Так умирает все прекрасное (СИ)

Я всеми силами старался утихомирить свою паранойю. Может, у нее просто сел аккумулятор.

И постучался в номер.

“У нее никогда не садится аккумулятор, — прозвучал у меня в голове голос, отвечающий за каталогизацию данных о Скалли. — И всегда есть при себе запасной”.

Я постучал еще раз.

Может, она пошла в церковь? Исповедаться в утреннем грехе? Мне до сих пор казалось, что я ощущаю на своей коже ее прикосновения.

Да, за последнее время, что и говорить, накопилось много информации, которую придется добавить к ее личному делу.

Я вытащил телефон из кармана, одной кнопкой вызвал номер Скалли в n-ный раз за сегодняшний день и вдруг услышал чирикающий звук по ту сторону двери. Ее телефон остался в номере. Что, черт возьми, происходит?

Как сумасшедший, я пронесся по лестнице обратно в холл и принялся размахивать перед служащими значком, пока они не согласились выдать мне ключ от номера Скалли. В конце концов я оказался внутри.

И ровным счетом ничего там не увидел. Шторы были опущены, в комнате темнота. Я нажал на выключатель.

— Выключи этот хренов свет! — раздался крик Скалли. Дверь ванной захлопнулась, из чего я понял, что напарница там и, погасив свет, подошел к двери ванной комнаты. Что могло заставить Скалли так ругаться? Она практически никогда себя так не ведет.

Я положил руку на ручку двери.

— Эй, Скалли? Что происходит?

— Оставь меня в покое, Малдер. — Ее голос звучал странно и как-то сдавленно, как будто у нее насморк.

— Скалли, ты же меня знаешь. Я не уйду, пока ты не объяснишь, почему в середине дня сидишь в ванной с выключенным светом.

— У меня болит голова, и свет режет глаза. Теперь уходи.

— Не уйду, пока не увижу тебя. Я сейчас открою дверь, Скалли.

— Малдер, не надо. Просто уйди, пожалуйста.

Последняя просьба, напротив, подтолкнула меня к решительным действиям. Скалли редко ругается и уж точно никогда никого не умоляет. Что-то не так.

Я рывком открыл дверь и зашел внутрь. Света, проникающего сюда из коридора, было недостаточно, чтобы что-нибудь разглядеть, но, когда мои глаза привыкли к полумраку, я наконец увидел Скалли. Она сидела на полу и, прислонившись спиной к ванне, сжимала голову руками.

Я опустился на колени и нежно положил руки ей на плечи.

— Эй, Скалли. Тебе очень плохо?

Она не ответила.

Я погладил ее по рукам, пытаясь ослабить мертвую хватку, но в этот момент почувствовал что-то липкое на пальцах. Поскольку я почти ничего не видел, то поднес руку к лицу.

И почувствовал запах крови.

Ее руки были в крови.

Черт.

Я запаниковал и вскочил, чтобы включить свет. Скалли взвыла, словно в агонии и, прикрыв лицо заляпанными кровью руками, стала раскачиваться взад-вперед. Я увидел достаточно — пол из белой плитки весь в пятнах крови — и погасил свет.

— Прости, прости. — Я снова опустился на колени рядом с напарницей и заключил в объятия, ощущая, как ее худенькое тело дрожит от напряжения в борьбе с невыносимой болью. — Скалли, нужно отвезти тебя в больницу.

Она напряглась еще больше.

— Нет.

Я отпустил ее и стал искать телефон в кармане.

— Мы не станем спорить попусту, Скалли. Ты поедешь в больницу.

Ее пальцы сомкнулись на моем запястье, когда я уже собирался набрать номер.

— Малдер, послушай. Возьми мою сумку и дай мне…

— Даже не пытайся отговорить меня, — сказал я, отталкивая ее руку.

Скалли села прямо, и теперь я мог едва-едва разглядеть ее лицо в черно-серых тонах — белки глаз и чернильные радужки на фоне кожи — бледной, как декабрьское небо.

Она дотронулась до моей ноги.

— Я и не пытаюсь, но ты должен сделать мне еще один укол имитрекса (12).

Я задумался.

— После этого ты дашь мне вызвать скорую?

— В этом не будет необходимости.

