Прыжок

Донна улыбнулась ему, хотя на душе у нее было мрачно.

— Не надо никакого слоновьего заповедника, Рай. Завтра мне нужно будет работать.

Он добродушно пожал плечами.

— Выбросьте «Бэй Вью» из головы, мадам. Хиккадоа не для такой милой леди, как вы. Вы должны увидеть настоящую Шри-Ланку: черепах на берегу, великолепную природу и наши буддийские храмы. Вот их стоит посмотреть! Кэнди — просто замечательный город. Вы знаете, говорят, самые красивые женщины — родом оттуда. И Сигирья — там потрясающий скальный храм, он вам очень понравится…

Донна не мешала водителю болтать в свое удовольствие: каким-то непостижимым образом его голос с певучими интонациями согревал ее душу. Она чувствовала, что ей необходимо слушать рассказ Рая о красоте и нежности — о той светлой стороне этого острова, которая так нравилась ей до поездки в Хиккадоа. И все же часть сознания Донны уже жила мыслями о тех вещах, с которыми ей, вероятнее всего, придется столкнуться: «Видимо, я еще не подготовилась к тому ужасу, что ждет меня». «Везде, где задействован Стефан, безраздельно властвует грязь. Я же это давно знаю. Мне лишь нужно выяснить, замешан ли в этом Джорджио. И если да, то насколько глубоко он в этом погряз… К тому же мое собственное имя стоит уже на стольких документах… — у Донны возникло сосущее чувство в области желудка. — …Наряду с домом, строительными участками, автомобильной площадкой, шоу с подглядыванием и другими заведениями я еще и являюсь владелицей борделя! И не обыкновенного борделя, а того, что эксплуатирует детей…»

Она плотно зажмурилась, чтобы удержать готовые хлынуть слезы отчаяния и сердечной боли. И начала горячо молиться. Донна молилась долго и даже более страстно, чем тогда, когда потеряла своего мальчика. Потому что сейчас она молилась не только за себя и своего мертвого сына, но за чужих безымянных детей, а также их братиков и сестричек, которые еще только должны были родиться.

Дональд Левис холодно улыбался Джорджио. Они играли в шахматы.

— Ты преуспеваешь в этом, Джорджио. Но ведь так и должно быть, не правда ли? Ведь на самом деле ты намного умнее, чем тот простак, которым притворяешься. Я это понял уже давно…

Левис передвинул своего слона и довольно откинулся на спинку стула, думая, что уже через два хода выиграет у Джорджио. Однако он не принял в расчет ладью Джорджио. Как только слон исчез с доски, лицо Левиса соответствующим образом изменилось. Большинство людей, которые играли с ним, явно давали ему возможность выиграть и при этом всячески умасливали его, говоря, какой он умный. Теперь же его глаза превратились в кусочки серого кремня.

Джорджио самодовольно усмехнулся:

— Избавился от него!

Левис взял своего короля и швырнул его на доску…

Левис как ребенок не любил проигрывать ни в одну игру. Он был борцом по натуре, и из-за этого ему постоянно хотелось выигрывать не важно, опираясь на свое превосходство или путем мошенничества.

— Ты греческий сутенер, Брунос, мать твою!

Джорджио захихикал.

— Ты просто не можешь проигрывать, Дональд, не так ли? — уже серьезно спросил он.

Левис с жестоким выражением в глазах уставился на Джорджио.

— Не могу, Джорджио. Я ненавижу неудачников.

— В таком случае ты должен любить меня, старина Дональд, потому что я по-честному выиграл, не жульничая. Хочешь чашечку «Рози Ли»?

Левис выдержал паузу, а затем кивнул.

Пока Джорджио ходил за чаем, Левис следил за ним из-под полузакрытых век: «Джорджио становится мне в тягость. Он как-то по-особому себя ведет — словно ребенок, который скрывает большой секрет. Как будто Джорджио понимает, что я уже на выходе в тираж. И думает, что мою власть могут в любой момент узурпировать. Мне нужно точно узнать: не он собирается стать узурпатором? Похоже, он в с недавних пор слишком много времени проводит с Большим Рикки и Чоппером… — Дональд Левис улыбнулся про себя. — Я буду следить за ними и прислушиваться ко всему. И при первом же намеке на мятеж сотру этих троих с лица земли. Деньги важны для меня. Но не так, как репутация. Она для меня важнее всего. Именно она сохраняет мне жизнь… — Он решил хорошо вооружить себя и своих охранников. — Всегда стоит подстраховаться, особенно в такие смутные времена».

