Бросая вызов

Глаза Лауры широко открылись, ее привело в ужас его предположение.

— Не валяйте дурака. Я этого не сделаю.

— Нет? Почему же?

— А вы сами как думаете, черт вас дери! Потому что не хочу мешать вашему расследованию. Подвергать вас опасности. Я добропорядочная американка, мистер Клементе.

— Я вам верю. И благодарен вам. — Он сделал паузу. — Я не должен был приходить к вам. Не должен был говорить с вами. Теперь я это понимаю.

Теперь она тоже начала его понимать.

— Потому что вы работаете «под крышей»?

— Да.

— Тогда почему же вы все-таки пошли на это?

— Потому что вы можете мне помочь. Потому что знаете больше, чем уже сказали, возможно, больше, чем сами осознаете. И потому, что как я ни старался, так и не смог вас уговорить. Раз уж вы не уступили мне даже после разговора в четверг, вы уже никогда этого не сделаете. — Он сел, облокотившись на спинку кровати. — Ваше природное любопытство не знает удержу, а сочинять небылицы вообще ваше призвание. Я уверен, что у вас нет задних мыслей. Маккинери, однако, так не считает. И не доверяет вам. Поверьте, узнай он, что я приходил сегодня к вам, он натравил бы на меня своего добермана. Потому что я не имею права раскрываться никому, даже местной полиции, не говоря уже о лицах, вызывающих подозрение. Советую вам держать это в голове.

— Зачем?

— Затем, что я — ваше спасение. Если Маккинери решит вас арестовать, скажите, что вы знаете, кто я такой. Уж поверьте мне, для него гораздо важнее, чтобы я продолжал работу, чем преследовать вас. Конечно, я надеюсь, что вам не придется этого делать. И еще я надеюсь, что вы не будете привлекать к этому делу никаких адвокатов, потому что они могут посоветовать вам не говорить ничего вообще. А вот этого нам совсем не хочется.

Лаура обошла вокруг кровати и села с противоположной стороны. Сейчас он обращался с ней как с разумным человеком, обладающим информацией, так что кое-что можно и обсудить. А то, что он сидел на ее кровати в джинсах и футболке и смотрелся при этом ужасно привлекательно, явно не располагало к упрямству и конфронтации.

— После того как вы побеседовали со мной в субботу, мне стало плохо.

— Я догадался. Простите меня.

— Вся последняя неделя было кромешным адом. И во многом благодаря вам. Я считала вас отъявленным бандитом. Я боялась и презирала вас. И сейчас я все еще ужасно на вас сержусь.

— Это легко объяснить.

— Вы пытались манипулировать мной все эти дни, включая сегодняшнее утро. И я возмущена этим.

— Я вас понимаю. Наверное, то же самое чувствовал бы на вашем месте и я.

— Но цель оправдывает средства. Так?

— Я ничего не планировал заранее. Маккинери хотел допросить вас после первого разговора с Бонитой. К тому времени у меня уже сложилось о вас мнение, я знал, что это не принесет результатов. Я сообщил ему, что не советую этого делать, и он согласился, с условием, что я сам с вами разберусь. И я бы, пожалуй, смог это сделать, но вы очень плохо относитесь к полицейским и лоббистам. Кевин в понедельник перегнул палку. Он должен был предоставить Клинту возможность самому поговорить с вами, но он лично ведет это дело и ни с кем не желает считаться. Многие не выдерживают его манеры разговора и ломаются. Но вы очень сильная. Очень.

— Вы так об этом говорите… Как будто я игрушка в ваших руках, марионетка. И все это просто игра.

— Я пытаюсь объяснить вам, что происходит. Мне жаль, что вы не верите, но я действительно сожалею о своем поведении. Я очень сожалею.

— Правда? А мне показалось, что вы с легкостью прибегаете к любым методам, чтобы добиться нужного вам результата. По части сочинительства и вранья мне за вами не угнаться.

— Если б я не умел врать, то меня давно бы не было в живых. — Он пододвинулся к ней. — Но я никогда не ломаю комедию в реальной жизни, Лаура. А вы — реальная жизнь. Моя реальная жизнь. Я не могу гарантировать, что буду рассказывать вам все до конца, но лгать я тоже не буду. Или пытаться использовать вас. Обещаю.

