Непредвиденный поворот (ЛП)

В последнее время я так часто повторяла эту фразу, что начала сама себе верить.

Губы Блейна поджались в жёсткую линию, и выражение его лица невозможно было разобрать.

– Я верю, что ты не спала с Кейдом, – с явным усилием произнёс он.

– А мне плевать, во что ты веришь! – выпалила я, и мой голос пронзила злость. Вся горечь и боль, мучившие меня несколько месяцев, теперь прорвались наружу. – Значит, поэтому ты здесь? Тебе не даёт покоя твоя совесть? Или нет, подожди. Как я могла забыть? У тебя же её нет!

– Я здесь, потому что на свободу вышел Уильям Гейдж.

Эта новость заставила меня замереть. Уильям Гейдж был арестован несколько месяцев назад за множество обвинений, среди которых числилось покушение на мою жизнь. Если бы не Блейн, Гейдж, вероятно, добился бы своего.

– Каким образом он оказался на свободе? – возмутилась я. Это было выше моего понимания.

– Он болен раком. По оценке врачей, ему осталось жить несколько недель, не больше. К сожалению, у Гейджа есть друзья в высоких кругах, которые потянули за нужные нити и ему позволили умереть на свободе. По крайней мере, он находится под домашним арестом.

Я настороженно встретила его взгляд.

– И почему ты решил мне об этом рассказать?

Блейн помедлил, и я знала, что мне совсем не понравится то, что он скажет.

– Гейдж винит во всех своих бедах тебя.

– Это же безумие! – недоверчиво возразила я. – Гейдж оказался за решёткой, потому что он преступник! Не я толкала его на преступления.

– Да, он безумен, – согласился Блейн. – И ненавидит тебя. Думаю, он сделает всё, чтобы тебя убить. Сегодняшняя стрельба была первой попыткой.

Ладно. Теперь ясно, зачем мне нужен телохранитель. Я пожала плечами, стараясь на этом не зацикливаться.

– Что ж, пусть пытается лучше, – я поморщилась. – Мне под силу себя защитить. – Честно говоря, было даже удивительно, насколько мало эта новость меня встревожила. В груди возникло только глухое онемение от того, что, возможно, мои дни были сочтены. Снова.

– Несколько занятий по самозащите ещё не сделали из тебя профессионала, – раздражённо возразил Блейн, заставив меня сжаться.

– Я бы спросила, если бы хотела услышать твоё мнение, – едко огрызнулась я и развернулась, чтобы открыть машину. Оказалось, что весь салон был засыпан стеклом. Вздохнув, я отрывисто произнесла: – Можешь считать, что ты предупредил. Твой долг исполнен. Обещаю сделать всё возможное и не испортить своей смертью твою предвыборную кампанию.

Изначальный шок и нелепый проблеск надежды окончательно погасли, сменившись глухим отчуждением, которое, как ни странно, приносило облегчение. Теперь я волновалась лишь о том, как избавиться от стекла на водительском сидении, потому что последнее, что мне сейчас нужно, это оказаться в больнице с порезами. Мой взгляд метнулся в сторону заднего сидения в надежде, что я оставила там свою сменную рабочую блузку.

– Возьми, – сказал Блейн, и его рука задела мою спину, заставив меня подпрыгнуть. Развернувшись, я инстинктивно вытянула руки, чтобы его оттолкнуть. К несчастью, мои ладони уперлись в обнажённые плечи, и я резко одёрнула руки, словно от ожога.

– Воспользуйся моей одеждой, – предложил он, протягивая футболку. – Чтобы убрать стекло.

О, Боже. Мне казалось, я начинала сходить с ума. Его тело было в сантиметрах от моего, и в тусклом ночном освещении его мышцы выделялись ещё сильнее, чем я помнила. Мне некуда было отступать, потому что моя спина упиралась в машину, но он не отошёл назад, и я заставила себя поднять глаза к его лицу. Нахмурившись, Блейн смотрел на кровь, стекавшую по моей щеке. Его рука поднялась, заставив меня отпрянуть, и его пальцы замерли в сантиметре от моей скулы.

– Отступи, Блейн, – сквозь зубы попросила я, с облегчением услышав, что мой голос прозвучал гораздо твёрже, чем можно было ожидать.

Подчинившись, он сделал шаг назад, и мне стало значительно легче дышать. Мои глаза на мгновение закрылись, прежде чем я осознала, что делаю.

