Смерть не имеет лица (Преданность смерти)

– Это меня устраивает. У вас еда получше. Кроме того, не буду видеть, как Макнаб отбивает чечетку, – согласи­лась Пибоди.

– Ты узнала адрес Лизбет Кук? Следи, чтобы мы успели вовремя свернуть. Я не хочу объезжать весь этот квартал.

– Есть, сэр. Нам как раз по пути. Может, позвонить ей и договориться о встрече?

– Нет, нагрянем неожиданно.

Так оно и получилось: было видно, что Лизбет не готова к сюрпризам. Однако присутствия духа она не потеряла.

– Я не буду разговаривать с вами без своего адвока­та, – заявила она, открыв дверь.

– Позовите его, если вам есть что скрывать, – ответила Ева.

– Мне нечего скрывать. Я дала вам показания, прошла беседу в офисе обвинителя, подписала заявление. Я не обязана больше отвечать ни на какие вопросы.

– Раз все в законном порядке, вам не стоит беспокоиться по поводу разговора со мной. Если, конечно, то, что вы изложили в показаниях, не ложь, – спокойно произнесла Ева.

Глаза Лизбет вспыхнули, подбородок чуть выдвинулся. Ева поняла, что самолюбие этой женщины оказалось вер­ной мишенью.

– Я не лгу! И всегда настаиваю на честности по отно­шению ко мне. Честность, верность и уважительность!

– В противном случае вы убиваете. Мы это уже устано­вили.

Во взгляде Лизбет что-то дрогнуло, но она тут же сжала губы, и глаза ее вновь стали холодными.

– Что вам нужно?

– Всего несколько вопросов. Мне нужно закрыть ваш файл, а я привыкла всегда быть аккуратной. Вы включаете аккуратность в ваш список необходимых достоинств?

Лизбет отступила назад, пропуская их в квартиру.

– Предупреждаю: если вы начнете задавать не относя­щиеся к делу вопросы, я вызову своего представителя и выдвину обвинение в преследовании.

– Пибоди, возьми себе на заметку. Никаких преследо­ваний мисс Кук.

– Отметила, лейтенант.

– Ты мне что-то не нравишься, Пибоди.

– Ну, можно сказать, что вы оскорбили мои чувства, лейтенант. К сожалению, это нельзя квалифицировать как преследование.

Ева изучающе оглядела жилье Лизбет. Абсолютный по­рядок, безукоризненный вкус. Еве пришлось внутренне признать, что у этой женщины свой стиль во всем, и она даже поймала себя на мысли, что восхищается им. В гости­ной, куда Лизбет их провела, стояли сдвоенные обтекае­мые диваны темно-зеленого цвета с синими полосами, которые даже на вид казались очень удобными. Стиль отра­жался и в выборе элегантных столов из дымчатого стекла, и в морских пейзажах. Ева увидела шкаф с книгами в вы­цветших кожаных переплетах и вспомнила о Рорке: ему, при его страсти к старине, это наверняка бы понравилось. Из окна открывался великолепный вид на город.

– У вас очень приятно, – заметила Ева и обернулась, чтобы внимательнее разглядеть прекрасно ухоженную женщину в домашних темно-желтых слаксах и тунике.

– Думаю, вы пришли сюда не для того, чтобы обсуж­дать мастерство моего дизайнера?

– Кларенс помогал вам в составлении интерьера?

– Нет. Диапазон вкуса Кларенса находился где-то между нелепицей и вульгарностью.

Ева решила больше не дожидаться приглашения и усе­лась на диван, вытянув ноги.

– Создается впечатление, что у вас с ним было мало об­щего.

– Напротив, нам обоим нравились очень многие вещи. А главное – я верила, что у него горячее, щедрое и честное сердце. Но я ошиблась.

– Не знаю, как вам, а со стороны двести пятьдесят тысяч в квартал кажутся потрясающим проявлением щед­рости.

Лизбет подошла к встроенному холодильнику, достала оттуда бутылку воды, налила себе в большой граненый ста­кан и ответила не сразу, как бы взвешивая замечание Евы:

– Я говорила не о деньгах, а о душе. Но на деньги он был действительно щедр.

– Он платил вам за то, что вы спали с ним?

Раздался звон стекла – Лизбет со стуком поставила ста­кан.