Малыш Дики сидел за стаканом своего любимого белого рома. Он медленно пил глоток за глотком. Но вот Дики сделал перерыв, чтобы ответить на вопрос Ника.

— Ну, давай же, Дики, выкладывай! — настаивал Ник Карвелло. — Я не собираюсь платить ни за что.

— На улицах на юге болтают, что ирландец по имени Пэдди выспрашивал насчет прыжка, который ты организуешь. Похоже, у него к этому личный интерес. Он также много расспрашивает об Алане Коксе и о его связи с некой Донной Брунос. У меня создалось впечатление, что он думает, будто Кокс увивается за ней. А я знаю, что это не так. Он ее использует как посредника. Я недавно разведал об этом… Я также слышал, что Дональд Левис гонит волну на Джорджио Бруноса. Говорит, что тот занимается порнобизнесом с участием детей. Левис старается, чтобы эта информация распространилась по всем кварталам. В этом есть зерно истины, но я не могу поручиться за точность. Я знаю, что его брат Стефан часто пользуется услугами проституток, но это разврат на респектабельном уровне, ты же понимаешь. Эта самая Донна Брунос неожиданно исчезла, и сейчас я выяснил, что упомянутый Пэдди ищет ее днем с огнем. Говорят, что она поехала куда-то отдыхать. Ну, я очень скоро до всего докопаюсь. Могу я говорить с тобой откровенно, Ник?

Тот кивнул. Внутри у него росло чувство уважения к этому старику и восхищение им.

— Конечно, можешь. Я владею тобой, так что говори. Можешь говорить, что хочешь, Малыш Дики.

Дики нервно опрокинул в себя остаток белого рома из стакана и налил себе еще. Лишь после этого он заговорил:

— Ты организуешь прыжок для Джорджио Бруноса. Джорджио должен много денег Левису. А Левис распространяет слухи, что Джорджио связан с порнобизнесом.

Подумай об этом, Ник. Если ты хочешь, чтобы человек всей своей жизнью погряз в преступном братстве, то какой наилучший способ добиться этого? Возвести на него напраслину — ложное обвинение. Растлителей никто не любит. Это же неписаный закон, правда? Так вот: то, что ты хотел узнать, по какой-то причине лучше известно Пэдди. Он пытается разнюхать, что планирует его босс. Почему Брунос не хочет его подключать, я еще не разузнал. Может, это тот случай, когда, чем меньше людей о чем-либо знают, тем лучше? Мне это кажется разумным когда речь идет о прыжке… А насчет обвинения в участии в порнобизнесе, то об этом я думаю так. Левис ложно обвиняет Джорджио для того, чтобы выжать из него деньги. Деньги эти как-то связаны с ограблением, за которое Брунос и мотает восемнадцатилетний срок. Понимаешь? А как только Джорджио выпрыгнет, это будет его, а не наше дело, платить ли ему денежки Левису или нет. Поэтому в конечном итоге тебе в любом случае нечего об этом переживать… Теперь о Джонни. Он нанял братьев Маканултис, но они тупые, как чурбаны. Никто не знает, какова ставка. Похоже, никто и не стремится что-либо узнать. Алан Кокс имеет дело с Чокнутым Эриком, этим безумным наемником. Я предполагаю, что это для прыжка. Я выяснил это методом дедукции и с помощью того, что подмазал несколько стратегически расставленных лап. Не беспокойся о своей безопасности, хорошо? Она надежна, дружище. По-настоящему надежна. Итак, как я уже сказал, все в этом отношении отлично. Джек Кроун и Джоджо О'Нил засунули башку под крыло и помалкивают. Больше заинтересованных лиц нет. Так что моя работа закончена.

— А как насчет Пэдди? Думаешь, он доставит нам неприятности?

Малыш Дики покачал головой.

— Нет, дружище. В любом случае он же на стороне Джорджио: тот же ему платит. Как только Джорджио выйдет, он снова начнет ходить по струнке. Я так думаю. Ему все это — как заноза в заднице: ходить да вынюхивать. У него есть мускулы, но настоящих связей нет, кроме одного партнера по бизнесу Джорджио — Дэви Джексона. Этот Джексон, судя по поведению, либо действительно ничего не знает, либо держит какого-то большого человека на коротком поводке. И в этом вся его сила.