Холодное блюдо мести

— Твой бывший муж при Бойко был не последним человеком, — не захотел сокращать свой рассказ Димка. — И денег через его руки проходило, скажем так, много… И мне тоже захотелось срубить по-крупному. Только тыркнулся я разок-другой, а к пирогу-то меня не пускают…

— А сколько ты к тому времени у Бойко проработал?

— Не важно. Но ждать мне не захотелось. И тут наши схлестнулись с торговцами дурью…

— Имеешь в виду наркотики?

— Их, родимых… Узел на этом деле такой завязался, не сразу поймешь. Тут еще казаки со своим интересом подсунулись… Так получилось, что на очередную стрелку отправили одного старого бойца и меня вместе с ним, для страшилок.

— Каких страшилок? — не поняла Наташа.

— Ну, страшные рожи корчить, если нам что не понравится. Я тогда, если помнишь, голову брил, качался, ростом меня Бог не обидел. И тут мне выпал случай как раз такой, которого я ждал. В общем, мы вроде обо всем договорились и уже уходили, когда в последний момент один с той стороны незаметно сунул мне в руку бумажку. В ней было написано: «Через тридцать минут в парке у каменной бабы».

— И ты пошел? — удивилась Наташа, совершенно уверенная в том, что о записке Димка никому не сказал.

— А почему не пойти? — фыркнул он. — Вдруг мне собирались рассказать что-то интересное?

— Предчувствия его не обманули!

— Вот именно. Им нужен был сообщник среди наших. За аванс в пять тысяч баксов мне надо было сделать небольшое телодвижение, в результате которого наши крупно пролетали, а «наркомы» получали солидные башли. После завершения дела мне обещали в десять раз больше.

Он неожиданно замолчал, до сих пор, видно, тяжело переживая собственную неудачу.

— Кинули меня. Да еще так нагло, что я ни с кого и потребовать ничего не мог, не раскрывая себя. Только зря я шифровался. Наши все равно меня вычислили. Вот тогда я и кинулся в бега.

— А при чем здесь мой муж?

— Бывший, — раздраженно поправил Димка.

— Пусть бывший, — согласилась Наташа. — Так при чем?

— При том, что это он меня вычислил и своей службе безопасности скомандовал «фас!». Я пытался его разжалобить. Покаялся. Объяснил, что бес попутал. Что мне понадобились бабки и я нигде не мог их достать. А он: «Почему ты не обратился ко мне?» По кочану! Сказать: «Потому, что я люблю твою жену?»

— Какая любовь, Дима? Что ты придумываешь!

Он как будто делал ее своей сообщницей. Как будто теперь Наташа должна была ему все простить, потому что у него такая уважительная причина — она сама. Еще немного, и он прямо скажет, что она во всем виновата.

Разве она с ним заигрывала? Делала какие-то авансы? Чтобы скрыть свое смятение, она сказала:

— И что было дальше?

— А дальше я побежал. Далеко. На юг. Но они меня и там достали… Врачи сказали, что я в рубашке родился. Месяц в челюстно-лицевой хирургии пролежал. Вот там один хороший врач и сделал мне новое лицо. Не бесплатно, конечно. Смешно — то, что я заработал, как раз и пришлось отдать за изменение внешности.

«Не помогли, значит, тебе твои тридцать сребреников? — подумала Наташа. — Не ожидала, что Димка, такой с виду порядочный человек, на все пойдет ради денег…»

— Я сказал себе, что пойду на все, — продолжал он. — Каждый, кто меня обидел в этой жизни, свое получит!

В его голосе звучала истерика. Музыка неудачников. Может, Наташа и сама неудачница, но всю жизнь она старалась и старается держать себя в руках, чтобы так дешево не срываться.

— А где ты был эти два года? — Наташа опять попыталась переменить тему.

— На заработках в Турции, — нехотя буркнул он.

— И как, заработал?

— Мне надо было просто исчезнуть на время. Чтобы обо мне забыли… А эти деньги… Да какие это деньги! Я ведь совсем о других деньгах говорю. О таких, чтобы на них можно было и клевую тачку купить, и домик нехилый, и свою женщину цацками увешать… Ох, погоди, я же совсем забыл!

Он вскочил с кровати, как был голый, и поспешил в прихожую, где висела его легкая куртка.

— Вот, я забыл вручить тебе подарок, — сказал он, вернувшись, и вложил в руку Наташи бархатную коробочку. — Открой!

