Загадочный любовник

Он поддался искушению и прижался губами к ее шее, покрывая ее неспешными поцелуями, лаская языком теплую, нежную кожу. Кэролин задрожала и сделала глубокий вдох, а Алекс прижался к ее ягодицам, чтобы она почувствовала его возбуждение.

— Не надо, — сказала она сдавленным голосом.

Его рот переместился от основания шеи к ее левой стороне, поддразнивая и пробуя на вкус.

— Почему? Хочешь сказать, что ты меня не хочешь?

— Не хочу.

— Лгунья.

Тогда она совершила крупную тактическую ошибку, повернувшись к нему лицом. Он еще крепче прижал ее к себе, ощутив через тонкую майку налитые полные груди. Теперь он мог прижаться к ней спереди, чтобы она могла ощутить его возбуждение в полной мере. Алекс знал, что Кэролин очень хочется убежать. Но он также знал, что она жаждет его поцелуев.

Он поднес губы так близко к ее рту, что чувствовал ее легкое дыхание, но не стал сокращать расстояние между ними.

— Кэролин, хочешь меня поцеловать? — прошептал он.

— Я хочу, чтобы ты меня отпустил, — произнесла она слабым голосом.

Он тут же опустил руки, отпуская ее на свободу.

— Но ты ведь не прочь меня поцеловать, верно?

Она подняла на него взгляд, и в его холодной глубине он прочел боль и гнев.

— Да, — сказала она. — Но я не стану этого делать.

Алекс улыбнулся.

— Может, не сейчас, — согласился он. — Но рано или поздно это случится.

Она не стала с ним спорить.

— Бесстыжий наглец, — спокойно сказала она. — Я бы предпочла, чтобы это случилось позже.

— А я нет.

Алекс склонился над Кэролин, наслаждаясь минутой соблазна, но его сладкие эротические грезы были прерваны внезапно раздавшимся телефонным звонком.

Он нехотя отстранился от Кэролин.

— Хочешь ответить сама или предоставишь это мне?

— Я отвечу сама.

Она стремительно покинула кухню, и Алексу стоило немалого труда, чтобы не пойти за ней следом. Кэролин могла справиться с любым Макдауэллом, а в данный момент он доверял ее собранной натуре больше, чем самому себе.

Он ждал, сколько мог, потом спустился в гостиную, где находился единственный телефон, который позволила установить Салли в старом доме. Кэролин сидела на стуле и выглядела расстроенной.

— Кто звонил?

— Дядя Уоррен.

— Надеюсь, ты не назвала его «папочкой»?

Кэролин поднялась со стула.

— Я об этом как-то не думала, — он видел, что она лжет, но не стал ее перебивать. — Он сказал, что разыскивает меня повсюду. Они нашли мою машину и страшно разволновались. Пэтси забрали в больницу. Очевидно, она наглоталась лекарств.

— Могу себе представить, — медленно протянул он. — Передозировка?

— Не знаю. Уоррен сказал, что дети находятся возле нее.

— А где твой дорогой папочка?

— Не называй его так! — Кэролин передернула плечами. — Полагаю, он находится в Вермонте. Он занимается организацией похорон Салли, старается уладить дела Пэтси в больнице и просто рвет и мечет, что меня нет рядом, чтобы заняться всякого рода мелочами, — она взглянула на Алекса. — Про тебя он не спрашивал.

— Интересно. Это может означать одно из двух — или ему нет до меня дела, или он уже знает правду.

— А как вы с ним планировали поступить после смерти Салли?

Алекс грустно усмехнулся.

— Он собирался щедро оплатить мои услуги, после чего я должен был исчезнуть.

— Сколько?

Он пожал плечами.

— Точно не помню, потому что не собирался брать этих денег. Думаю, не меньше, чем полмиллиона.

— Мне кажется, он боится, что ты будешь его шантажировать. Если, конечно, он не догадался, что ты и есть настоящий Алекс.

— Уоррен не так уж умен. Ты уверена, что он звонил из Вермонта?

— Откуда мне знать? — раздраженно спросила Кэролин.

— Именно об этом я и говорю. В этой жизни нельзя быть ни в чем уверенным.

— Особенно, когда дело касается этой семьи, — с горечью призналась Кэролин.

— Полноправным и истинным членом которой ты наконец-то стала, — напомнил Алекс.

— Не уверена.

