Чужое счастье

— А что, если Фейс захочет его подержать? — спросила она тихим пристыженным голосом. Марк понимал, что она чувствовала: каким человеком нужно быть, чтобы отказать родной сестре в такой просьбе?

Так же, как сердце Марка разрывалось при виде свояченицы, теперь оно разрывалось из-за жены. Он погладил Фейс по голове, шепча слова утешения. Спустя некоторое время он отправится на поиски женщины по имени Кристэл, о которой не знал ничего, кроме адреса в Энсино, который ему дала его подруга Кейт. Но сейчас Марк мог думать только о том, что, возможно, единственным безумием в этом мире была любовь — тупое чудовище, которое скорее разобьет себе голову о кирпичную стену, чем перепрыгнет через нее.

Лас-Каситас был таким же многоквартирным домом, как и дюжина других, мимо которых Марк проезжал по пути сюда: несколько этажей из шлакобетонных блоков, выстроенных вокруг центрального патио с бассейном; рядом с дверями шли пандусы. Поднимаясь по металлической лестнице, Марк почувствовал запах хлорки, окутавший его, словно испарения со свалки химических отходов, вместе с криками детей, плескавшихся в бассейне.

Когда Марк подошел к двери с номером 3-Ф, он услышал, что внутри плачет ребенок, а растерянная мать то угрожает ему приглушенным голосом, то уговаривает его. Марк постучал, но ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем дверь со скрипом приоткрылась.

— Да? Что вы хотите? — на него смотрело худое осунувшееся лицо, обрамленное завитками желтых волос с химической завивкой.

— Я друг Анны, — сказал Марк. — Могу я с вами поговорить?

— Я не знаю никого по имени Анна.

— Вы знали ее под именем Моника.

Усталые голубые глаза женщины мгновенно оживились.

— Ах, она! Да, я читала о ней в газете. Не повезло!

— Именно поэтому я здесь. Вы не против, если я войду? — спросил Марк.

Кристэл заколебалась, после чего дверь открылась шире, и за ней Марк увидел жилистую женщину в шортах и майке на бретельках. Казалось, ее мышцы были накачаны тяжелым физическим трудом, а не благодаря упражнениям в тренажерном зале.

— Послушайте, сейчас неподходящее время, — сказала Кристэл, — мой ребенок заболел, а мне надо на работу.

— Это ненадолго.

Она сощурила глаза и осмотрела его с головы до ног.

— Как вы узнали, где меня найти?

— Это было несложно. — Кейт узнала ее имя из счетов компании «Америка-он-лайн». Оказалось, что у Кристэл Лонгшир было интересное прошлое, и после своего последнего официального места жительства — государственной тюрьмы в городе Ломнок — она часто переезжала. — Кстати, меня зовут Марк. — Он протянул руку, которую она неохотно пожала, все еще подозрительно его осматривая.

Ребенок в квартире начал реветь.

— Брианна, дорогая! — закричала Кристэл через плечо, — пей свой сок, будь хорошей девочкой. — Она повернулась к Марку. — Вам лучше уйти.

— Пожалуйста, это очень важно.

Кристэл тяжело вздохнула.

— Хорошо, но только одну минуту.

Она вышла на площадку и стала закрывать за собой дверь, и вдруг маленькая девочка жалобно запричитала:

— Оставь дверь открытой, чтобы я могла тебя видеть!

Марк увидел маленькое бледное личико в мрачной глубине неосвещенной гостиной.

Кристэл сложила руки на груди.

— Пожалуйста, мистер, я не хочу неприятностей. Мне и так сейчас нелегко.

«Но Анне еще тяжелее», — подумал он.

— Я здесь не для того, чтобы доставлять вам неприятности.

Ее рот искривился в недоверчивой улыбке.

— Да? Все так говорят. У меня трое детей и три года тюремного заключения, и все благодаря последнему парню, который мне только голову морочил.

— Анна мне рассказывала о вас. Она, как мне кажется, очень хорошего о вас мнения.

Суровость немного сошла с лица Кристэл, и она начала грызть ноготь на большом пальце, а затем, спохватившись, смущенно опустила руку.

