Окутанная тьмой (СИ)

Хартфилия, тяжело вздохнув, открыла глаза, окинув косым взглядом всех бодрствующих и не спящих. Такая же кривая усмешка тронула ее губы, но тут же исчезла, девушка перевела взгляд в ночную темноту улиц, все еще ожидая кого-то. Часы в этот момент усердно отбивали каждую секунду, и даже это размерное тиканье убаюкивало, навевало тихий, сладкий сон. Тут Люси напряглась, сощурив глаза, начала усиленно всматриваться во что-то и, наконец, усмехнулась, бросив короткое и вовсе непонятое для остальных «Явился». Открыв окно, она ни разу не обернувшись, ничего не сказала, а просто выпрыгнула, растворившись в ночи. Тут же подул ветер, заставляя еще сильнее забраться под теплое пуховое одеяло, отогревая замерзшие пальцы. Наконец, Люси все узнает и, как и всегда, уснет, но теперь в груди Марвелл появилось другое желание – узнать, кто этот ее ночной гость и почему она его так усердно ждала два часа.

-Это просто Локи, – хрипло проговорил Райто, перевернувшись на живот, вытянувшись на полу, прямо под батареей, отогревая мокрую шерсть после ванны. Венди выдохнула и заметно успокоилась, устало посмотрев в пол. После она, натянув одеяло по уши, свернулась калачиком, зная, что теперь все будет хорошо. Это Локи, просто их Локи…

-Вставайте, девочки, сегодня много работы, – сквозь сладкую дрему услышала Марвелл и, узнав этот родной голос, лениво открыла глаза, тут же начав теперь их кулачками. Люси стояла напротив окна, к ним спиной и через секунду, когда поняла, что они все еще сонные мухи, разом раздвинула тяжелые темно-синие шторы с незамысловатыми узорами в разные стороны, пропуская в небольшую комнату яркие, ранние лучи солнца. Волшебницы недовольно поморщились, пытаясь спрятать свои привыкшие к темноте глаза, но вскоре смирились и, щурясь от солнечных лучей, переглянулись, наконец, улыбнувшись. Пока Эми и Венди быстро собирались, летая по комнате под все еще сонными взглядами Райто и Адрианы, Хартфилия только взяла со спинки кресла куртку, искоса глянув на улицу через окно. Там было пусто, ведь часы совсем недавно пробили шесть. Вставать в такую рань девочки уже к какой-то степени привыкли, хотя такое случалось редко. Только иногда во время переходов, но в основном они уходили ночью, так было спокойнее и безопаснее.

Уже через секунду Марвелл, поправляя свои хвостики, обматывала вокруг шеи шарф, а Эми усердно завязывала шнурки на ботинках, которые все никак не хотели поддаваться ей. – Сегодня будем готовиться к балу, а завтра пойдем на охоту, – объявила Хартфилия, накидывая поверх клетчатой рубашки свою неизменную черную куртку с капюшоном, тут же пряча светлые волосы под него. – Кстати, выпейте это, – девушка коротко кивнула на два стакана с прозрачной и, как оказалось позже, безвкусной жидкостью, стоящие на небольшом круглом столике к углу комнаты. Девочки сначала переглянулись, неуверенно покосились на это, но позже решили, что Люси никогда не навредит им и послушно выпили все под строгим, заинтересованным взглядом Хартфилия. Девушка только улыбнулась и, покрутив на пальце ключ от номера, направилась к двери первая. – Вот и славно, пошли.

-Локи-сан, что же ты здесь стоишь? Идем в гильдию, сегодня прохладно, замерз, наверное, – Локи замер, вздрогнув от неожиданности, обернулся. Перед ним в короткой, но теплой светло-рыжей куртке с пестрым шарфом и в шапке, натянутой до бровей, стояла уже бывшая МакГарден, глядя на духа с неподдельной заботой. Девушка ласково улыбнулась, держа руки в карманах на давно заметном, сильно округлившемся животе.

