Ханаанский блюз (СИ)

— Нет. А ты?

Он не ответил. Провел ладонью по моему затылку, склоняясь ко мне, и наконец я почувствовал жесткость его губ на своих губах. Раскрыл рот, принимая его язык, схватил его за майку, прижимая покрепче к себе.

— Пошли в спальню — шепнул он, на секунду отстранившись.

— Открой глаза, Розенберг — выдохнул он, войдя в меня.

Я повиновался и встретился взглядом с его синими глазами.

— Если ты боишься, что я отдам тебя Гаю, то очень ошибаешься — наклонившись, прошептал он мне на ухо.

Я замер.

— Я боюсь не этого.

— А чего? — спросил он.

— Что мы доиграемся — ответил я через силу.

Он тихо рассмеялся и толкнулся в меня.

— Тебе-то чего бояться? Ты освобождён от призывов.

Я закусил губу, чтобы не застонать.

— Без тебя я уже давно не лезу на рожон — ответил он наконец — когда ты ушел, в отряде не осталось никого, кто в случае чего пошел бы закапывать со мной труп.

— Я не… — хотел возразить я.

— Я фигурально выражаюсь — он вновь резко вошёл в меня, и довольно улыбнулся, когда я вскрикнул.

Я почувствовал, как его рука водит по моему члену, и подался вперёд, обнимая его за шею и привлекая к себе. Поцелуй был долгим, и мы никак не могли оторваться друг от друга, вновь и вновь встречаясь губами и языками.

Его проникновения становились все глубже, а ладонь вокруг моего члена была влажной от пота и смазки, но он не спешил.

— Не закрывай глаза — приказал он.

— Тебе так сильно хочется, чтобы я на тебя таращился?

— Да.

— Почему?.. Ааахх! — я изогнулся, когда он поменял позу и угол, и понял, что несусь на всех парах к концовке.

— Не так быстро — прошептал он, сразу же замедляясь.

— Черт… не останавливайся! — больше всего мне хотелось двинуть ему сейчас кулаком в челюсть.

— Куда ты торопишься? — сказал он — да, я хочу, чтобы ты смотрел на меня. Знаешь почему?

— Н-нет… — я едва осознавал, что он говорил. Он лишь слегка увеличил темп, и это снова бросило меня почти на самую грань.

— Потому — он говорил сквозь зубы — что я могу смотреть в твои глаза — его движения стали ещё быстрее и резче — и говорить себе: блядь, я трахаю Миху Розенберга, черт бы его подрал! — сказав это, он застонал и впился в мой рот поцелуем, его язык грубо проник сквозь мои губы, и он уже не пытался продлить мгновение, как и я, просто давая себе быть поглощенным почти невыносимым наслаждением, пока разрядка не скрутила нас обоих, и не оставила опустошенных в объятиях друг друга.

****

Утром мне не надо было вставать в шесть утра, и мы в кои-то веки выспались, проснувшись лишь к девяти часам.

— Оставайся на всю субботу — предложил Дори, когда мы окончательно проснулись.

Это звучало слишком заманчиво, чтобы я мог бы отказать. Хотелось остаться в постели, и может при свете дня секс с ним был бы таким же жарким, что и ночью?

— Мне нужно будет заехать в супермаркет — наконец, сказал я — дед просил купить продукты для дома. Но после этого можно будет встретиться.

— Твой дед обо мне не особо высокого мнения, правда? — спросил он.

— Считает тебя беспринципным ублюдком — усмехнулся я.

— Значит, ему должен понравиться Гай — задумчиво сказал Дори.

— Его он называет квадратным ограниченным болваном.

— Он хорошо разбирается в людях — заметил Зелиг. Потянулся ко мне, подминая под себя.

— Еще пять минут — пробормотал он мне в шею, рукой уже пробираясь под одеяло, чтобы нащупать мой стояк.

Разумеется, это заняло куда дольше, чем пять минут. Но это все равно немного примирило нас обоих с необходимостью подниматься и начать заниматься обычными пятничными побегушками.

Я закупился довольно быстро, и поехал домой, где меня уже ждал у пустого холодильника Курт.

