Ночные животные (СИ)

- Б ахталэс , – проговорили зашедшие на кухню мужчины.

Краем глаза Ромал заметил своего дядю Волана и двух его сыновей. Костя никогда с двоюродными братьями хорошо не общался, наверное, потому что считал их безмозглыми марионетками, которые с самого детства выполняли приказы родичей и бегали по метро и переходам, как голодранцы. Они обожали собирать монеты в фонтанах, в канализациях, а Костя обожал отнимать эти монеты и перепрятывать их.

Внезапно на стол что-то рухнуло. Дядя Волан застыл, Анна резко обернулась. Костя же не повел бровью. Он доел последнюю ложку супа и только потом поднял голову.

- Не против? – Поинтересовался прокуренным голосом Виктор Ромал и устремил на сына прищуренные, черные глаза. Глаза акулы. В руках он сжимал Костин рюкзак, серый и разорванный в нескольких местах. На кой черт он ему понадобился? – Язык проглотил?

Парень стиснул челюсти. Его отец был высоким, широкоплечим мужчиной с черной шевелюрой, черными глазами и черной душой. Он обвешивался дешевыми цепочками и с грацией лорда расхаживал по смердящим, тонущим в грязи районам. Из-под распахнутой рубашки торчали буквы блеклой татуировки. Там старший Ромал вытатуировал свое имя.

- Валяй. – Безразлично бросил Костя.

- С хрена ты приперся? – Виктор дернул за молнию и уселся за стол, нагнувшись над рюкзаком, как над ценным кладом. Грязные волосы, связанные в хвост, он отбросил назад, чтобы не мешались. Мужчина вытащил футболку и кинул ее одному из сыновей Волана, а потом ядовито усмехнулся. – Делиться надо.

- Мне не жалко.

- Что здесь забыл?

- По тебе соскучился.

Виктор на секунду замер, взглянул на сына, а затем хохотнул и продолжил рыться в рюкзаке, как помойная крыса.

- Домой, значит, вернулся.

- Не вернулся.

- То есть уйдешь скоро.

- Уйду.

- Опять.

- Ничего не изменилось. Я только…

Мужчина так неожиданно ударил кулаком по столу, что Анна зажмурилась, а Волан с сыновьями тревожно переглянулись. Лицо Виктора исказила гримаса ярости, уродливая и пугающая, и он с такой ненавистью уставился на Костю, что, будь его глаза лазерами, от Кости ни осталось бы живого места.

- Ты, значит, приходишь в мой дом, ешь мою еду, а потом нос воротишь?

- Я не ворочу нос.

- Но собираешься удрать.

- У меня учеба, я не могу ее забросить.

- И на хрен тебе сдалась твоя учеба? – Мужчина достал из рюкзака студенческий и в недоумении изучил его, осмотрел, как археологическую находку. На лбу у него появились складки. – Что за фигня?

- Пропуск.

- Без него не пустят?

- Не пустят.

Виктор фыркнул и, недолго думая, разорвал картонку пополам. Он ухмыльнулся, как шкодливый ребенок, а Костя вздохнул: очень страшный поступок. Неприятно, конечно, но восстановить студенческий куда проще, чем срастить кости. Пусть отец развлечется, издеваясь над вещами, а не над самим парнем.

- Мешок мусора, – рыкнул старший Ромал и сердито посмотрел на сына.

- А что ты там ожидал найти? Залежи золота?

- В городе есть чем поживиться.

- Я не для того поступал в институт.

- А для чего тогда, мать твою? С какого хрена ты опять сидишь на моей кухне?

- Я пришел к маме.

- Я пришел к маме, – визгливо повторил Виктор и вдруг резко подорвался на ноги. Ромал встал следом: секунды промедления могли вылиться в проблемы. – Никуда ты не пойдешь, чяво. От меня дважды не уходят.

- А мне наплевать на твои слова, – металлическим голосом процедил Костя.

- Яйца «за забором» отрастил?

- Пришлось.

- Хочешь, отрежу их? – Прыснул мужчина и расхохотался, поставив на пояс руки. – Они тебе там не мешают? Больно большие стали.

Костя смотрел, как отец ржет над ним, как двоюродные братья ржут над ним… И так крепко стиснул в кулаки пальцы, что на ладонях проступила кровь. Он пытался взять себя в руки, но только сильнее злился. Его триггер. Его слабое место. Вот оно. Этот дом и отец, его кривая ухмылка, бренчащие на груди цепи. От одной мысли, чтобы остаться здесь еще хотя бы на пару минут, у парня поднималась температура, и темнело перед глазами. Ромал решительно сошел с места, а Виктор рывком оттолкнул его назад и прищурился:

- Ты куда собрался?

