Тени старого дома

Все это грозно и угнетающе пронеслось в моем мозгу. Поскольку мне надо было что-то сказать, а я не могла заставить свои губы сложиться в форму, соответствующую выражению восторга, то я вежливо спросила:

– Что случилось? После тридцати лет? Ничего, что я спрашиваю?

– Я не знаю, – признался Кевин. – Все, что рассказала мне мама, это то, что дядя Гарри («Ага» – подумала я) перенес климактерический период. В семье ходят слухи, что он ударил ее.

– Как ужасно! – сказала я, представив себе болезненную пожилую женщину, съежившуюся на полу, прикрывающую свой отекший глаз и умоляющую Гарри не бить ее.

– После чего, – продолжал Кевин, – она нанесла ему удар каратэ в адамово яблоко, затем справа в челюсть и выбежала на улицу.

Внешний облик тети претерпел резкую метаморфозу: болезненная маленькая леди превратилась в грозную представительницу матриархата с железно-серыми вьющимися волосами и сорокапятидюймовым бюстом. Я нашла этот образ более привлекательным, чем первый (пусть всегда о нем помнит тетя Би), но не гарантирующим более легкой жизни.

Я снова впала в унылое молчание, пока Кевин превозносил кукурузный хлеб и вкуснейшие пироги тети Би, ее вязание и шитье, а также ее мастерство в рассказывании историй. Но в мрачном настроении было оставаться трудно – шелковая теплота воздуха, величественность ночного неба над зубчатой стеной, мурлыкающие кошки и храпящие собаки, общая атмосфера уюта были слишком всепроникающи, чтобы им можно было сопротивляться. Наконец я издала звук, в котором Кевин узнал зевоту.

– Тебя пора устраивать, – сказал он. – Тебе подойдет спальный мешок?

– Думаю, что да. – Я встала вместе с Табидой, который, подобно чиновнику, держался за свое место.

– Ты знаешь, где все находится, – добавил лениво Кевин.

– Если не знаю, то найду. – Кот лизнул меня в подбородок. – Что мне делать с этим?

– Он будет спать с тобой, если ты позволишь ему. Но гляди, чтобы он не стянул все одеяла.

– Спасибо за предупреждение. Спокойной ночи.

– Ты не боишься ночью или что-нибудь еще?

– Что ты подразумеваешь под «что-нибудь еще»?

Кевин засмеялся.

– Ну, меня всегда легко соблазнить. Чувствуй себя свободно. Действительно, для некоторых то, что я имел в виду, не имеет никакого значения. Мне только что пришло в голову, что моя комната находится на некотором расстоянии от твоей, поэтому если ты относишься к тем людям, которые слышат воров или видят призраки, то можешь прийти в мое крыло. Мама подумала, что ты предпочтешь ту комнату, но она довольно удалена.

– Я не слышу воров и призраков. И я достаточно устала, чтобы спать без задних ног. Не зови меня. Я позову тебя.

– Как скажешь, – пробормотал Кевин.

Я без труда нашла свою комнату, хотя искать выключатель света с котом в двадцать фунтов на руках было нелегко. Когда мы достигли спальни, Табида отцепил свои когти и прыгнул на кровать.

Когда Кевин показывал мне, где я должна спать, я была несколько разочарована. Я предпочла бы более старую часть дома, где была расположена его комната. По словам Кевина, эта часть вела свое начало с XV века, и я могла этому поверить. Ее толстые стены и узкие извилистые коридоры произвели впечатление на детское мистическое и романтическое воображение, которое в разной степени сохраняется в нас. Я говорила что-то о привидениях. Хотя он засмеялся, но ответил, что не отказался бы, чтобы хоть одно из них поселилось здесь.

Во всяком случае, я не находила недостатков в своей комнате, расположенной в крыле королевы Анны. Я высоко оценила предусмотрительность матери Кевина при выборе ее для меня, хотя и предполагала, что истинным критерием ее выбора было желание разместить меня на благоразумном расстоянии от ее сына. Так же как и подобные комнаты нижнего этажа, она была выдержана в стиле 1745 года – с лепниной на потолке и в пространстве над камином. На белом фоне изящно вырисовывались линии лозы и розы пастельных тонов. Выступающий оконный карниз выходил в сад. Кто-то поставил вазы со свежими цветами на туалетный столик и на стол, стоящий позади бархатного шезлонга цвета слоновой кости. Я сделала вывод, что в этот день здесь была бригада уборщиков и что миссис Блэклок оставила ясные и точные указания. Имелось даже хорошее освещение для чтения в постели.