-Не выдумывай, Леви, я не чувствую холода, – отмахнулся Локи, стыдливо опустив глаза. Внутри все болезненно ныло, ведь он так и не решился сказать Люси вчера, что все их карты, которые она поочередно переворачивала другой, никому неведомой стороной, раскрыты. Он даже сейчас не знает, стоит ли вообще говорить кому-то в гильдии, что Хартфилия прибыла в город еще вчера, да и не одна, а с некогда исчезнувшими волшебницами, про которых он так же промолчал, сам не зная почему. Вроде как он должен был вчера рассказать Люси о гильдии, а сегодня гильдии о Люси – но в груди все болезненно сжимается, упрямо твердя, что еще рано. Хартфилия еще не готова к этому и гильдия со всеми волшебниками тоже. Им просто нужно время, еще день, два и он точно все всем расскажет, обязательно, больше он не будет лгать. Он долго думал, сидя в мире звездных духов, но так и не пришел к выводу, на чьей он стороне теперь…

-Не обманывай меня, Локи-сан, руки-то ледяные, – недовольно глянув на него, замечает девушка, чуть дотронувшись своими тонкими пальчиками до его руки. – Ну же, идем, – Локи тормозит, отпуская ее руку и останавливаясь у самого начала ступенек, в то время как Леви стоит уже на третьей, пытаясь увести его наверх с собой. Поняв, что все бесполезно и такой хрупкой, а тем более беременной девушке, как она, не затащить его силой, бывшая МакГарден лукаво улыбается и переводит тему разговора в совершенно иное русло. – Сынок, и ты поздоровайся с дядей Локи, – проворковала она, глядя на свой живот и ласково погладив его маленькими ладошками. Ответом ей послужил легкий толчок, отчего она сначала болезненно морщится, зажмурив глаза, но уже через секунду улыбается. И улыбка ее становится такой же лучезарной, как и само солнце. – Пинается, Локи-сан, хотите потрогать, он такой бойкий и пинается больно, – с улыбкой рассказывает девушка, даже не обращая внимания на боль, которую ей причиняет ребенок, и теперь даже Локи не замечает, как на его совсем недавно серьезном, сосредоточенном лице появляется ответная улыбка. Сейчас Леви не выглядела как маленькая, наивная девочка, какой казалась раньше. Теперь это будущая мама, с таким ласковым, заботливым взглядом, с такой доброй, семейной улыбкой. Несомненно, она хорошая жена и Гажилу с ней очень повезло. – Ну же, Локи-сан, не противься, просто приложи ладонь, – девушка свела тонкие брови на переносице, что придало ей больше забавный вид, нежели серьезный. Локи, вздохнув, вновь улыбнулся и положил свою руку на ее живот, тут же почувствовав необычную, еще еле уловимую, будущую магию и силу ее ребенка, ее первенца. Сдержанно улыбнувшись в который раз, Лев отмечает, что магия парнишки точно мамина, а вот характер, да и сила, с которой он толкается – папина, несомненно. – Ну, сынок, поздоровайся, – просит Леви и тут же в ладонь духа с заметной силой что-то толкнулось, а в груди что-то екнуло. Вот она – зарождающаяся жизнь.

-Приятно познакомиться, малыш, будем знакомы, – бывшая МакГарден ненавязчиво засмеялась, вновь пряча, видимо, уже замершие руки в карманы.

-Локи-сан, помоги подняться, Гажил после Игр так устал, что отсыпается уже второй день, а я гулять хочу, хочу общаться, хочу подержать на ручках Лили, который убежал рано утром в гильдию. Знаешь, Локи-сан, мне порой так одиноко, но я знаю, что как только Рэдфокс проснется в обед, то тут же сюда прилетит, ведь я все вилки от него спрятала, а ему спросонья только дай чего пожевать. Вот увидишь, Локи-сан, явится, как миленький, и еще цветы принесет, и шоколад мой любимый, и домой на руках понесет, чтобы я ноги не промочила, потому, что вечером дождь передавали… – Лев с глупой улыбкой слушал ее монолог, неторопливо помогая подняться по лестнице.

-Знаешь, Локи-сан, в больнице все говорят, что будет мальчик, а вот Полюшка-сан упрямо твердит, чтобы мы все голубые пеленки меняли на розовые, – бывшая МакГарден с аппетитом откусила один кусочек от спелого большого яблока, которое не умещалось в двух ее ладошках. – Как думаешь, кто окажется прав? Гажил, наверное, как и все мужчины хочет мальчика, чтобы с ним в футбол на заднем дворе играть, чтобы учить его драться, вместе ходить на рыбалку, смотреть телевизор. А вот я бы и девочке радовалась. Знаешь, как было бы хорошо, если бы была у меня маленькая принцесса? Я бы ее так сильно любила, одевала бы в самые красивые платьица, научила бы ее готовить, читать, писать. Водила бы ее в школу, по дороге домой с работы покупала бы ей новые бантики или новую красивую куклу. Делала бы все, чтобы моя принцесса улыбалась. Локи-сан, а ты бы кого больше хотел – мальчика или девочку? – девушка внимательно посмотрела в глаза духа, явно ожидая ответ. Локи сначала вздрогнул, не вникнув в суть вопроса, но позже он уже не думал, а говорил то, что твердило ему его сердце.