— Миха — сказал он, когда я закидывал покупки в холодильник и на полки кухонного шкафа — вчера вечером сюда приходил твой болван.

— Гай? — уточнил я.

— Он самый.

— Что он от тебя хотел? — спросил я, как во мне зашевелилось глухое раздражение.

— Почему ты думаешь, что он хотел что-то от меня? — с интересом спросил дед.

— Потому что он знал, что я не буду вечером дома — видел меня до этого у своего брата — ответил я.

Дед уселся на свой любимый кухонный стул у стены, сложил руки на груди.

— Он под большим секретом рассказал мне некую историю шестилетней давности — сказал он — упирая на то, что именно его брат был в ней главным преступным элементом, а мой внук — невинной овечкой, которую надо немедленно спасать.

Я не знал, смеяться мне или плакать.

— Что же мне делать? — сказал я — если завтра он пойдет и расскажет это отцу… — представив себе это, я побледнел. Отец уж точно не будет держать это при себе. Если узнает он — то мы с Дори точно сядем.

Я посмотрел на деда. Лицо его было очень сосредоточенным.

— Я поговорил с ним. Спросил, не понимает ли он, что его откровения рано или поздно приведут вас с его братом в тюрьму.

— А он?

— Он сказал, что рассказал об этом только мне, и дальше меня идти не собирается. Но я так не думаю, Миха.

— И я — прошептал я.

— В мое время, я просто задавил бы его потихоньку в каком-нибудь безлюдном переулке — сказал дед очень спокойным голосом.

Я промолчал.

— Так что решайте со своим ублюдком, что делать дальше — заключил Яков.

— Спасибо, что сказал — сказал я — я поеду к нему сейчас. Мы будем думать.

Дори, не произнес ни слова, пока я пересказывал ему всю историю.

Потом сказал:

— Твой дед прав. Если можно было бы его задавить, я бы так и сделал.

— Нет — жестко сказал я.

— Завтра он расскажет твоему отцу, послезавтра — родителям Альхади.

Я представил лицо Джеймса, если он узнает о том, кто убил его сына, и подумал, что и сам сейчас застрелил бы Гая, если бы мог.

— Вставай, мы едем к нему — перебил мои мысли Зелиг.

По дороге к брату Дори набрал его номер на телефоне.

— Я буду у тебя через минуту. Открой ворота стоянки — отрывисто бросил он в трубку.

Гай открыл нам дверь, не особо удивленный. Мы прошли в знакомую мне гостиную, как всегда выглядевшую, как фотография из журнала о дизайне интерьеров.

— Рад видеть тебя, Миха — сказал Гай — чего не могу сказать о своем брате.

— Дед Розенберга уже рассказал ему, как хорошо ты держишь язык за зубами — сказал Дори ядовито.

— Я рассказал ему, потому что прекрасно понимал, что он уже все знает — парировал Гай.

— А кто ещё, по-твоему, знает? — спросил я, еле сдерживаясь.

Гай перевел взгляд на меня.

— Я уже сказал, что не собираюсь причинить тебе вреда.

— Зачем ты пошел к моему деду? — спросил я

— Хотел, чтобы он понял, с каким человеком ты спишь — ответил тот.

— Он знает — сказал я — ничего нового ты ему не открыл.

— А ты сам знаешь? — спросил меня с горечью Гай — посмотри на него и на себя. Он же классический социопат. Он тебя использовал, заставлял молчать столько лет о том, что там случилось. Тебе не надоело ещё его покрывать?

Я открыл рот и точно так же закрыл.

Перевел взгляд на Дори. Тот казался растерянным не меньше меня.

— Гай — сказал я мягко — что произошло в тот день, по твоей версии?

— Ты знаешь это не хуже, чем я — ответил он устало — вы вломились в дом, чтобы отомстить за Томера. Увидели двоих, спускающихся с верхнего этажа. Дори застрелил обоих, не ожидая, что второй будет обычным парнем из богатенький иерусалимской семьи. А потом убедил тебя, единственного свидетеля…

— Не так — прервал его я.

— Миха — тихо сказал Дори.

— Если бы это было так — сказал я — все было бы куда легче и проще.