– Нет! Совершенно определенно – нет. Финансовые дела – это другой, отдельный, сугубо личный вопрос, ко­торый был оговорен нами с самого начала. Нам так было удобнее.

– Лизбет, вы обдирали парня на миллион в год!

– Я не обдирала его ни на сколько. У нас существовала договоренность – в том числе и о денежных выплатах. Такие договоры часто заключаются в случаях, когда одна сторона имеет существенное финансовое преимущество над другой.

– Теперь, когда он мертв, существенное финансовое преимущество имеете вы.

– Мне об этом сообщили. – Она снова подняла стакан и поверх него посмотрела на Еву. – Раньше я не знала об условиях его завещания.

– В это трудно поверить. У вас были интимные отно­шения, давние интимные отношения, которые включали, как вы сами признаете, регулярные денежные выплаты. А вы, получается, никогда не обсуждали вопрос о том, что про­изошло бы в случае его смерти?

– Он был крепким, здоровым мужчиной… – Лизбет пожала плечами – Мы не говорили о его смерти, просто не заостряли на этом внимание. Он говорил, что никогда не оставит меня, и я верила ему.

Она опустила стакан, и ее глаза наполнились яростью.

– Я верила ему, верила в него. А он предал меня самым оскорбительным способом! Ну пришел бы, сказал бы мне, что хочет прервать наши отношения… Да, это сделало бы меня несчастной. Да, я рассердилась бы. Но я приняла бы это.

– Так запросто? – Ева подняла бровь. – И вам было бы безразлично, что больше не будет ни выплат, ни фан­тастических путешествий, ни дорогих подарков? И потом, вам ведь, наверное, льстило положение тени босса?

– Как вы смеете?! Как вы смеете опошлять то, что у нас с ним было?! Вы ведь ничего, ничего не знаете о наших от­ношениях!

Лизбет скрестила руки на груди, ее дыхание стало пре­рывистым.

– Вы видите только то, что лежит на поверхности, лей­тенант! Наверное, это потому, что вы сами – тень. Тень Рорка. Вы вынудили Рорка жениться на вас. Сколько «фантастических путешествий и дорогих подарков» вы гре­бете себе, лейтенант? Сколько миллионов в год идет вам в карман?

Ева с трудом удержалась, чтобы не вскочить с дивана, а Лизбет уже не владела собой. Ее лицо стало багровым, глаза превратились в раскаленное стекло. Сейчас она выглядела вполне способной воткнуть включенную дрель в сердце человека.

– Я ведь не убивала Рорка, – холодно ответила Ева. – Ну, уж раз вы об этом заговорили, почему же вы не выну­дили Кларенса жениться на вас?

Лизбет ответила мгновенно:

– Я не хотела этого. Я вообще не верю в институт бра­ка. В этом вопросе наши мнения расходились, но он ува­жал мое право на свою точку зрения. Он уважал мои чувст­ва! И когда вы, со своими грязными обвинениями…

Сжав кулаки, она сделала три больших шага к Еве, но ее остановила Пибоди. Лизбет трясло, ее суставы побелели от напряжения; однако спустя мгновение кровь отлила от ее лица, она обмякла и послушно опустилась в кресло.

– Очевидно, сейчас у вас именно то состояние, которое привело вас к убийству? – спокойно спросила Ева.

– Да. Мое заявление о непреднамеренности было при­нято с одним условием: я обязалась пройти курс профи­лактики приступов гнева. Этот курс начнется со следующей недели.

Ева немного помолчала, потом вернулась к разговору:

– Что ж, лучше поздно, чем никогда. Итак, вы утверж­даете, что такой приступ произошел, когда вы узнали, что Кларенс обманывал вас. Однако никто не знает о какой-либо другой женщине в его жизни, кроме вас. Заместитель Кларенса, например, готов поклясться в этом.

– Он ошибается. Кларенс обманывал его так же, как и меня. Или Крис лжет. Ради Кларенса он готов был дать от­резать себе руку, поэтому в данном случае ложь для него ничто, – ответила Лизбет, пожав плечами.

– Но почему Кларенс солгал? Зачем обманывать, если, как вы говорите, ему достаточно было прийти к вам и рас­торгнуть ваши договоренности?

– Не знаю! – Лизбет возбужденно провела рукой по воло­сам, разрушив идеальную укладку. – Я не знаю… Может, в конце концов ему, как большинству мужчин, нравилось обманывать?

– Вы не очень-то любите мужчин?