Ханаанский блюз (СИ)

****

Так прошло ещё несколько месяцев.

В марте «арабская весна» докатилась и до наших границ, но, к счастью, призыва не было.

Придя как-то в конце апреля на работу, я с удивлением узнал, что у Дори сегодня был день рождения. В армии он никогда его не справлял, да и сейчас видно было, что поздравления ему в тягость. Он принес полагающийся торт и сухо поблагодарил тех, кто его поздравил.

Я подошёл к нему поближе к обеду.

— Мои поздравления.

— Спасибо — сказал он коротко.

— Ты не справляешь?

— Предлагаешь мне устроить корпоративную вечеринку, как Гай в прошлом году? — усмехнулся он.

— Хотя бы посидеть в баре с друзьями.

— С какими друзьями, Розенберг? — сказал он.

Я открыл рот и так же закрыл. У меня друзей за шесть лет не осталось — стена, которую я тогда воздвиг, не пропускала никого, кроме случайных знакомых. Но Дори?

— А парни из взвода? — спросил я наконец.

— А ты сам с ними общаешься? — ответил он.

— Я — нет. Но при чем тут ты? — не понял я.

Он, казалось, был готов меня придушить прямо здесь.

— Миха, они не дураки! Ты думаешь, они не поняли, что к чему? Я заставил их молчать, думаешь, это хорошо сказалось на наших с ними отношениях?

— Вот как — только и смог вымолвить я.

— Все в порядке — ответил он — как видишь, службе это не мешает.

— А дружбе…

Он не ответил.

— А в университете? — начал я.

— Хватит — прервал он меня.

— Извини — я почувствовал себя бестактным болваном.

— Так или иначе — сказал он — я не собираюсь ничего справлять. Каждый год какая-нибудь «добрая душа» обязательно решает сделать мне вечеринку-сюрприз. Надеюсь, в этом году это не будешь ты.

Мне такое даже в голову не приходило, и я чуть не рассмеялся, представив себе, как подбиваю коллег прятаться за столами с тортом и праздничными колпаками.

Дори помолчал.

— Если тебе так неймётся, можно пойти после работы в бар — наконец снизошёл он.

— Спасибо за одолжение — усмехнулся я.

Я понятия не имею, как так вышло, но в этом году «доброй душой» оказалась Нета. После перерыва, когда Зелиг вернулся в офис, его оглушили дружным «с днём рождения!» и хлопушками. Я был в это время у себя в кабинете, и ничего не слышал. Но, встретив его под конец рабочего дня увидел, что он стал ещё мрачнее.

— Пошли — бросил он мне.

— Ладно — я выключил компьютер, собрал свои вещи, и последовал вслед за ним к выходу.

По дороге заметил, что за нами наблюдает его брат.

— Видел Гая? — спросил я, когда мы сели в мою машину.

— Видел — ответил он — судя по всему, он решил пойти на второй круг.

— Расследования? — спросил я, чувствуя, как опять начинаю злиться.

— Нет. Ты не замечал, что он с тебя глаз не сводит? Влюбленных.

Я застонал. Дед опять оказался прав.

— Пошел он — процедил я.

— Вот бы ты так год назад говорил — сказал он с усмешкой — во всяком случае, теперь тебе нечего от него скрывать.

— Да, всего лишь ещё две… — я осекся.

— Две? — переспросил он.

Я не ответил, и он, пожав плечами, оставил этот разговор. Вот и ещё одно его различие с Гаем.

А я мысленно костерил себя как мог. Черт, я не умею хранить тайны!

Мы пошли в один из баров возле его дома и сели на табуреты возле высоких бочек, заменяющих столы.

— Когда у тебя день рождения? — спросил он, тронув мою бутылку пива горлышком своей, чокаясь.

Я поколебался. Сказать?

— Завтра — наконец признался я.

— Ты серьезно? — хмыкнул он.

— Да.

— Скажи тогда спасибо, что завтра пятница, и в этом году пронесло. Хотя, с Неты станется и в воскресенье устроить тебе сюрприз, ретроактивно.

— Не дай Бог — сказал я, содрогнувшись.

Потом беседа свернула на общие темы, и мы перекидывались фразами, посматривая на экран телевизора в углу.

