Аромат риска

— И?..

— Думаю, в ваших словах что-то есть. Сабрина мне недавно звонила. Судя по всему, она счастлива, когда с ней рядом Дилан. Что-то между ними происходит, и я этому только рада.

— Я тоже.

— Вот и отлично. Вы должны поскорей поправиться, иначе кто поведет нашу дочь под венец?

— Можете на меня рассчитывать. — Голос Карсона окреп. — А вы, если станет совсем невмоготу, утешайтесь мыслью, что в недалеком будущем у нас с вами появятся внуки.

Глория негромко рассмеялась:

— Надеюсь, так и будет. — Не пропадайте.

— Обещаю.

Положив трубку, Карсон неподвижно уставился на телефон. Господи, выбраться бы из этой чертовой койки поскорее и жить полной жизнью! Сосватать Сабрину с Диланом…

Карсон любил держать все под контролем, двигать пружины, и то, что он лежит пластом и ничего не делает, его просто убивало.

— Эй! — Сьюзен сжала его руку. — Все будет хорошо, вот увидишь.

— Знаю, но если бы я сам командовал парадом, все наладилось бы куда быстрее.

Сьюзен усмехнулась.

— Очень скоро испытания закончатся, и ты снова встанешь у руля.

— Хорошо, если так, но… Мне не дает покоя дурное предчувствие: не знаю, что все это значит, но мне такие странности ой как не нравятся.

11.35

Йонкерс, Нью-Йорк

Загородный район располагался на границе Йонкерса и Такахо, в живописном уголке округа Уэстчестер его каменные дома стояли вдалеке от автомагистрали, и их скрывала сосновая аллея, высаженная специально, чтобы оберегать покой хозяев. Квартиры здесь стоили не так уж дорого, и тем не менее оформлено все было со вкусом: аккуратно подстриженные лужайки, открытый бассейн, маленький теннисный корт. Здесь селились преимущественно люди лет тридцати — сорока, энергичные и материально обеспеченные. Многие ездили на работу в Манхэттен, сначала на поезде, потом по северной ветке метро до «Грэнд-сентрал».

Карен Шепард нравилось жить здесь. Большую часть времени она проводила на работе, а остаток времени делила между общением с приятелями и спортивным залом. Ее соседи возвращались с работы поздно, и их заботили только собственные дела, никто не совал нос в ее личную жизнь. Поэтому раза два-три в неделю к ней заглядывал старинный друг, Стэн. Соседи ничего не замечали, а даже если и замечали, их это нисколько не волновало, и такое положение дел устраивало обоих.

На этот раз настроение Стэна оказалось, мягко сказать, не лучшим. Выпрыгнув из машины и подойдя к двойным стеклянным дверям, он нажал на кнопку звонка, над которой значился код «3 F», и принялся нетерпеливо расхаживать взад-вперед.

Ответный сигнал возвестил, что входная дверь открыта, и Стэн, дернув за ручку, промчался по коридору, после чего взлетел вверх по лестнице…

Она его ждет! Вечером он позвонил ей и сказал, что приедет, а потом еще раз из машины сообщил, что уже выехал. Вообще-то они ни о чем не договаривались, но после сегодняшнего допроса Стэн сильно разволновался: его даже чуть не стошнило обедом. Встреча была необходима: сексуальное наслаждение и взаимная выгода ни при чем, когда речь идет о жизни и смерти.

Заслышав шаги Стэна, Карен отворила дверь и пропустила его внутрь.

Как всегда, она выглядела потрясающе: шелковистые каштановые волосы водопадом рассыпались по плечам; тонкий халат из китайского шелка, скрывавший восхитительную кожу, струился волнами вокруг стройной талии, и всей своей статью Карен напоминала юную деву, для которой наступила первая брачная ночь. Стэну даже не верилось, что этой женщине уже сорок один год и почти двадцать лет они любовники.

— Ну, что стряслось? — спросила Карен, заправив за ухо прядь волос. — По телефону у тебя был очень встревоженный голос, а вид и того хуже. — Она направилась к серванту. — Я принесу выпивку, а потом ты сядешь и расскажешь, в чем дело.

— Какое там сядешь, я и стоять-то спокойно не могу. А вот выпить, пожалуй, выпью пару бокалов.

— Хватит с тебя и одного. — Карен протянула ему бокал. — Если, конечно, не хочешь остаться. Я не пущу тебя за руль пьяного. Ну как, остаешься?