- Пропусти, – прохрипел Костя.

- Не выводи меня.

- Я уйду отсюда. Дай мне пройти.

- Что тебе дать? – Глаза у мужчины сузились. Он наклонил в бок голову, как делал и сам Костя, когда выходил из себя, и расправил плечи. – Я не расслышал. Чего ты хочешь?

- Я хочу…

Виктор Ромал схватил нож со стола и в один шаг оказался прямо перед сыном. Анна почувствовала, как земля под ногами затряслась. Она кричала, кричала изо всех сил, но… ее никто не слышал. Она и сама себя не слышала. Она просто вышла из комнаты, а ее муж приставил острие ножа к горлу сына и зашипел:

- Чего ты хочешь!

Ромал в ступоре уставился на папу. Тело у него затряслось. Он молчал, дыша тяжело и неровно, а Виктор скалился прямо перед ним, как настоящее животное.

Откуда в его глазах было столько ненависти? Почему он его так ненавидел?

- Ч ибэнгиро , – выплюнул отец, – здэмари.

- Нет.

- Здэмари.

- Я никого не предавал! – Горячо воскликнул Костя и дернулся в сторону, но Виктор сильнее прижал лезвие к его кадыку.

- Ты мне противен. Ты… щенок. Променял семью на… – Мужчина не нашел слов. Он поморщился и ненавистно покачал головой. – Кто ты?

- Твой сын.

- Кто?

- Твой сын!

- Ты – мой позор.

- Это ты – мой позор.

- Придержи язык, малец, иначе…

- Что? – Костя подался вперед, и лезвие царапнуло кожу. – Что ты мне сделаешь? Не трать время, давай уже, прирежь меня! Или вали с дороги.

- Да ты страх потерял.

- Я уйду отсюда, хочешь ты этого или нет.

- Уйдешь? – Переспросил Виктор и прищурился. Он встряхнул парня, приблизился к нему и прошипел, – ты не уйдешь, мы тебя вытравим, ты – не предатель, ты – чужак. – Он оскалился, и Костя ощутил, как внутри у него исчезала надежда. – Ты – не семья мне.

Виктор подозвал своего брата и его сыновей. Они внезапно схватили Костю за плечи и скрутили, как беглого преступника. Ромал попытался вырваться, но сил не хватило. Они навалились на него, будто снежная лавина! Виктор взмахнул ножом перед лицом Кости, и парень в панике округлил глаза, не понимая, что происходит.

- Какого… – зашипел он, а дядя Волан пихнул его вперед, – отвалите!

- Не рыпайся.

- Что за херня!

Ему не ответили. Отец схватил Ромала за волосы и резко потянул на себя. В воздухе пронесся сверкающий нож, и в следующее мгновение прядь угольных волос свалилась на пол. Свернулась в черное кольцо. Ядовитая боль пронзила тело парня, и он зарычал, так и не осознав до конца, что сейчас случилось. Братья отошли к окну, Волан спрятался в тени Виктора, а Костя замер и почувствовал, как кровь скатывается по лбу. Нож задел кожу.

Рядом с угольной прядью на пол упали темно-красные капли.

Костя поднял взгляд на отца и растерялся. Что сейчас случилось? Что они сделали?

Парень пытался найти рациональное объяснение произошедшему и не находил. Да, в детстве он слышал истории о предателях и знал, что им сбривали волосы, если их гнали из табора, но это же рудимент, байка, легенда. Так больше не делают. Это дико, унизительно, неправильно. Так больше не поступают!

Ромал прожег отца презрительным взглядом и почувствовал, как ядовитая, глубокая обида разрасталась в его груди. Жизнь Кости разрушилась, разделилась на «до» и «после». Он и раньше не ощущал себя частью этой семьи. Теперь у него и вовсе не было семьи. На помощь никто не пришел. Вразумить отца никто не посмел. Они все тут спятили, сошли с ума. А кровь все так же катилась по лицу парня и падала на пол.

Он вдруг тоже схватил нож. Порывисто и неожиданно. Виктор прищурился, ожидая, что сын бросится на него, перережет ему горло, но Костя потупил иначе: он поднял руки и начал отрезать остальные пряди. Резкими движениями. Скрипя зубами. Он с такой болью избавлялся от волос, будто прощался со всем родным и привычным.