Урод (СИ)

— Я понял. Зашел на опасную территорию. Мы так давно не виделись, я ничего о тебе не знаю. Это ненормально!

— Согласна.

Радужный настрой померк, ее душевный подъем заволокло туманом грусти. Макс — ее лучший школьный друг. Наверное, это тот мужчина, к которому она никогда не испытывала физического притяжения, но всегда его любила. Сосед по улице, сосед по парте, сосед по духовному единству. И как же далеко их раскидала жизнь… как мусорные ошметки вокруг помойки. ее закинула в столицу, в лапы к неудаче и Мише. А Макс остался в родном городе, погрузился в учебу и работу, в любовь… Связь потерялась, казалось, навсегда.

— Зато вот с малышом ты точно меня опередила! — нашелся друг с репликой, чтобы вызвать улыбку Элины.

Она улыбнулась для галочки, дабы не портить их посиделки до конца. Жаль, улыбка — не тетя по вызову: нажал на кнопку — и она тут как тут, скачет по твоим губам за определенную цену.

— С малышом да… Я и себя с ним опередила…

Их дружеская встреча переросла в неудобное обоим молчание. У Элины не нашлось нужного набора слов для кривляний и игры в счастье. Она запуталась в этом лабиринте, не могла ответить на простой вопрос. Любит ли она его? Хочет ли она с ним будущее? Сможет ли на чистом листе нарисовать их новую жизнь?

Пока что все карандаши ломались, как только она подносила их к бумаге. Их будущее выходило чумазой кляксой на белом листе. Ни формы, ни очертаний, лишь темнота и неопределенность. Страх полюбить снова истреблял ее уверенность в Алексе. Ведь нужно было полюбить так много людей сразу! И себя, и Алекса, и ребенка. Или… она уже любила их всех?

Глава тридцать вторая

Отравленная ложью атмосфера заражает, разлагает всю домашнюю жизнь. Дети с каждым глотком воздуха воспринимают зародыши зла.

Генрик Ибсен «Кукольный дом»

Пятая, шестая… уже двенадцатая… двадцать третья… Антон Робертович считал взглядом дождевые капли, сползающие с немым укором по оконному стеклу. Они словно протягивали к нему свои руки в слезливых мольбах. Только что они хотели? Мужчина тряхнул головой, сбрасывая эти ржавые цепи наваждения.

— Алло, Вов, привет! Очень нужна твоя помощь.

— Здорово, дружище. Для тебя любая помощь, ты же знаешь, если только это в моих силах.

— А что может быть не в силах генерал-майора ФСБ? — рассмеялся Антон Робертович, в тысячный раз ловя себя на мысли, что уметь завязывать нужные знакомство — основа жизни на Земле.

— Ну не томи, выкладывай, кого надо прижучить.

— Никого. Просто нужно полное досье на одного человека, женщину.

— В чем провинилась? Долю не отдает?

Прессовать женщин было не в стиле генерал-майора ФСБ, но неоплачиваемый долг, в котором он находился у Янга, нельзя было переоценить. Многие темные финансовые делишки прошли под его прикрытием. А сколько еще пройдет…

— Нет, Вов, не горячись. Никаких мер не требуется. Это не бизнес, а личное. Хочу проверить новую пассию сына. Пожалуйста, хочу знать о ней все, что только можно. Вплоть до того, как часто ногти стрижет в салоне.

— Понял. Жди на почту.

Антон Робертович отключился и сел в кресло. Ему казалось, что он сидит на раскаленных углях. Мысли о том, что сын не солгал, не оставляли его ни на секунду. Внук… Он мечтал о внуке. Наверное, это старость. Или его нереализованный отцовский потенциал, но он бы с радостью возился с внуком или внучкой. Надоели совещания, партнеры по бизнесу, эти беспринципные гиены, акулы афер и мелкого шрифта. Достала фальшь дорогих стен его особняка — тюрьмы особо строгого режима. С женщинами серьезные отношения не складывались, с сыном так вообще разверзлась пропасть взглядов.