Майк придвинулся совсем близко и погладил ее по колену, легко, но со скрытой страстью. Теория Лауры о том, что чувственность уходит на задний план в напряженной ситуации, разлетелась в прах. Вспыхнув, она откинула его руку и отскочила в противоположный конец кровати.

Он улыбнулся так нежно, что она раскраснелась, как девчонка.

— В начале нашего знакомства ты отказалась пойти со мной на свидание, потому что не одобряла мой род деятельности. В чем же проблема сейчас? Тебе снова не нравится моя профессия? Или ты еще слишком сердишься, чтобы подпустить меня ближе?

— У тебя слишком большое самомнение, — сказала Лаура, открыв ему этими словами больше, чем ей бы хотелось. — Тебе никто не говорил, что женщины не любят самонадеянных мужчин?

— Значит, я тебя не интересую? Я тебе не нравлюсь?

— Я думаю, что нам следует отложить этот разговор до будущих времен.

— Хорошо. — Он улыбнулся. — У тебя напряглись соски. У тебя великолепная грудь. И ты смущаешься, как девчонка.

— Орлиный взгляд видавшего виды агента, — сухо ответила Лаура. — Я тронута.

Он рассмеялся и сказал низким голосом, от которого у Лауры побежали по спине мурашки:

— Другими словами, я слишком тороплю события. Я могу и подождать. — Он спрыгнул с кровати. — Расскажи мне о своих телефонных звонках Боните.

В таком контексте этот вопрос был, по меньшей мере, неуместен.

— Так что, ты говоришь, является предметом твоего расследования? Коррупция политических деятелей? А как с этим связано убийство Холлистера?

— Не пройдет, моя прелесть. Вопросы буду задавать я. И никакой торговли!

Лаура посмотрела на него лукавым взглядом.

— Если я назову имена адвокатов, к услугам которых хочу прибегнуть, ты подскажешь, кто из них самый лучший?

— Только не это! — возопил Майк. — Не начинай все сначала, Лаура.

— Взгляни на все с другой стороны. Чем больше я знаю, тем больше пользы принесу. Но есть вещи, о которых я могу даже не упомянуть, потому что, с моей точки зрения, они не заслуживают внимания.

— Не волнуйся. Я такой дотошный, что докопаюсь до самого главного. Можешь на меня положиться.

— Ты видел видеозапись моего визита к вам, Майк. И знаешь, что у меня дырявая память. Например, в среду кто-то обыскал мой дом. Я догадалась, что здесь искали, но позабыла. Они оставили записку, но у меня совсем вылетело из головы ее содержание. И еще я рассказала Осману об одной аудиокассете. Но это всего лишь копия. Оригинал пока у меня, но я никак не могу вспомнить, куда его спрятала.

— Маккинери все-таки был прав, — пробормотал он, — нужно было посадить тебя в темную камеру, врубить мощный свет и допрашивать, тюка ты не расколешься.

Лаура улыбнулась.

— А что касается адвокатов…

— …то лучшего парня, чем мой приятель Клементе, тебе не сыскать. — Он шагнул к Лауре, заключил ее в объятия и поцеловал в губы. — И он победил. Мы все с тобой обсудим.

Они бродили по зоопарку, тихо переговаривались между собой, пока Роб, наравне со зверями, развлекал Сита и Сару. Майк не стал распространяться о своей деятельности в Лос-Анджелесе и о том, как устроился на работу в «Бурк/Моравич». Сказал только, что выполняет задание в рамках крупномасштабного расследования в сфере игорного бизнеса, его связей с преступным миром и отмыванием денег, а также в рамках программы по борьбе с вымогательством и давлением на государственных чиновников. После года работы Майк вплотную приблизился к самой верхушке и уже накопил материал об их нелегальной деятельности. Но схватить преступников за руку пока было невозможно: полного доверия он еще не заслужил.

Майку приходилось действовать вслепую. Он получил указание встретиться с Карлсеном по поводу билля АВ 2962, и сенатор почему-то согласился. Во время их разговора Кен был сильно раздражен, но не дал волю своим эмоциям и пообещал, что выдержит нейтральную позицию, но ни за что на свете не согласится поддержать законопроект. И не изменит своей позиции ни под каким, даже самым сильным, давлением. Однако Майк недоумевал, что могло послужить причиной и без того серьезной уступки.