Империя. Цинхай (СИ)

Дами поднялась с кровати, накинула халат, подвязав его не туго, чтобы не стеснить ни в коем случае дитя в животе, и вышла из спальни. Марк и Джексон, как обычно ничего не спрашивая, тронулись за ней. Девушка дошла до синей спальни, которую охраняло четверо синеозёрных. Поклонившись ей, они расступились. Госпожа Лау приоткрыла дверь и скользнула внутрь. Энди, тоже уже в халате, сидел за столом, над которым горела неяркая лампа, и тихим, но не терпящим возражений тоном, потирая краснеющие, засыпающие веки, отдавал какие-то распоряжения. Он обернулся на звук и, увидев Дами, в три фразы закончил звонок. Жена подошла к нему и, обвив шею, с чувством прижалась щекой к щеке. Её губы оказались у самого уха Энди:

- Я люблю тебя, - прошептала она.

- Дами… - взял он её руки в свои и, притянув за них на свои колени, поцеловал молодую супругу в уста. – Я тоже люблю тебя, моя прекрасная… Никогда никого так не любил. Ты всё для меня, драгоценная, всё!

Обнимая друг друга, они посидели молча, после чего Энди спросил:

- Значит, ты простила моё преступление?

- Не мне тебя прощать, любимый муж. Ты старше и умнее – тебе лучше знать, как устроена эта жизнь, и кто чего заслужил. Я же думаю, что ты заслуживаешь только любви, других чувств у меня к тебе нет и быть не может.

***

Рави из комнаты вышел только один раз, на завтрак, ожидая назначенного вечернего часа, когда остававшиеся в Цинхае дети Дзи-си должны были собраться, чтобы отбыть вместе с ним. До этого ему не было радости мозолить синеозёрным глаза, чего нарываться лишний раз? Те самые дети же в этот момент были полны сомнений и противоречивых идей.

Генри не знал изначально, как поступить, когда ему передали решение отца: кто останется в Цинхае, тот предатель. Но вскоре к нему пришла Кристал, и стала уговаривать уехать, подчиниться отцу. За ней, естественно, стояло мнение Джессики. Та не видела больше во владениях Энди для себя интересных вариантов, не видела, к кому пристроиться и найти себя, в то время как в Синьцзяне оставались и Эдисон, и Николас, и, чем чёрт не шутит, Дзи-си, разве не падок он всю жизнь на женщин? У Джессики были амбициозные планы, не позволявшие прозябать и дальше в этом дворце, а пропуск в Синьцзян был только через сестру и её жениха. Кристал согласилась с доводами старшей и беспокоилась о судьбе той, будучи не прочь подобрать и ей выгодную партию, поэтому увещеваниями и ласками переманила Генри на их сторону. И когда к нему пришла Эмбер, взгляд на ближайшее будущее в нём уже был сформирован.

- Нет, ты должен остаться, - увидев упакованный чемодан, покачала головой близняшка.

- Зачем? Чтобы заслужить ненависть отца?

- Не заслужишь! Я поеду и поговорю с ним, Генри, я объясню ему, что произошло недоразумение…

- Конечно, и себя ты этим не подставишь, а меня? Я-то буду тут.

- Я объясню ему, Генри, что это моё решение! Ты не можешь бросить Энди – ты его наследник!

- У него скоро другой появится, - незаинтересованный в делах власти племянник махнул рукой. Эмбер схватила его повыше локтя.

- Какая разница? Пока что это ещё ты! Если мы оба уедем отсюда, то обратного пути не будет. Думаешь, Энди понравится принимать обратно перебежчиков? Или папа тебя так просто отпустит?

- А тебя отпустит?

- Я, в отличие от тебя, сумею сбежать, если что! – тряхнула его Эмбер. – И я умею договариваться, и находить общий язык с папой, а ты? Ты когда-нибудь пытался? Ты только пиликаешь на скрипке, да с Кристал трахаешься!

- Эмби, ну что ты начинаешь…

- Ты знаешь, что я права! Я не упрекаю тебя, а говорю факты. Если я останусь здесь, ты гарантируешь, что выбьешь прощение для меня у папы?

- Да кто вообще у него способен выбить прощение?! – вырвался из пальцев сестры Генри, недовольно проныв: - Ты тоже такую гарантию не дашь! Я не хочу рисковать – я уеду домой.