Насколько же сильно они были далеки друг от друга с родным сыном. Его родная кровь взбунтовалась против него и пошла в наступление с факелами и литром керосина, лишь бы сжечь факт их родства напрочь. Лишиться внука, если все-таки он существовал, было выше его сил! Зная характер сына, вряд ли он дождется другого внука. Двести сорок миллионов… Ерунда. Для родного внука он бы купил дом и дороже. Да вот верить сыну нельзя. Черт бы побрал это кривое зеркало их нездоровых отношений.

Письмо на почту пришло оперативно. Досье было совершенно небольшим, значит, ничего стоящего об этой женщине сказать нельзя. Мужчина щелкнул мышью по папке с файлом, не испытывая интереса к персоне Элины. Наверняка очередная безмозглая дура с надувными сиськами. Их любимый с сыном типаж.

— Элина Стриженова, — прочитал Антон Робертович. — Тридцать лет, была лучший выпускницей хирургического, куча грамот и наград, сертификатов и прочего. Интересно… — Он пролистал выписку из ее диплома и справку с места работы. — Медсестра. Работник «скорой». Несчастный случай, шрам, отстранение от работы. Развод. Даже так… — Следующий лист представлял собой конфиденциальную медицинскую информацию. И как Вова смог достать ее? Врачи же всегда вопят о клятве Гиппократа и конфиденциальности. — Не подтвержденный ВИЧ. Вот это да. Беременность…

Мужчина выдохнул. И еще раз. Воздух горел у него в легких, сжигая живительный кислород. Беременна! Да и девушка вроде нормальная, не клуша с кудрями до пояса и верблюжьими губами. Врач, умница, он уверен, красавица, несмотря на шрам. Его сын никогда бы не выбрал мышку. Только львицу, пусть и раненую в бою. Беременна! Он не мог осмыслить этот факт. У него будет внук. Может быть, если он найдет путь к сердцу своего сына. Еще раз проверив информацию, Антон Робертович убедился, что на Элину не оформлена никакая собственность: ни квартиры, ни машины, даже на стиральную машину кредит не брала. У родителей двухкомнатная квартира в Мурманске и больше ничего. Его внуку действительно негде жить.

— Что ж сын. — пробубнил он, набирая номер, — если твоя любовь имеет прайс-лист, ничего страшного. Яблочко точь-в-точь, как яблоня. Какой пример показал, такой результат и получил… Мариночка, добрый день. Сделайте то, о чем мы договорились. Спасибо.

***

...я уже в клинике заметил: кто злится на свою боль – тот непременно ее победит...

Тургенев И. С. «Отцы и дети»

Алекс вышел из кабинета Сафроновой Марины Анатольевны — ведущего специалиста агентства недвижимости, чтобы взять тайм-аут в виде минуты раздумий. Он ничего не понял. Что это было? Сон? Обморок? Кома? Он жив вообще?

У телефона уже случился приступ укачивания, пока он его крутит в руках. Эта женщина сказала, что отец купил ему квартиру. То есть он сам может выбрать вариант, который ему понравится, и все оформить… Да не может быть! Не после их разговора. Но кто, если не отец? Господь бог? Ну так это еще более маловероятно. Господь еще больший скупердяй, нежели его отец.

Черт, или зря он так об отце? Звонок отвлек его от мыслей.

— Ты встретишь меня в аэропорту? — спросила Элина, идущая на посадку.

— Да, Эля, я буду на месте в назначенное время. Пусть я и всего лишь папаша ребенка и больше никто, тебя я встречу.

— Как великодушно с твоей стороны.

И снова здравствуйте. И снова они поцапались, как кошка с собакой. Только что они делят? Свою любовь? Или ее отсутствие?

— Александр Антонович, вы приняли решение? — поторопила его секретарь.

Кто будет раздумывать, принять ли такой щедрый подарок? Дед Мороз в мешке квартиру за триста миллионов точно не принесет. Даже за хорошее поведение.

— Да, да. — Он вернулся в кабинет. — Марина, я еще раз хочу уточнить. Мой отец готов оплатить покупку квартиры, так? Антон Робертович Янг?

— Именно так. Он просил передать вам, если вы будете сомневаться, что это его подарок любимому внуку.

Алекс нахмурился. Любимому внуку? Где-то точно скрытая камера, и над ним потом будут потешаться! Его несколько дней назад он обзывал Элю всеми непотребными словами, в существование внука вообще не признавал! Что изменилось?