спинке кресла. — Давай продолжим. Ты встанешь в излюбленную коленно-локтевую, и я награжу тебя за такой чудесный тест, мой мальчик, — зашептал в самое ушко, сжав пальцами волосы на затылке, не замечая, как ходят желваки на скулах Алексея.

— Конечно, продолжим… — тихо откликнулся Алексей, отчётливо почувствовав закипающую в нём ярость, что жаркой волной окатила с головы до ног. — Развяжи-ка меня… мой мальчик…

— Ручки затекли? — забеспокоился Ал и выскользнул из объятий. — Сейчас развяжу, — потянулся к спутанным запястьям, развязывая галстучное макраме. — Ты ведь будешь хорошим мальчиком?

— Я буду очень хорошим. Тебе понравится! — по-звериному оскалившись, Алексей Николаевич медленно растирал запястья, думая, сразу придушить этого засранца или сначала выебать: «Домом себя почувствовал, взяв контроль. Ну, я тебе покажу!»

Возбуждение било по нервам, и мужчина понимал, что он подходит к той грани, когда от него все начинают шарахаться и обходить по большому радиусу, опуская в пол глаза. Внутри поднималось такое цунами ярости, что могло снести всё вокруг. Энергетика, что исходила от парня, заставляла, с одной стороны — пылать и жаждать, а с другой — метаться, рычать и скалиться внутреннего зверя.

— Отлично! — заулыбался Ал, списав покрасневшее лицо Алексея на перевозбуждение, и весело поинтересовался: — Лёшик, а в каком ящике у тебя презики заныканы?

— А вон в том… — Алексей указал на нижний, а расслабленный бурным оргазмом и пылкими обещаниями Ал, совершенно потеряв нюх, страх и супер-интуицию, развернулся к доведённому до белого каления Бесу спиной и нагнулся.

Тонкая ткань рубашки обрисовала тощую задницу, вид которой взорвал Алексею мозг: резкий замах, и обжигающий поцелуй ладони лёг на правую ягодицу.

— Ауч! — парень дёрнулся, чуть не впечатавшись головой в стол. Резко выпрямившись, задрал подол рубашки, попытался рассмотреть свой пострадавший тыл.

То, что было плохо видно Алу, прекрасно рассмотрел Алексей. Мужчина довольно оскалился, глядя, как проступает отпечаток пятерни на нетронутой загаром коже.

— Будешь хулиганить… — пригрозив пальцем, как на маленького, Ал всё ещё не планировал расстаться с так понравившейся ему ролью доминанта. — Я тебя накажу-у-у…

— Щаз-з-з!!! — рявкнул Алексей и резко схватил парня за запястье, воспользовавшись тем, что тот потерял всякую бдительность. — Это я тебя сейчас накажу, — резко вывернул ему руки за спину и, заставляя прогнуться, подтолкнул к столу, пихая своим стояком в оттопыренную задницу.

— Лёха, ты совсем ёбнулся?! — уткнувшись животом в стол, Ал внезапно понял, что игры в доминанта закончились ещё пять минут назад.

— Вы как с начальством разговариваете? — строго рыкнул гендир на поставленного раком парня.

— Алексей Николаевич, Вы чо творите?! — Ал Мозгоёбович сразу перешёл на официальный тон.

— Провожу воспитательную работу в трудовом коллективе, — кривя улыбку, Алексей перехватил галстук и, опутав запястья парня, как совсем недавно были связаны его, затянул узелок покрепче.

— Я буду жаловаться в профсоюз! — парень наигранно вырывался, то и дело прижимаясь задницей к стояку мужчины.

— Помню-помню, — мужчина задрал подол рубашки на спину парню. — ЮНЕСКО. ВОЗ… Богу и ещё хер знает куда…

— Мы так не договаривались! — как последний аргумент выкрикнул Ал, пытаясь лягнуть пристроившегося сзади мужчину.

— А ну, стих! — шикнул глаголом Алексей. — Ты думал, я ручной котёнок? — вцепившись ногтями в поясницу, провёл вниз по ягодицам, оставляя по четыре яркие бороздки с обеих сторон.

— О-о-о-й, бля-я-я… — взвизгнул парень, почувствовав, как когти раздраконенного хищника впиваются в кожу. — Алексей Николаевич, остыньте! Я же нетрудоспособный буду! — неслись отчаянные вопли Мозгоёбыча, не достигая ушей профсоюза, ЮНЕСКО, Бога и других правозащитных организаций. — Кто мне больничный оформит? Это ж моё самое драгоценное рабочее место.

— Вам больничный нужен? — Алексей прижался сдавленным ширинкой брюк стояком и потёрся о голую задницу. Ладони сжали бедренные кости, останавливая под собой жоповерчение. — Вот завтра и отдохнёте на лоне природы.

— Вы меня на пикник, что ли, приглашаете? — лохматая голова продолжала вертеться, пытаясь посмотреть на то, что чувствовала жопа. — Так я согласен!

— Ага, — Алексей подтвердил версию догадливого «работника» и, почувствовав, что тот расслабился, словно успокаивая, огладил пятую точку. — С шашлычками, с отбивными, барбекю… — мужчина щедро сыпал соблазнами. — Знаете, как я хорошо отбиваю? — внезапно прозвучал подозрительный вопрос, а за ним последовал немедленный ответ: — Ну, примерно вот так… — ладонь описала круг, и подсекающий шлепок прижопился к ягодице. ШЛЁП!!! — Я прекрасно отбиваю не только мясо, но и желание командовать!

— С-с-си-и-и… — сжав половинки, прошипел в ответ Ал, как бы соглашаясь с утверждением Алексея, чувствуя, как разгорается на коже отпечаток мужской ладони.

Секундой позже на заднице красовался ещё один, и ещё… Не давая отдыха, Алексей наращивал силу ударов. Сокращал промежутки между шлепками, лишь чередуя половинки и места воспитательных воздействий, хлеща то по центру, то с боков, то ниже ягодиц.

— Алексей Николаевич! — вопил зарвавшийся беСдельник, чувствуя, как горят лицо и уши, а задница просто полыхает, как факел. — Да Вы чо? За что Вы меня шлёпаете? — прилипнув к столешнице щекой, кусал губы и стискивал жопку, виляя бёдрами. — О-о-ой… больно, зараза!

— Тише-тише… Нас услышат… — Алексей встряхнул рукой, остужая пылающую ладонь, и огладил раскрасневшуюся от жарких поцелуев задницу, нагло проведя пальцем меж половинок. — Вы же не желаете, чтобы все увидали Вашу профессорскую жопку? — для проформы поинтересовался воспитатель. — Вы представляете, какая после этого будет бойня? Куда я столько трупов дену? Ведь я не допущу слухов, что Вы получили работу, трахнув босса в рот. Ну, или как это говорят — через постель.