Две женщины и мужчина

Поездка на стройку заняла у Кейна всего полчаса. Около половины одиннадцатого он уже прибыл в офис. Как обычно, его секретарша Шерон Росс передала ему дюжину сообщений. Это означало, что остаток утра ему придется провести за телефонными разговорами.

– Черт возьми! – раздраженно буркнул он.

Шерон усмехнулась:

– Я могу притвориться, что вы сегодня не приходили.

Искушение было велико, но так как более интересной работы все равно не предвиделось, Кейн решил, что игра не стоит свеч.

– Нет, Шерон, оставим это на крайний случай.

Секретарша кивнула:

– Дайна заходила сюда минуты две назад.

Кейн снова выругался, но на сей раз про себя. Он был бы не прочь закончить утренний разговор с Дайной, который выбил его из колеи.

– Она оставила сообщение?

– Да, просила передать, что у нее села батарейка в сотовом телефоне и чтобы вы не беспокоились, если не сможете связаться с ней до вечера. Она почти весь день будет в бегах, так что в редакции вы ее не застанете.

– О'кей. Спасибо, Шерон.

В кабинете Кейн сразу же сосредоточился на работе, и мысли о Дайне отступили на второй план.

Спустя два часа, когда он, нахмурившись, рассматривал чертеж антигравитационной конструкции, дверь открылась, и вошла Сидни Уилкс. В разгар лета она выглядела такой же свежей и безмятежной, как в холодный октябрьский день. Деловой костюм был безупречен – горчичный цвет идеально гармонировал с ее светлыми волосами и загорелой кожей. Уверенная походка выдавала женщину, прекрасно сознающую свою привлекательность.

Повернувшись во вращающемся кресле от чертежного стола, Кейн посмотрел на нее, вопросительно вскинув брови.

– Скучаешь, Сид?

– Ты считаешь, что это единственная причина, по которой я навещаю своего самого любимого брата? – Ее голос был мелодичным и ленивым.

– Я твой единственный брат, и навещаешь ты меня в основном по этой причине. – Кейн улыбнулся, не желая, чтобы его слова задели ее.

Сидни улыбнулась в ответ, глядя на брата такими же светло-серыми, как у него, глазами.

– Так как в отделе жилищного строительства фирмы «Макгрегор и Пейн» сегодня почти ничего не происходит, я подумала, что ты будешь доволен, если кто-нибудь сводит тебя на ленч. Вчера я встретила Дайну, и она сказала, что будет занята весь день, поэтому…

Архитектор по образованию, Сидни занималась жилищным строительством, в то время как Кейн предпочитал промышленное. Их партнерство было дружным и прибыльным. Тридцатидвухлетняя Сидни была на три года моложе брата. Будучи замужем, она могла лишь немного времени посвящать работе, но, когда ее муж погиб в результате несчастного случая, погрузилась с головой в дела семейной фирмы. Что касается личной жизни, то, хотя Сидни привлекала внимание многих мужчин, она вроде бы пока не намеревалась заводить новые романы.

– Ну, – пожал плечами Кейн, – если ты платишь…

Ленч прошел приятно, но остаток дня Кейн работал как проклятый и смог покинуть офис только в половине восьмого. Твердо решив не опаздывать, он быстро купил еду в китайском магазинчике и сразу поехал к Дайне, но все равно смог добраться до ее дома значительно позже восьми.

Джипа Дайны на обычном месте на стоянке не оказалось.

Ощущая одновременно облегчение и недовольство, Кейн припарковал машину и вошел в дом. Дежурный хорошо его знал и помахал ему рукой в знак приветствия.

Открыв своим ключом дверь квартиры Дайны, Кейн включил свет в прихожей и отнес покупки в кухню. Квартира, как всегда, выглядела опрятно благодаря не только природной аккуратности Дайны, но и уборщице, приходящей раз в неделю, – по слабому запаху лимона Кейн определил, что она побывала здесь сегодня.

Возможно, после уборки квартира казалась такой… пустой. Войдя в гостиную, Кейн зажег свет и включил телевизор, чтобы нарушить царящую вокруг тишину, не вникая в то, что происходило на экране, переодевшись, он опустился в кресло. В девять часов он был голоден и сердит, а в десять начал беспокоиться.

