Найти и вспомнить

Последние метров тридцать пути пришлось практически проскользить по гигантской наклонной плите, образующей мшистый мокрый спуск под нависшие руины огромной центральной башни. "Не иначе, Карла ссыпал здесь лук и картошку в закрома!" - сказал мокрый и перепачканный зеленым Кот, стараясь сохранять веселость, и тут же упал. Остаток пути он проехал на спине. Марина не удержалась на ногах под самый конец спуска, а Охотник умудрился не свалиться до самого конца стремительного пути, где плита уходила в крупный гравий.

Здесь, под сводом входа было темно и сухо. Пахло сыростью и гнилой соломой. Беспорядочные клоки паутины колыхались на сквозняке, почти полностью перекрывая вход. В глубине уходящего тоннеля что-то глухо позвякивало. По плите стекали потоки воды, исчезая в мокрых камнях.

- Приехали! - сказал Кот, страдальчески морщась. - Ей-богу, как корова на льду…

- Ничего страшного, зато никто ноги-руки не сломал и не вывихнул, - сказал Охотник, вглядываясь в темноту, завешенную грязно-серым пологом рваной паутины.

- Магия принцессы! - заявил Кот.

- Ага, она самая, - отозвалась Марина, скептически разглядывая свои перепачканные зеленой слизью колени. - Фу, прямо, как сопли какие-то!

"А ведь я и впрямь снова принцесса! - подумала она. - Посмотреть бы на себя в зеркало, да неловко перед спутниками. Судя по росту - не совсем ребенок". Она вдруг засмеялась. Кот вздохнул и сказал:

- Я понимаю, что смешон, принцесса, но…

- Ничего ты не понимаешь, господин Кот! - радостно перебила его Марина. Она схватила их обоих в охапку и крепко-крепко притиснула к себе. - Милые вы мои, если бы вы знали, как я рада, что вернулась!

Глава 21. О том, как Марина, Охотник и Кот узнают о тайнах Карлы, и о знаменитой дворцовой кухне

Идти по тоннелю было довольно просто. Вспыхивали чадящие факелы в держателях в виде мускулистых рук, торчащих из ровных гранитных стен, как только Марина подходила ближе. Несколько раз попадались полуистлевшие, высохшие до неузнаваемости мертвые тела. Острые желтые клыки торчали из рассыпающихся челюстей, впавшие глазницы таили древний смертельный ужас.

- Твоя работа? - спросил Кот, но Охотник покачал головой.

- Нет. Я не был здесь никогда. Они напоролись на защитные чары Карлы. Не трогайте ничего, а то и мы составим этим мертвецам компанию.

- Этого нам только не хватало, - буркнул Кот.

Но они шли и шли, спускаясь по винтовым лестницам и изредка переходя угрюмые теснины по ржавым мостикам без перил. В некоторых из этих пропастей далеко внизу рдели тусклые огни. Несколько раз им попадались огромные ворота, створки которых нельзя было разомкнуть никакими усилиями. Но они и не пытались этого делать. Каждый раз Кот вопросительно смотрел на Марину, а Охотник хмуро ждал. Но Марина, прислушавшись к себе и к давящей тяжелой тишине, упрямо мотала головой - нет, не здесь!

Несколько раз ей казалось, что где-то в редких боковых ответвлениях перешептываются между собой духи земли, но в темноте, даже если посветить факелом, каждый раз никого не оказывалось. Да и после первой же попытки Кот категорически запретил Марине это делать.

- Принцесса, духи земли - народ тяжелый, хтонический. Лучше не проявлять излишнего любопытства, и они не будут пытаться нам помешать. Наверняка это они прокладывали все подземелья этого замка. И, скорее всего, это был какой-то договор между Карлой и ними.

Марина вспомнила, как однажды они с Иринкой спускались в дворцовые подземелья, чтобы встретиться с духами. Те были молчаливы, грузны и неповоротливы, но умели исчезать с глаз мгновенно. Казалось, что породившие их земные недра, дали этим подземным обитателям непостижимую магию, зародившуюся еще в те времена, когда юная Земля остывала. Ее поверхность вновь и вновь раскалывалась непрестанно падающими громадами космических глыб, в огне раскаленной магмы рождая саламандр, духов огня, ведущих непрерывную войну с едва-едва появившимися обитателями новорожденных пылающих гор. Она невольно поежилась, представив себе это существование, практически не отличающееся от вечности.

