Ханаанский блюз (СИ)

Утром дед постучал ко мне в дверь и спросил, не хочу ли я позавтракать.

— Нет, я поем на работе — ответил я.

Как странно было думать о завтраке и работе, после того, как меньше суток назад я убил человека. Зоара.

— Что ты так рано приехал? — спросил голос Якова из-за двери.

— Зелиг меня отпустил — ответил я.

— Ну-ну — отозвался он и оставил меня в покое.

Я поехал на работу, выслушал комплименты по поводу того, как замечательно я загорел и похудел — будто отдыхал эти две недели на курорте, а не потел в хаки и в пыли; отработал на автомате полный день, пользуясь тем, что Зелиг ещё не возвратился; вернулся домой, и там меня наконец припер к стенке дед.

— Не хочешь мне ничего рассказать?

— Ты уверен, что хочешь знать? — спросил я. У меня стоял ком в горле только от мысли, что он узнает правду. Захочет ли он иметь со мной дело после этого? Все эти годы я ставил себя хоть на одну ступеньку, но выше него. Теперь мы стояли вровень.

— Думаю, что да — спокойно сказал он. — Что там стряслось?

— Детоубийство.

Он слегка вздрогнул, но и только.

— Я не… — я понял, каково это звучало — Господи, зачем тебе это знать?

— Чтобы понять, через что именно проходит мой внук, черт тебя побери! — повысил он голос — с кем ещё ты об этом поговоришь? С тем отморозком, который сам тебя в это втянул?

— Он не втянул — слабо возразил я — я сам…

— Сам убил ребенка?!

— Нет! Я не убивал… не в этот раз — увидел, как у него глаза полезли на лоб.

— Ты можешь связно мне рассказать, что там случилось?

Я собрался с мыслями и рассказал. И то, что было сейчас, и про события десятилетней давности — все до конца.

Когда я замолк, он покачал головой.

— Миха…

— Что? — безнадежно сказал я.

— Иногда я думаю: если бы ты не узнал про меня, стал бы ты таким…

— Зверем? — закончил я за него.

Он подумал. И промолчал. И так все было понятно.

— Спокойной ночи — сказал он немного погодя — не забудь выключить свет перед сном.

И оставил меня на кухне — наедине с с собой и своими мыслями.

На похороны Зоара я не явился, хоть мне и позвонили с базы, чтобы сообщить о его смерти. Всему есть свой предел.

****

Дори появился на работе только в воскресенье. Выглядел он неважно, но я с удивлением понял, что это видно только мне одному. От остальных он получил все те же комплименты — похудел, загорел. Потом он заперся в своем кабинете, и я его уже в тот день больше не видел.

В новостях появилась длинная статья о достижениях нашего доблестного батальона, и я прочел ее по диагонали. Мелким шрифтом было добавлено о смерти Зоара, но из-за известных обстоятельств посмертного героя из него не лепили.

Я понимал, что в том была всецело моя «заслуга», но та часть моего мозга, которая много лет исправно отвечала у меня за чувство вины, сейчас, как видимо, была в коме от переработки. Я просто прочёл и статью и некролог, закрыл окошко сайта и принялся за свою работу.

Дори явился ко мне домой в понедельник вечером. Как всегда, без звонка.

Дед открыл ему дверь, позвал меня в гостиную, а сам заперся у себя, не предложив гостю даже воды — что совсем было на него непохоже. Впрочем, я его понимал.

Я всё-таки принес Зелигу чай, сел напротив него.

Мы молчали долго. Столько, что мне показалось, что вернулись те времена, когда мы не в силах были сказать друг другу ни слова, варясь при этом часами в собственном соку.

Потом он наконец открыл рот.

— Ты не пришел на похороны.

— А ты?

Он усмехнулся невесело.

— У меня не было выбора. Его мать знала, что мы вместе…были. Зато я понял, каково тебе пришлось шесть лет назад.

— Ни хрена ты не понял — ответил я.

Он хотел что-то ответить, но передумал.