Стэн залпом осушил бокал.

— Разве я хоть раз отказывался от такого предложения?

— На моей памяти ни разу. Ну так все-таки что стряслось?

— Сейчас расскажу. — Стэн отодвинул бокал и потер лоб.

Карен с тревогой наблюдала за ним: ее больше волновало состояние любовника, чем крывшаяся за этим причина.

— Итак?

— Итак, я чувствую себя крысой, загнанной в угол.

— Ого! — Она поцеловала его в шею, потом прижалась к нему и не отодвигалась до тех пор, пока его тело не откликнулось эрекцией. — Не знаю уж, как ты себя чувствуешь, но прижаться к тебе чертовски приятно! Сейчас я сниму твое напряжение.

Она знала, что ответит Стэн: он всегда говорил «да», потому что они не могли противиться взаимному влечению.

Стэн тут же повел Карен в спальню, развязывая по пути пояс ее халата. Потом он принялся разоблачаться сам, а Карен лежала в кровати и ждала.

На этот раз он овладел ею грубо, чуть ли не силой, потом откатился в сторону, прикрыл глаза рукой и долго лежал так, прерывисто дыша.

— Прости, я не хотел сделать тебе больно…

— Не стоит извиняться. — Карен тоже прерывисто дышала; приподнявшись, она оперлась на локоть. — Мужчинам не пристало извиняться — во всяком случае, в постели. Ты восхитительный любовник. Сегодня ты был немного резок, но это из-за твоего отчаяния.

— Отчаяние? Да, это подходящее слово.

— Полагаю, всему виной Карсон Брукс? Я смотрела устроенное им шоу по телевизору. Не думаю, что это стало для тебя новостью: дело ведь давно к этому шло. Должно быть, ты знал, что Сабрина Рэдклиф — дочь Карсона.

— Знал, — мрачно подтвердил Стэн.

— Тогда что же тебя так расстроило? Тебя обидела пресса?

— Нет, им на меня начхать. Их интересует Сабрина.

Карен пожала плечами:

— Так в чем же дело?

— Репортерам на меня плевать, зато мной заинтересовалась полиция.

Карен нахмурилась:

— Опять?

— Да. Сегодня ко мне заявились Бартон с Уитмен, на этот раз они не стали церемониться.

— Они приехали в «Руссо» специально, чтобы с тобой встретиться?

— Вряд ли. Думаю, Карсон попросил их явиться на собрание и оградить Сабрину от домогательств прессы… и от покушений загадочного убийцы. Так мне по крайней мере показалось. — Стэн тяжело вздохнул. — Сперва они нагрянули к Фергюсону, и бедняга из кожи вон лез, доказывая, что ему ничего не известно о моей личной жизни. Однако хотя он словом не упомянул о наших с тобой отношениях, зато выложил ворох других сведений.

— Каких именно?

— Фергюсон сказал, что я очень предан работе, и единственная отдушина для меня — тир, куда я наведываюсь дважды в неделю.

Карен задумчиво покивала.

— Ну, сказал так сказал, что с того? Это ведь не секрет. То, что ты трудоголик, всем известно. И твое хобби тоже ни для кого не тайна; так что ни в чем Роуленд не проговорился. Ты, наверно, боишься, что на него станут давить? Тогда стоит дать ему бутылочку валерьянки и отправить в отпуск. Полицейские не будут возражать, если Фергюсон уедет из Нью-Йорка, поскольку у него есть алиби.

— У него-то, может, и есть, зато у меня нет, — напомнил Стэн. — А если я скажу, где был на самом деле, то вызову еще большее подозрение. Они и Расса Кларка вспомнили, спрашивали, не знаю ли, про какое грязное дело он пронюхал и за что его убрали.

— Боже мой…

— Вот-вот. Но и это еще не все. Ни за что не угадаешь, чье имя всплыло во время допроса.

— Чье же?

Стэн поднял померкший взгляд.

— Этьена Пруэ.

Карен напряглась:

— Этьен? Но почему?

— Пруэ волнует поступление в продажу в Европе духов «Сэ муа» — он боится, что его продукция перестанет раскупаться.

— Так… — Карен обернула простыню вокруг бедер и откинулась на спинку кровати, пытаясь успокоиться. — Значит, у Этьена были причины совершить преступление… Но ведь когда стреляли в Карсона, он был в Париже и, следовательно, не мог этого сделать.