Возьми себя в руки, твердил внутренний голос. Нельзя проявлять слабость у него на глазах. Не унижайся.

– Хорошо, – отрывисто произнесла я и, вытянув футболку из его руки, быстрыми движениями смахнула осколки с сидения на пол. Господи, я даже думать боялась, сколько стоит смена стекла. Абсурдно, но от этой мысли мне захотелось плакать.

Как будто прочитав мои мысли, Блейн предложил:

– Я мог бы прислать завтра специалиста, чтобы заменить стекло.

– Мне ничего не нужно, – сжавшись, возразила я. – Ни твоя помощь, ни твоя одежда. – Выпрямившись, я бросила его футболку, и он рефлекторно её поймал. После этого я села в машину и рывком закрыла за собой дверь.

Склонившись к разбитому окну, Блейн произнёс:

– Что ж, очень жаль. Я буду рядом, хочется тебе этого или нет, чтобы сохранить тебе жизнь.

Я завела машину и одарила его самой сахарной улыбкой, на которую была способна.

– Тогда лучше, чтобы Гейдж умер быстрее, в противном случае он будет не единственным, кому понадобится надгробный камень.

Мои руки всё ещё дрожали, когда я вернулась домой. После всего, что случилось, эмоции захлестнули меня, словно вторая штормовая волна.

Я сидела за кухонным столом, слабо удерживая в руке стакан с «отвёрткой», и отрешённо смотрела в пространство. Я понимала, что должна сосредоточиться на Гейдже, но не могла себя заставить. Всё, о чём я думала, это Блейн – как он со мной говорил, как меня касался. И ничего из этого не шло на пользу моей решимости забыть его и жить дальше, не оглядываясь назад.

Его власть надо мной ввергала в депрессию. Даже после того, как он так сильно меня ранил – причём не единожды – я всё ещё жалко радовалась нашей встречи, вопреки горькой злости, терзавшей моё сердце.

И что теперь? Он сказал, что «будет рядом»? Что это значило? И самое главное, как я могла устоять, если он снова вернётся в мою жизнь? Мне едва удалось пережить сегодняшнюю встречу, используя злость, как щит и как оружие, в своём почти опустевшем арсенале.

Я не могла не думать о том, что Блейн каким-то образом поверил в мою невиновность. Но разве это что-то меняет? Он должен был верить мне тогда, когда это имело значение – когда я стояла перед ним в кабинете, а он бросал в меня обвинения в измене. Тогда Блейн мог сберечь наши отношения. Теперь для этого было слишком поздно, и не имело значения ничего, что он скажет.

Я продолжала пить водку с тоником до тех пор, пока у меня не закружилась голова, а потом легла в постель, не снимая рабочей одежды. Я свернулась на боку поверх покрывала, слишком истощённая морально и физически, чтобы укрыться одеялом – слёзы, сдерживаемые несколько месяцев, теперь уже беспрепятственно катились по щекам. Только когда начало светать, я наконец смогла забыться и заснуть.

Чья-то рука мягко убрала волосы с моего лица, медленно проведя пальцами сквозь спутавшиеся пряди. Я тихо вздохнула. Мне всегда нравилось, когда гладили мои волосы. Осторожное прикосновение успокаивало, и я глубже зарылась лицом в подушку после того, как рука повторила движение. Какой прекрасный сон. Мне давно не снились хорошие сны, и я не хотела просыпаться, чтобы не разрушить фантазию, окутывавшую затуманенное сознание.

Что-то влажное и мягкое прижалось к щеке, и это неожиданное ощущение, наконец, заставило меня вынырнуть из наваждения.

Мой мозг всё ещё плохо воспринимал окружающую обстановку из-за алкоголя в крови и хронического недосыпания. Мои веки опухли от слёз и отказывались открываться. Размытые воспоминания о прошлой ночи нахлынули на меня с новой силой, и я всхлипнула, вспомнив, какой жалкой стала моя жизнь. Боже, неужели я встретила Блейна только этой ночью? Мне казалось, что времени прошло намного больше.

Что-то мягкое снова коснулось моей щеки, и теперь уже я поняла, что не спала. Осознание этого заставило меня резко подняться на подушке, о чём я сразу пожалела, потому что комната закружилась перед глазами.

Рядом со мной на кровати сидел Блейн.