- Наш дом – здесь! Мы в Синьцзяне окажемся в клетке, ты хоть понимаешь, что сейчас в голове у папы, если он наехал на дядю? Господи, а если он захочет вырезать всех своих сыновей сейчас? Генри, я не хочу тебя потерять!

- Ты меня потеряешь, если оставишь тут!

- Я скажу ему, что тебя Энди оставил в заложниках, дубина! Война всё равно объявлена, дяде хуже с этой информации не будет, а ты не при чем окажешься.

- Давай я скажу, что ты заложница, почему ты этого не предлагаешь? – Эмбер схватилась за голову и отвернулась.

- Да потому что если ситуация изменится, нового ты ничего не придумаешь! Даже это только что придумала я, Генри!

- Никто не сказал, что твои задумки обязательно удадутся… - пробормотал брат-близнец. В его комнату вошла Кристал, причесанная, накрашенная, явно готовая к дальней дороге.

- Зая, ты собрался?

- Да, а что, Рави зовёт всех раньше?

- Нет-нет, просто я уточнила, - мило улыбаясь, Кристал дошла до него и положила ему голову на плечо. Эмбер показно передёрнулась и бросила брату:

- Ты её будешь слушаться, да? – Ей были очевидны интриги девиц Чон, хотя, в отличие от Сандо, явственных доказательств коварства она не имела, не ловила их с поличным. Но простаку Генри, погруженному в искусство и музыку, было не досуг приглядеться к той, что с ним рядом. Он, как творческая личность, был поклонник красоты и замирал перед ней, покорялся ей. Кристал была его музой, его нимфой, опутавшей его сиреной. - Как тебя называть? Каблук, подъюбочник?

- Эмби, ну хватит, - жалобно попросил Генри. Кристал с презрительной ухмылкой на губах бездушно смотрела на близняшку жениха.

- Кто тебе дороже?! Сестра или какая-то пизда?! – не выдержала Эмбер. Роман брата иногда сводил её с ума своей необоснованностью. Она в Кристал не находила ничего, что могло бы так сильно зацепить, и было обидно признавать за Генри умственно-духовную непритязательность.

- Не выражайся, как мужик.

- Если ты не совершаешь ничего мужского, должен хоть кто-то! – гаркнула на него Эмбер и плюнула под ноги между ними и собой. – Все вы, мужики, только хуем своим решаете! Противно… нашли на что ориентироваться, стрелка компаса хоть всегда на север указывает, а ваши стрелки на ближайшую расщелину! – Хлопнув дверью, Эмбер вышла.

Спортивная сумка, расстегнутая и пустая, лежала на кровати. Около неё, нервно теребя шнурок-завязку на спортивных штанах, сидел Джексон.

- Не уезжай, серьёзно тебе говорю, - стоял над ним Марк.

- Я не знаю, - повторил раз в десятый сын Дзи-си.

- Что тут знать? Исин уже где-то заперт, неизвестно, что ваш отец придумает в очередном припадке!

- Думаешь, я не понимаю этого? Мне и самому всякое в голову приходит, но, блин, Марк, ну как я не поеду?

- А вот так – возьмёшь, и не поедешь. Энди тебя в обиду не даст.

- Как бы отец самого Энди не обидел…

- Он не всемогущий, Джекс, и Цинхаю есть, чем ответить.

- А как я маму там оставлю? – посмотрел на друга Джексон. Синеозёрный, наконец, не нашёлся, что ответить. – Маме там одной не сладко придётся, если у отца опять приступ мании, я не хочу оставлять её там одну. Да и, кто знает, если я не поеду, вдруг он мне начнёт угрожать ею? Нет, не могу остаться, Марк, не могу и всё!

- Я понимаю, - согласился товарищ и сел напротив, на свою постель.

- Поймёт ли Энди? Я же не против него, я не считаю, что он плохой, или совершил что-то…

- Энди поймёт, Джекс, не парься. Уж кого-кого, а тебя поймёт. Ты единственный, кому он доверил охрану нашей госпожи, это о чём-то говорит.

- Ой, наверняка прокатило по связям, - сорвался смешок у Джексона, - я же твоё доверенное лицо.

- Ну, не без этого, - улыбнулся Марк.

- Ты мой лучший друг, мне будет тебя не хватать в Синьцзяне.

- Так постарайся вернуться поскорее.

- Если отец угомонится – мы все вернёмся. Но я не знаю, что должно на него повлиять, чтоб он перестал сеять везде смуту и проливать кровь.

- Некоторых людей исправляет только могила, - будто бы ни на что не намекая, заметил Марк.