Алекс удивился.

— Что ты имеешь в виду? — недоверчиво спросил он.

Она посмотрела ему в глаза.

— А вот что. Ведь это ты — полноправный и истинный член рода Макдауэллов, не правда ли, Алекс? Даже несмотря на то, что у тебя нет с ними кровной связи. Ты жестокий, красивый эгоистичный лжец, стремящийся получить от жизни все, что тебе хочется, и тебе наплевать на то, что кто-то может при этом пострадать. Вот в чем я вижу сущность истинного Макдауэлла.

Он не думал, что Кэролин сможет задеть его за живое, но, по-видимому, она в этом преуспела.

— А ты у нас, значит, белая и пушистая?

— Нет. Но я не стремлюсь добиться желаемого, чего бы это ни стоило. И я не лгу.

— Ты не лжешь? Думаю, следует прибавить самообман к списку твоих грехов.

Алекс не доверял себе и старался держаться от нее подальше — с этой целью он буквально приклеился к дверному косяку гостиной.

— Я не лгу, — сердито сказала она, вставая со стула и подходя к Алексу, ослепленная гневом настолько, что не видела угрожавшей ей опасности.

— Что ты обо мне думаешь?

— Зачем спрашивать — сам знаешь, какого я о тебе мнения.

Он притворно зевнул.

— Да, знаю. Ты меня презираешь, считаешь отъявленным мерзавцем, лжецом и обманщиком, у которого не хватило совести признаться в том, что он самозванец. Я такой же испорченный тип, каким был всегда, несчастье всей твоей жизни, и ты жалеешь, что тот, кто в меня стрелял, промахнулся. Ну что, я прав?

— Более или менее, — сказала она, подходя к нему на опасно близкое расстояние. — Кроме одной вещи.

— Какой?

У нее хватило наглости улыбнуться ему в лицо этакой самодовольной улыбочкой.

— Когда поймешь, дай мне знать, — мило сказала она. И гордо прошествовала мимо растерянного Алекса, так и не успевшего наложить на нее свои лапы.

* * *

Время в старом доме тянулось мучительно долго. Было время, когда Кэролин любила дом на Водяной улице с ревностным отчаянием, лелея постыдное желанием стать его полноправной хозяйкой. Этот дом был для Макдауэллов чем-то вроде главного приза — переходя из поколения в поколение, он величественно возвышался на Северной Водяной улице; его широкая терраса позволяла обозревать залив и остров Чаппаквиддик, а благородные очертания и антикварная обстановка являли собой символ чести и привилегии принадлежности к роду Макдауэллов. Старшее поколение сражалось между собой за право обладать им, и хотя Салли не навещала дом последние десять лет, она продолжала держать узды правления твердой рукой.

Сейчас дом будет принадлежать Пэтси и Уоррену. А может быть, Алексу, если он того пожелает. Он говорил, что наследство его не интересует, но ведь он только и делал, что лгал, криво усмехнулась Кэролин. Да и кто бы смог отказаться от такого чудесного наследства, как этот дом?

А вот она смогла бы. Кэролин поняла это внезапно, и ее тут же охватило чувство свободного ликования. Она не задумываясь, отвергла бы этот огромный чопорный дом в Эдгартауне, со всем его великолепием и богатым историческим прошлым. Даже когда она была совсем еще крошкой, ей полагалось вести себя здесь прилично, не создавать лишнего шума, не сорить, чтобы ненароком не нарушить его первозданной красоты. Это был огромный дом, построенный морским капитаном для полдюжины своих детей, но в течение поколений в его комнатах не раздавалось веселого детского смеха. Этот дом давно умер, и Кэролин поняла, что сможет покинуть его с такой же легкостью, как она покинула самих Макдауэллов. Это стало для нее тяжким испытанием, но она радовалась тому, что прошла его в возрасте тридцати лет, а не годы спустя. Часто случается так, что то, к чему стремишься всю свою жизнь, в итоге оказывается бесполезной пустышкой.

Она бросила взгляд на Алекса. Тот растянулся на плетеном шезлонге, который Кэролин считала ужасно неудобным, но видимо, Алекса это нисколько не беспокоило. Глаза его были закрыты, но Кэролин знала, что он не спит. У нее появилась возможность на досуге понаблюдать за ним, и она вдруг угрюмо подумала, что, возможно, это был ее последний шанс.