— Погоди, у меня телефон звонит — сказал он, вытаскивая из кармана аппарат.

Я кивнул. Смотрел на экран, следя за баскетбольным матчем, а потом случайно посмотрел на него и обмер — лицо его буквально почернело.

— Что случилось? — прошептал я.

— У отца был инфаркт — сказал он каким-то чужим голосом.

— Он… В больнице?

— Да. Но он… он мертв. Мать нашла его на полу в кабинете.

Я смотрел на него, не зная, что делать, что сказать.

— Давай я отвезу тебя к ней, ты ведь без машины сегодня.

Он кивнул, прикрыл на пару секунд ладонями глаза.

Я поспешно кинул на стол деньги за пиво, и подтолкнул его к выходу.

— Пошли.

В машине мы оба молчали. В больнице тоже. Гай уже был там, посмотрел на нас, но не подошел, оставшись сидеть рядом с плачущей матерью.

Дори сам подошёл к ним, обнял мать, кивнул брату. Я остался стоять поодаль, думая, что за этот год умерло уже слишком много людей. И что мне по идее надо было выразить свои соболезнования и ехать домой — эти трое наверняка хотели бы побыть наедине без посторонних.

Подошёл, чтобы сказать несколько слов и попрощаться.

Мать Дори и Гая пожала мне руку, а потом неожиданно обмякла — я еле успел ее подхватить.

Ее сразу перехватили сыновья, потом подбежали медсестры с подмогой.

Я стоял, понимая, что теперь не могу уйти, не узнав, что с ней все в порядке.

Дори вернулся минут через двадцать без Гая.

— Она упала в обморок, сейчас ей получше.

— Мне очень жаль — сказал я абсолютно пустые слова, не передающие всю степень того, что я чувствовал.

— Спасибо — сказал он.

— Ты останешься здесь?

— Нет, мне надо будет распорядиться насчёт похорон — сказал он — поеду домой и утром начну.

— Пошли, я тебя подвезу.

— Ты не мой шофер — сказал он — я могу поехать на такси.

— Не говори глупостей — разозлился я — ты серьезно?

Он пару секунд смотрел на меня, потом кивнул.

— Спасибо.

Мы поехали к нему, я молился, чтобы нас не остановила полиция — я успел выпить всего несколько глотков пива, но рисковать не хотелось.

Мы подъехали к его дому, и я остановил машину на стоянке.

Он сидел, не говоря ни слова, не плакал, но и не был собой — Дори Зелигом, которого я знал уже столько лет.

— Пойти с тобой? — спросил я.

— Да. Пожалуйста — наверное, в первый раз на моей памяти, что он что-то просил.

Мы поднялись наверх, он включил свет в гостиной и мы сели в кресла у журнального стола.

Он молчал, и я тоже не особо умел утешать людей. Думал, что теперь его день рождения, который он и так не любил, станет ещё безрадостнее. Потом вспомнил последний раз, когда был здесь — пистолет, который он чистил в спальне, холодильник с пустыми полками. Очень некстати понял, что мы оба не ужинали.

— Ты не голоден? — спросил я.

— Нет — сказал он — если ты голоден, возьми что хочешь в холодильнике.

Я поколебался, но уж очень хотелось есть. Пошел на кухню. На холодильнике была пачка хлопьев, а внутри — молоко, и я приготовил себе обычный нехитрый ужин. Поел прямо там, чтобы не есть при нем, и вернулся.

— Может, пойдешь спать? — спросил я.

— Да. Сейчас.

Он снял рабочую рубашку, переоделся в майку и домашние шорты, пошел в ванную, и я услышал, как он там умывается.

— Хочешь, езжай домой — сказал он, выйдя.

— Ты точно будешь в порядке? — спросил я.

— Розенберг, я не нежная фиалка — не выдержал он.

— Ладно. Я поехал. Если что-то будет нужно — звони мне, хорошо?

— Спасибо. Увидимся… — он вспомнил, что в воскресенье не придёт на работу и осекся.

— Увидимся завтра. Я приду на похороны — сказал я

Он открыл рот, чтобы что-то ответить — и наконец его прорвало.

Он отвернулся и плечи его затряслись.