Кейн не припоминал, чтобы Дайна на столько опаздывала без предупреждения. Даже если в ее сотовом телефоне села батарейка, существуют ведь телефоны-автоматы. Их полно в городе.

Набрав номер редакции журнала и услышав автоответчик, Кейн передал просьбу позвонить ему, если она зайдет перед уходом домой. Дайна никогда не носила пейджер, так что больше он никак не мог сообщить ей, что беспокоится.

Ему оставалось только ждать.

До одиннадцати Кейн то и дело подходил к окну в надежде увидеть подъехавший к дому джип Дайны, а к полуночи стал мерить шагами комнату.

Он с трудом удержался, чтобы не позвонить ее боссу, напомнив себе, что Дайна – взрослая, неглупая женщина и способна сама о себе позаботиться. Ей бы, безусловно, не понравилось, если б Кейн поднял тревогу из-за того, что она задержалась и забыла позвонить.

Движение на улицах постепенно стихало, начался дождь, и свет фонарей поблескивал на мокрых мостовых.

Стрелка часов неумолимо двигалась по кругу, а Дайна все не приходила…

ФЕЙТ

Она внезапно открыла глаза, словно пробудившись от ночного кошмара, слыша в безмолвной комнате гулкие удары своего сердца и шелест дыхания. Она не могла вспомнить, что ей снилось, но испарина, покрывшая тело, и учащенный пульс свидетельствовали, что сон был дурным. Снова закрыв глаза, она попыталась успокоиться.

Постепенно пульс замедлился, а дыхание стало ровным. Она открыла глаза и посмотрела на потолок. Что-то не так…

Она медленно повернула голову на подушке и окинула взглядом помещение.

Это была не ее комната.

Постепенно возвращались другие чувства и ощущения. Она слышала приглушенные отдаленные звуки за закрытой дверью, ощущала запах лекарств и слабой дезинфекции. Спартанская обстановка комнаты, капельница, медленно вливавшая ей в вену какую-то жидкость, – все это говорило о том, что она находится в больнице.

Но почему?

Ей понадобилось немалое усилие, чтобы приподнять голову и осмотреть себя – шея затекла, а простое движение вызвало приступ тошноты. Судорожно глотнув, она заставила себя не отводить взгляд.

Руки и ноги на месте. Гипс отсутствует. Ноги как будто шевелятся. Значит, она не парализована. Уже хорошо.

Подняв руку, свободную от капельницы, она посмотрела на нее. Рука казалась маленькой и хрупкой. Неровные ногти выглядели обгрызенными, а кожа была молочно-белой. Медленно повернув руку, она уставилась на ладонь и подушечки пальцев. Мозолей нет, но слегка огрубелая кожа свидетельствовала о том, что она не чужда труду.

Боясь обнаружить что-нибудь страшное, она коснулась лица. Осторожно передвигая пальцы, она нащупала пластырь у правого виска. Судя по болезненному ощущению, под ним был порез, но не очень большой – размер пластыря не превышал трех-четырех квадратных дюймов.

Волосы показались ей на ощупь жирными – значит, голову давно не мыли. Прядь, за которую она потянула, оказалась достаточно длинной, чтобы ее рассмотреть, абсолютно прямой и темно-рыжей.

Почему же все это так ее удивляет?

Впервые она позволила себе подумать о том, что таилось в ее подсознании, вызывая леденящий безымянный ужас. Она лежала неподвижно, сжав кулаки и уставясь в потолок, словно стремилась найти там ответы.

Если у нее всего лишь царапина на виске, то почему она здесь? Потому что чем-то больна? Что с ней произошло? Почему она ощущает такую страшную слабость? И, самое главное, почему она ничего не помнит?

– О господи!

В палату заглянула медсестра. При взгляде на пациентку глаза ее удивленно расширились. Потом профессионализм одержал верх, и медсестра заговорила бодрым, хотя и не слишком уверенным голосом:

– Вы… вы проснулись! Вот и хорошо. А мы уже начали беспокоиться о вас, Фе… мисс Паркер.

«Паркер…»

– Я позову доктора.

Она молча ожидала, не смея думать о том, что не помнит собственного имени, что фамилия, которую назвала сестра, показалась ей абсолютно незнакомой. Казалось, прошла целая вечность, наполненная безмолвным страхом, прежде чем появился врач. Это был высокий худощавый мужчина с чувственным ртом и темными блестящими глазами.