Я порылась в чемодане и, найдя книгу, которую в то время читала, забралась в постель. Это была большая двуспальная кровать с вычурным балдахином. Но проклятый кот улегся спать прямо посередине ее, и, прежде чем вытянуться, я вынуждена была выпихнуть его на край. Не прочла я и полглавы, как глаза мой слиплись, том вывалился из рук, и мне пришлось погасить свет.

Темнота летней ночи, посеребренная луной и звездами, не была полной. Небо имело бархатно-синий оттенок и было очень красивым. Ветерок, пробежавший по моему лицу, принес запах роз. Я наблюдала, как при бледном струящемся свете крутились и поднимались кисейные занавески, подобно бескостным призрачным танцорам. Предположение Кевина, что я могу чего-то бояться, показалось мне забавной шуткой. Я качала смеяться, но не успел закончиться первый приступ смеха, как я уснула.

Глава 3

I

На следующее утро кот разбудил меня, встав мне на живот и уткнувшись в лицо холодным носом. Он был настолько тяжел, что его лапы, давившие на мое тело, казалось, достают до позвоночника.

Согнав его, я подумала, не стоит ли мне поспать еще часок, но убивать утреннее время в постели было слишком роскошно. Мое окно выходило на восток. Рассвет встречал меня розовой дымкой и лазурным небом над темно-зелеными холмами. Когда я двинулась в сторону кухни, ко мне в полном составе присоединилось все четвероногое население дома, издающее требовательные звуки. Я не имела понятия, где Кевин держит для них еду, поэтому, прикрыв дверь, выгнала их вон. Последней покинула кухню Белла. По ее вздоху и укоризненному взгляду я поняла, что очень разочаровала ее.

Утро было в полном разгаре, когда появился зевающий и трущий глаза Кевин. Я снисходительно пожелала ему доброго утра так, как это делают рановстающие в отношении любителей поспать. Кофе вернуло приветливость ему и некоторую связность его поступкам.

– Я – сова по натуре, – сообщил он. – Надеюсь, что это не создаст нам проблем.

– Вообще-то я тоже сова. Но сегодня было такое чудесное утро, что я не могла оставаться в постели. Не волнуйся, мы выработаем приемлемый распорядок дня.

– Я думал, что ты на дворе, – сказал Кевин. – Я хотел показать тебе сады.

– Я люблю все осматривать сама. Ландшафт очень красив. Я никогда не видела так много роз. И я встретила садовников – мистера Марсдена и его помощника Джима.

– Есть еще один, – сказал Кевин. – Его, кажется, зовут Майк.

– Три садовника? Как часто они приходят?

– Я думаю, что каждый день.

Я прищурилась. У моей мамы работает женщина, которая раз в неделю приходит пропалывать петунии. Но, конечно, столько акров цветников, бархатистых лужаек, экзотических деревьев требуют трудоемкого ухода, особенно в летний период. Мне придется еще не один раз изумиться так, как это случилось в первый день моего пребывания здесь. Простому смертному трудно себе представить, как живет одна десятая часть населения.

– Итак, – сказала я, увидев, что в глазах Кевина появляются первые признаки умственных способностей, – чем мы сегодня займемся?

Кевин взглянул на наручные часы.

– Что, уже так поздно? Проклятие! Через несколько часов я должен встречать в аэропорту тетю Би.

Располагая всего несколькими часами, не имело никакого смысла начинать работу над книгой. Кевин предложил партию в теннис. На территории имелись корт и плавательный бассейн. Я потерпела позорное поражение во всех сетах. После обеда, состоящего из бутербродов с ветчиной и супа из консервов, Кевин уехал. Тетя Би требовала гораздо больше забот, чем я предполагала, но настроение у меня было настолько благодушным, что я даже словом не обмолвилась об этом.