Она открыла и увидела перстень с рубином. Огромный. Такой, какие, по ее представлениям, любили носить продавцы советской поры. И почти не удивилась, когда увидела на ярлыке цену — 920 рублей — и дату: 1985 год.

— Тебе он в наследство достался, что ли?

— Это всего лишь часть долга, который мне удалось получить… Примерь, — потребовал он несколько поспешнее, чем нетерпеливый даритель.

Его торопливость от Наташи не ускользнула, но она покорно попыталась надеть перстень на средний палец, с которого тот попросту свалился. Слишком был велик.

— Конечно же, я не подумал, что у тебя намного тоньше пальцы, — пробормотал Димка.

— Тоньше, чем у кого?

— Чем у моей бывшей жены, — тут же нашелся он. — Ты ведь помнишь, у меня была жена. Но ничего, в ювелирных мастерских уменьшают кольца до любого размера.

Господи, откуда он взял это кольцо? Наташа с невольной брезгливостью положила подарок Димки на прикроватную тумбочку.

— Спасибо, — с запозданием поблагодарила она.

— Пожалуйста, — сказал он, и лицо его омрачилось.

Он был недоволен ею? Нет, скорее собой. Или тем, как складывались обстоятельства.

— И ты не побоялся вернуться?

— Но ты же меня не выдашь? — ответил он вопросом на вопрос. — Видишь ли, мне пришлось уехать, потому что там, на югах, я встретил Михайловского.

— Нашего Михайловского?

— Вашего! — передразнил он тем же тоном. — Именно Федора Михайловича. И что он мог там делать, как не меня искать? Только когда охотники прибежали, лисы уже и след простыл!

— Вадим, — Наташа строго посмотрела на него, — ты хоть себя слышишь?

— Слышу. Почему бы не поиграть в прятки с нашим суперментом? Он — туда, а я — сюда.

— И тебя не пугает, что ты вступил в конфликт с законом?

— Ха, ты про закон вспомнила! А чем, скажи на милость, занимался твой муж?

— Служил в армии, — твердо сказала Наташа, но внутри ее что-то неприятно кольнуло: не откликается ли ей то решение, когда она убедила себя не вмешиваться в дела своего мужа, потому что такой порядочный человек, как он, подполковник запаса, не может заниматься чем-то противоправным?

— А здесь, в Ивлеве?

— Работал начальником службы безопасности у Александра Игнатовича Бойко, — уже не так уверенно ответила Наташа.

— Хорошо, — насмешливо улыбнулся Димка, — зайдем с другой стороны. Ты когда-нибудь задумывалась о том, сколько лет надо работать в службе безопасности, чтобы купить такую машину, как у тебя? Я подскажу: лет пять. И при этом не есть, не пить, а только копить. Вот, я даже стих сочинил! — Он довольно расхохотался. Но некая мысль заставила его резко оборвать смех. — И чем, интересно, хуже мой подарок? Если он тоже, как говорили когда-то, куплен на нетрудовые доходы? Зря ты, Наталья Владимировна, так презрительно к нему отнеслась. Все мы одним миром мазаны.

Надо же, ее равнодушие, а точнее, невмешательство бумерангом вернулось к ней спустя столько лет!

— Ты к нам надолго? — вроде невзначай поинтересовалась Наташа, вставая с кровати и надевая халат.

— Я думал, на недельку, а что?

— Ты где-то остановился?

— Я пришел к тебе, — сказал он с нажимом, как будто Наташа его приглашала, а он всего лишь ее приглашением воспользовался.

Но ей вовсе не улыбалось принимать в своем доме человека, который в один момент перестал быть ей симпатичен.

Он тоже набросил халат, но не стал его завязывать, пошел следом за ней на кухню, чтобы там, как только Наташа поставила чайник на газ, усадить ее к себе на колени, нарочно прижимая к своему обнаженному телу.

— Я же еще не все рассказал, — сказал он ей в самое ухо. — Думаю, тебе будет интересно. Потому что я знаю такое… Ты врешь, что тебе все равно, как теперь живет твой бывший муженек в новой семье! Ты врешь, что не хочешь ему отомстить за то, что он тебя бросил. И тебе неприятно будет узнать, как он счастлив с другой, она родила ему сына, в то время как ты живешь одна в нашей благословенной глуши. Кстати, там, на юге, он тоже построил дом, и его жена хозяйством не занимается, потому что у нее и кухарка, и няня, и даже садовник есть… Впрочем, насчет садовника я не уверен, пока у них дома не был. Михайловский своим появлением испортил мне всю малину.