- Я больше не буду любопытствовать, - смиренно сказала она. - Прошу извинить нас, могучие духи, мы здесь ненадолго и скоро уйдем!

Шепот на грани слышимости, напоминающий далекий скрежет огромных перетирающих друг друга камней, постепенно стих. Наверное, духи приняли извинения и перестали обращать на путников внимание. Охотник заметно расслабился. Наверное, такие мрачные подземелья были в диковинку не только Марине.

Впрочем, вскоре она с удивлением, начинающим перерастать в брезгливый ужас, заметила давно забытый ядовито-зеленый свет, начинавший пробиваться сквозь щели гранитной кладки. "Ох, не хватало еще увидеть грызмаговские стеллажи! - невольно подумала она. - И крышки для консервирования в авоське, лежащие на старом поцарапанном письменном столе". Но присмотревшись, она с облегчением поняла, что этот свет, хоть и неприятно резал глаза, но все же отличался о того, виденного в детстве, ужасного. Близко, - неприятно близко к нему, - но не он. "И то хорошо!" - решила Марина, хотя лучше бы, конечно, этого света здесь не было. Не вязался он с обликом Карлы, никак не представлялся его творением! Невозможно было представить, что свет этот зажег и заставил сиять во мраке тот самый рыжий казначей, знакомый сестрам с детства. Но - недаром Карла всегда казался ей странным…

- Не так уж и плох наш Карла, - пробормотал Кот, как будто услышав ее мысли. - Давненько я не видел такого света. Друг мой, ты-то сообразил или нет?

- Давно, - коротко сказал Охотник, лицо которого в этом мертвенном свете казалось еще мрачнее.

- Что это еще за секреты от принцессы? - строго спросила Марина. - Или вы считаете, что это не женского ума дело?

Кот даже лапами замахал от несправедливости таких слов:

- Что вы, что вы, принцесса! Как можно? Дело в том, что лишь немногим известно, свет этот не просто свет - противный и раздражающий зрение - а свет колдовской. По сути - это магический глаз, неусыпно следящий и охраняющий.

- То есть, Карла нас сейчас видит?

- Не совсем так… как бы это объяснить… в общем, подобное свечение не есть "глаза" того, кто его вызвал. Думаю, слухи о том, что оно видит человека буквально-таки насквозь и являет злому магу все мысли и намерения человека, как на ладони, очень преувеличены.

- Да, - сказала Марина. - Это я и сама чувствую. Такое "просвечивание" больше напоминает ощупывание карманов снаружи.

- Вот-вот! Можно наощупь понять, что в кармане ключи или портмоне, но содержимое кошелька, текст, отпечатанный на билете, форму ключей - все это такое колдовство не может распознать.

- Слушайте, в подвалах Грызмага…

- Да, - перебил ее Охотник. - Да, в подземельях Грызмага этот поганый свет намного сильнее и зловреднее. Да только вы с сестрой однажды отмахнулись от него, как от назойливой мошкары. И всесильный повелитель Города Напрасно Умерших ни черта с этим сделать не смог.

- Именно это я и хотел сказать, - пробормотал Кот. - Немного другими словами, но…

Марина уже не слушала. Ей казалось, что в памяти мелькнуло что-то давно и прочно забытое. Свет, страх, нарастающее возмущение… песня. Песня? Эх, не дается, исчезает…

- Наш Карла не Грызмаг, - медленно сказала она, рассердившись на саму себя и свою начисто вымытую из головы память о том, как они с Ириной привели Алину в Королевство. - Наш Карла просто баловался когда-то злой магией. И балансировал на самом краю. - Она упрямо подняла голову. - И свет этот ничего не может сделать с нами. Потому что я - здесь!

И зелень потухла, сменившись ровным золотистым сиянием. Кот ахнул от восхищения, Охотник одобрительно кивнул головой, а взволнованная, раскрасневшаяся Марина почувствовала, как где-то далеко-далеко Карла откинулся в кресле со вздохом. Что было в этом вздохе: разочарование, тайная радость, недоумение и преклонение перед чужой властной силой? Марина смутно чувствовала, что все это сразу… и еще что-то.