Бросая вызов

— Как что?

— Ничего. Она была заперта на ключ. Вот и все.

— Ну, хорошо. Вы правы. Дверь действительно была заперта. — Он улыбнулся. — Но я съел собаку на замках.

— Вы хотите сказать, что сумели отпереть дверь? — На задней двери было два замка и задвижка на центнер весом.

— Ага. Но вы не волнуйтесь. Я ничего не сломал. Послушайте, мне очень надо с вами поговорить. Можно Робу пока немного повозиться с вашими детьми? Роб знает, где я работаю, потому что мой постоянный офис находится в Сиэтле, и знает мое прикрытие, потому что навещает меня довольно часто и видит, какой образ жизни я веду. Но это все, что ему известно. Он не знает, каким расследованием я занимаюсь. Понятия не имеет, какое ко всему этому имеете вы отношение. Я не могу позволить ему присутствовать при нашем разговоре.

Этот человек уже не первый день терроризирует ее, нагло врывается в дом, а теперь еще собирается с ней о том, о сем побеседовать!

— Я не собираюсь с вами разговаривать. Я не желаю иметь с вами дела. И хочу, чтобы вы убрались отсюда немедленно.

— Послушайте, я понимаю, что вы злитесь на меня, и я вас не виню за это. Я знаю, что напугал вас, и очень сожалею, что так получилось. — Он взъерошил волосы. — Но мы решили, что это будет лучшим способом сдвинуть дело с мертвой точки. Поверьте, сцена в подсобке не доставила мне никакого удовольствия.

— Так я вам и поверила! Уж не ждете ли вы, что я сама начну перед вами извиняться?

— Да, папа, ничего у тебя не получается, — сделал вывод Роб. — В гробу она тебя видала.

— Я это заметил. — Клементе дал сыну ключи. — Подожди меня в машине. Можешь пока послушать радио.

— А можно мне прокатиться? Вдоль по улице и обратно?

— И не мечтай, Роб. А теперь шагом марш на улицу. И не хлопай дверью. Я не хочу чтобы ты напугал еще и детей Лауры.

— Ага. Хорошо, — он направился к двери.

— Подожди, Роб, — жестко сказала Лаура.

Парень в замешательстве остановился.

— Чего?

— Останься здесь. — В присутствии мальчика Лаура чувствовала себя в безопасности. — Я хочу объяснить вам, мистер Клементе, или как вас там, что мои гражданские права никто не отменял. Я отказываюсь с вами разговаривать. И если вы на самом деле агент ФБР, вы немедленно покинете мой дом.

— Ошибаетесь, — невозмутимо ответил он. Я буду делать то, что велит мой профессиональный долг. Роб! Иди на улицу.

Мальчик посмотрел на отца, потом на Лауру.

— Я должен идти, раз он говорит, что надо. Но он хороший парень. Храбрый. Крутой мужик. И еще… — он взглянул на отца и покраснел, — вы ему ужасно нравитесь. Лич…

— Закрой рот, Роб.

— Лично, я хочу сказать. — Он толкнул дверь и скрылся.

Лаура покраснела еще больше, чем Роб. Конечно, неприятно осознавать, что не понимаешь, что с тобой в следующий момент собираются сделать: пристукнуть или затащить в постель. Но еще больше ее раздражало то, что сама она толком не разобралась, чему отдать предпочтение в своем отношении к Майку.

Он прислонился к стене.

— Клементе — мое настоящее имя. В этом деле я не пользуюсь псевдонимом. Надеюсь, что со временем я сумею вам рассказать все в деталях.

— Меня это не интересует, — ответила Лаура, сгорая от любопытства.

— Итак, вы не хотите со мной разговаривать. Несмотря на то, что гибнут люди. Несмотря на то, что вы сами напуганы.

— Исключительно благодаря вам. Вы единственный, кто мне угрожал. Только вы один по-настоящему напугали меня.

— Ради того, чтобы выяснить как можно больше. И подтолкнуть вас к визиту в ФБР чтобы вы рассказали остальное. Но вы этого не сделали. Или еще не сделали.

— Вот, значит, в чем дело! А вам не пришло в голову, что можно было просто все объяснить и предложить мне сотрудничать с вами?

— Я прошу вас об этом сейчас.

— Идите к черту!

— Послушайте, мы не просили вас об этом, потому что это бы не сработало. Вы увязли слишком глубоко. И были слишком напуганы, чтобы начать говорить. Вы бы спрятались в раковину, как улитка, и мы навсегда потеряли бы надежду вас раскрутить.