Вместо этого сказал другое:

— Гай хочет перевести тебя обратно к себе, начальником отдела. Он звонил мне на прошлой неделе, сказал, чтобы я держался бы от тебя подальше.

— Пошел он — сказал я невыразительно.

— Я же хочу, чтобы ты остался нашей фирме. Алон уходит, я собираюсь заменить его, а ты заменишь меня на моей теперешней должности. Как тебе такое?

— Пошел ты — сказал я тем же тоном, что и до этого.

На него это не произвело никакого впечатления.

— Скажи мне потом, кого из нас именно пошлёшь точно, ладно? Мне нужно знать до конца месяца.

— Ты пришел сюда обсуждать со мной работу? — не выдержал я.

— Нет.

— А зачем?

— Я ухожу из резерва — сказал он.

— Давно пора — жёстко сказал я. Я не собирался его жалеть. Впрочем, он этого и не ожидал.

Он задумался, словно подбирая слова.

— То, что произошло там, Миха… Я на самом деле не собирался ее убивать. Всего лишь допросить и отпустить. Зоар мне был нужен, чтобы держать ее на прицеле, пока я ее допрашивал.

Я хотел спросить, почему он сам не мог держать ее под прицелом. Потом вспомнил про того смуглого парнишку, и промолчал.

— Зоар отказался — Дори усмехнулся, но это было больше похоже на стон — он был готов идти за мной куда угодно, но когда мы дошли до сути, он свернулся, как рулон бумаги.

— И что? Ты решил, что будет хорошей идеей закинуть ее на минное поле?

— Я однажды уже проводил так допрос в одиночку — нехотя сказал он — тогда все закончилось хорошо. Но эта карта… эта ошибка… — он закрыл глаза ладонями и сидел так какое-то время.

— Зачем ты его убил? — наконец вымолвил он. Теперь была его очередь обвинять.

— Он рассказал бы все Оваду. Овад заявил мне за пару дней до этого, что больше прикрывать твою задницу не собирается — несмотря на то, что мой тон был уверенным, я сам задавал себе этот вопрос все эти дни, раз за разом. И сам отвечал на него — но легче мне от этого не становилось

— Ну и что? Ну сел бы я, и что? — сказал Дори устало.

— Думаешь, ты вышел бы из тюрьмы живым? — спросил я — наши двоюродные братья укокошили бы тебя в первый же день. А если следствие копнуло бы и про «Защитную стену»(1), то я тебя бы ненадолго пережил.

— Ты прикрывал наши задницы, как всегда — пробормотал он.

Я промолчал. Так оно и было. Дурная привычка, вот и все.

— Если честно, во время похорон думал, что вернусь домой и пущу себе пулю в лоб — сказал Дори после паузы, видимо, вдогонку собственным мыслям — хоть и все, что между нами было хорошего, пошло к черту за последнюю неделю. Особенно в последний момент. Он — не ты.

— Потому что не был готов ради тебя убивать детей? — уточнил я. Почему-то мне хотелось как можно сильнее ранить его, и я вспомнил наш последний раз в ночном поле. Как давно это было.

Он застонал, опять закрыл ладонями глаза и сидел так некоторое время.

Я смотрел на него. Он выглядел хреново, словно толком не спал эти несколько дней. Я подумал, что теперь опять придется какое-то время следить за ним, чтобы он не сорвался бы прямо на работе. Мне было не впервой.

— Ты тоже думаешь, что я психопат? — спросил он с горечью.

— Не думаю — сказал я. И добавил — знаю.

— Как и ты — мстительно сказал он.

— У меня это генетическое.

Он невольно взглянул в сторону комнаты Курта — видимо, понял, что наша беседа хорошо была слышна за дверью.

— Ему плевать — сказал я тихо.

Он внезапно рассмеялся.

— Тебе надо повесить на входную дверь табличку: «здесь живут в свое удовольствие военные преступники, которым ничего за это не было» — сказал он сквозь приступы смеха.