— Послушайте, мне жаль ее. Я хотела сказать, что Анна была добра ко мне и все такое. Но я ничем не могу помочь. А сейчас, если вы позволите…

Кристэл уже повернулась и собралась уходить, когда Марк предпринял последнюю отчаянную попытку.

— Вы ведь были там в ту ночь, не так ли?

Это произвело желаемый эффект. Кристэл замерла, а ее рука со следами от старых уколов на локтевом сгибе потянулась к двери и резко захлопнула ее, после чего девочка снова закричала.

— Я не знаю, к чему вы клоните, — прошипела Кристэл, — но если вы не уберетесь отсюда за тридцать секунд, я вызову копов.

— Думаю, что если бы вы собирались вызвать копов, — сказал Марк тем же мягким тоном, — то вы сделали бы это несколько недель тому назад.

Она прислонилась к бетонной стене и сползла по ней вниз.

— Чего вы хотите?

— Чтобы вы ответили на несколько вопросов.

— Я знаю только то, что написано в газетах.

— Где вы были той ночью?

— Дома с детьми.

— Вы можете это доказать?

Кристэл посмотрела на него.

— Я не обязана это делать.

— Мне — нет. Но я уверен, что полиция этим заинтересуется. — Марк полез в карман и вытащил свой сотовый.

Кристэл вскинула руку, чтобы остановить его и не дать набрать номер. Ее щеки покраснели, словно ей отвесили несколько пощечин. Марк не знал, что послужило причиной этого: чувство вины или просто страх человека, который провел некоторое время за решеткой.

— Не звоните. Они подумают, что я каким-то образом причастна к этому.

— А вы причастны? — Марк смотрел ей в глаза.

— Нет, — едва слышно сказала Кристэл. Крики в квартире стремительно перерастали в душераздирающие вопли. — Иду! — прокричала Кристэл через плечо. Выражение ее лица напоминало страдальческую гримасу уставшего в битве солдата, готовящегося к новой атаке. — Брианна провела в приютах половину своей жизни. Она все время плачет и не может спать, когда выключен свет. Если офицер, надзирающий за выполнением условий досрочного освобождения, узнает обо всем, я окажусь в тюрьме раньше, чем успею опомниться. Я не могу так поступить со своими детьми.

— Мне кажется, что вы слишком уж переживаете для человека, которому нечего скрывать.

— Они могут посадить меня ни за что. Они всегда так делают. — На какое-то мгновение Марку стало даже жаль ее. — Вы не знаете, что это такое. Анна была единственным человеком, который переживал за других. И посмотрите, что с ней случилось.

Стон, закончившийся отрывистым сухим кашлем, был достоин Мими из «Богемы».

— Я думаю, что все было так, — сказал Марк. — Вы хотели увидеть собственными глазами, действительно ли Моника, или человек, которого вы считали Моникой, был таким хорошим, каким казался. Только глянуть разок, после чего уехать восвояси и обо всем забыть. Как у меня пока что получается?

— Неплохо. Вы могли бы получить работу в одном из таблоидов, — бесстрастный взгляд Кристэл ни о чем ему не говорил.

— Послушайте, — сказал Марк. — Мне вы ничего не должны, но вы должны помочь Анне.

— Даже если бы я что-нибудь знала, а я ничего не знаю, мои дети для меня важнее всего. И, тем более, откуда я могу знать, что вы не коп?

— Если бы я был копом, вы уже ехали бы в участок на допрос.

— А у вас на руках осталось бы трое орущих детей, — ответила Кристэл.

— Я все еще могу организовать ваше задержание.

— Возможно, но вы этого не сделаете.

— Почему вы в этом так уверены?

— Вы приличный человек, вот почему. — Кристэл произнесла эти слова как оскорбление.

Марк долго и пристально на нее смотрел, словно пытаясь изменить ее мнение о себе. Кристэл явно повидала в своей жизни кое-что пострашнее, чем его угрозы. Ее можно согнуть, но не сломать. Оставалась единственная надежда на то, что, если Анна попросит Кристэл лично, та не сможет ей отказать.

Вой в квартире становился все громче.

Кристэл толкнула дверь, затем остановилась и посмотрела через плечо. Марк был удивлен, когда увидел в ее голубых потухших глазах блеск непролитых слез.