Он был прав, но Лаура и не думала признавать этого вслух. Даже если он был полицейским, она ему не доверяла. А после понедельника она просто не могла доверять ни одному из них.

— Никаких комментариев? — Он вздохнул. — Ладно, значит, у меня нет другого выхода. — Он сделал несколько шагов в ее сторону. Она отступила к ванной. — У вас серьезные проблемы с законом, миссис Миллер, — голос Майка звучал один к одному, как голос Маккинери. — Начнем с вашего разговора с Бонитой Фрэнкс 30 марта и 3 апреля. Ее телефон прослушивался. Вы все знали о ее договоренности с Фредди Фелпсом по поводу полиса Холлистера. Вы ясно дали понять, что рассчитываете на вознаграждение в виде повышения зарплаты за то, что напомнили Фредди о своевременной выплате. Вы помогли ей сфабриковать показания на случай, если ее будут допрашивать. Советовали ей, как лучше обвести вокруг пальца полицию. И раз уж речь зашла о лжи, вспомним ваш разговор со специальными агентами Османом и Маккинери в понедельник. У нас есть видеозапись этой беседы. Вы наговорили столько лжи, скрытой и явной, что даже я изумился. А уж я-то успел к вам привыкнуть. Если вы мечтаете оказаться в тюрьме, то ваша мечта вполне может стать реальностью. Соглашайтесь на сотрудничество, и я сделаю все что смогу, чтобы вы зажили тихой, спокойной жизнью со своими детьми.

Аудио- и видеозапись. Боже! Он полицейский. Это ясно по его манере говорить и из фактов, которые ему известны. И надо признать, что добрый обходительный полицейский, и свирепый следователь, чудесно уживались в одном человеке. Человеке, обученном лгать без зазрения совести, манипулировать людьми, как Маккиавелли, и угрожать им, чтобы достичь цели. Чем скорее она найдет адвоката, тем лучше.

Лаура передернула плечами, стараясь оставаться невозмутимой, рассерженной его тактикой припирания к стенке с помощью здравого смысла.

— Знаете, мистер Клементе, вы гораздо больше мне нравились в роли скользкого лоббиста.

— Скользкого лоббиста вы отшили в два счета, — парировал он. — Если у вас есть что сказать, советую вам рассказать сейчас же и здесь же. Поверьте, у вас возникли серьезные проблемы. На вашем месте я не стал бы упираться.

— И не надейтесь, — она подняла руки вверх. — Поищите другую дурочку, специальный агент Клементе. Пожалуйста, сажайте меня в кутузку. Вы же не можете позволить, чтобы закоренелая преступница оставалась на свободе, угрожая спокойствию честных граждан.

— Вы находите это смешным? — Майк совсем выбился из сил.

— Нет. Я считаю, что вы снова пытаетесь меня напугать. И нахожу это омерзительным, — она опустила руки. — Я сказала вашим коллегам в понедельник, что я честный человек, попавший в ситуацию, которая вышла из-под моего контроля. Но они этого не услышали. Они отнеслись ко мне как к преступнице. Поверьте мне, если я когда-нибудь окажусь в вашем офисе снова, то только в присутствии адвоката.

Он закрыл глаза, и Лаура восприняла этот жест за проявление отчаяния.

— Боже мой, Лаура, только не это! Избавьте нас от адвокатов!

— Хорошо. Значит, я никогда не раскрою свои карты перед вашими людьми.

— Черт, но здесь нет никаких людей. Перед вами только я. Почему вы не хотите мне довериться? Помочь мне?

— С удовольствием. Если мой адвокат сочтет это необходимым.

Клементе посмотрел на нее долгим взглядом, вздохнул и отошел в глубь комнаты. Лаура последовала за ним, надеясь, что он решил оставить ее в покое и направляется к двери. Вместо этого он сбросил ботинки, улегся на ее постель и, заложив руки за голову, устремил взгляд в потолок. Мало того, что он проглотил ее ланч, так теперь еще претендует на ее жилплощадь.

Лаура подошла к нему:

— Что вы делаете? Позвольте напомнить, что это кровать моя. И я не приглашала вас ею воспользоваться.

— Мне ужасно стыдно. — Он посмотрел на нее. — Подумайте о том, что я вам сказал. Обо мне. О том, кто я есть на самом деле. Вы можете вывести меня на чистую воду, стоит вам только захотеть. Рассказать всем, начиная с Джерри Бурка и кончая Крэгом Томлинсоном, кто я такой.