— Скалли, мне все равно: даже если придется надеть на тебя наручники и тащить на себе, так или иначе ты окажешься сегодня в больнице.

Она наощупь искала мою руку в темноте.

— Я имела в виду, что ты можешь отвезти меня сам, не нужно вызывать скорую. Помоги мне встать.

С моей помощью она подошла к кровати и легла. Я обошел постель, поставил лампу на пол и накрыл абажур одной из ее синих блузок. Мягкий голубоватый свет наполнил комнату, когда я включил лампу, и, к счастью, Скалли не возражала. Она попросила меня принести ей мокрое полотенце, чтобы стереть кровь с лица, а потом показала на бумажный пакет из аптеки, стоявший поверх стопки бумаг на столе.

— Когда ты купила лекарство? — спросил я. — Ты для этого ушла пораньше? Сама выписала себе рецепт?

Она положила полотенце на лицо и слабо кивнула.

— Головные боли становятся все хуже, — призналась она неохотно, пока я готовил шприц.

— Могла бы сказать.

— Мы расследуем убийство, Малдер. Я не хотела отвлекать тебе своими личными проблемами.

Вот только из-за твоих личных проблем, Скалли, ты стала настолько невнимательной, что пропустила кое-что важное. Конечно, я не скажу тебе это в лицо, поскольку знаю, что ты уже впилась зубами в этот пирог вины и поедаешь его в гордом одиночестве. От меня не укрылось, как ты отводишь глаза при одном лишь упоминании имени Эйприл Ларсен.

Я подошел к кровати со шприцем в руке.

— Куда колоть?

Скалли отодвинула полотенце с глаз и, слабо улыбнувшись, закатала рукав.

— Развлекайся, — прошептала она.

Я сел около нее и аккуратно сделал укол.

— В отличие от тебя, Скалли, иголки, равно как и чернила, меня не заводят, — сказал я, покончив с уколом и опустив рукав ее рубашки.

— Нет, Малдер. Зато тебя заводит то, что в итоге получается, — тихо ответила она и свернулась в позе эмбриона. Ее дыхание стало быстрым и неглубоким.

Я прикусил язык, понимая, что веду себя, как скотина, без всякой на то причины. И просто срываю на ней злость за то, что она не считала возможным довериться мне. Голос Эда Джерса снова прозвучал у меня в голове: “Между прочим, она со мной разговаривала”.

Ну что ж, теперь она и со мной переспала, но вот в плане разговоров мы никуда не продвинулись. Не моя ли в том вина? Я наклонился над Скалли, заправил прядь волос ей за ухо и поцеловал в висок.

— Помогает?

Она подняла руку и, не открывая глаз, попыталась дотронуться до меня, но не смогла.

— Поможет.

— Я пойду в свой номер, но скоро вернусь.

Скалли едва слышно пробормотала что-то, и ее рука безвольно упала на кровать. Я встал и вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

***

Я вернулся пятнадцать минут спустя с чистой рубашкой в руках. Уикэм уверил меня по телефону, что он прекрасно обойдется без моей дурацкой помощи. Скалли храпела, как генерал в отставке. После долгих сомнений я все же решил дать ей пока поспать, собрал бумаги со стола и приготовился использовать в качестве кабинета ее ванную комнату вместо своего номера.

Архимед решил свои проблемы, сидя в ванне. Может, и у меня получится.

***

ГОСТИНИЦА HOLIDAY INN, ВНУТРЕННЯЯ ГАВАНЬ

ВОСКРЕСЕНЬЕ, 26 ЯНВАРЯ

19:04

— Малдер, что ты делаешь в моей ванной?

Он вздрогнул и открыл глаза. Бумаги, лежавшие у него на коленях, разлетелись в разные стороны, и напарник удивленно посмотрел на меня, еще не до конца понимая, что происходит.

— Скалли?

Малдер выпрямился, зевнул и потер глаза. Его взъерошенные волосы торчали во все стороны, и мне пришлось постараться, чтобы не растаять от его умилительного вида.

— Не хочешь объяснить, что ты тут делаешь?

Он посмотрел на часы.

— Помимо всего прочего, пропускаю Суперкубок. — Он собрал бумаги, валявшиеся вокруг него, и вылез из ванны.