Под рябиной

Ну, а сейчас последняя чашечка кофе — и в постель. Моя рука потянулась выключить радио на чистом кухонном столе, так как шум казался не к месту — и тут молчание окружило меня. Я устала, да, я чертовски устала. Я даже не смогу выпить кофе. С трудом, пошатываясь от усталости, я поднялась вверх по ступенькам, бросила спальный мешок на кровать, разделась и с блаженством забралась в него.

Я проснулась, совсем очнулась от сна! Мой мозг тут же запечатлел, где я находилась, пока глаза осматривали незнакомые очертания комнаты и резной узор, оставленный на стене лунным светом, — я прислушивалась.

Внизу кто-то был! Я тихо свернулась в клубок под одеялом. Почему я так упряма, почему я одна? Звук шел со стороны черного хода и напоминал шарканье ботинок, как будто кто-то возвращался после работы в саду! Мне вспомнилась пара тяжелых старых ботинок у черного хода, как бы поставленных там чьими-то узловатыми руками.

Тетя Эмма! Ужас охватил меня, но и заставил двигаться. Я выскользнула из спального мешка, ноги тут же охватило холодом. Я должна знать, была ли это тетя Эмма?

Очень осторожно спустилась по лестнице. Тени темным ковром лежали в гостиной. Сама как тень, я скользнула через нее на кухню, подавляя возглас страха, пока, наконец, не поняла, что длинная черная тень у шифоньера — это очертания сложенной деревянной ширмы, а не фигура неподвижной престарелой дамы.

— Вы здесь? — услышала я свой совершенно идиотский шепот. Но не было никого, ничего. Я стояла у окна оранжереи и смотрела в темный сад. И вдруг, поворачивая голову, глазами ухватила движение более темных теней на фоне неба, двух фигур, пролезающих сквозь изгородь. Я только заметила, что одна фигура была выше другой, и они выскочили на дорогу, а потом исчезли.

До меня дошло посмотреть на часы. Всего 11.30! Я думала, что это раннее утро. Я должно быть быстро и глубоко уснула, поэтому казалось, что спала долго. Как глупо. Наверняка, это были влюбленные, ищущие уединения.

— Ты и вправду меня напугала, — с улыбкой сказала я тете Эмме, повернувшись, чтобы подняться наверх. Но когда мои слова отозвались эхом в тишине, страх снова охватил меня, страх, рожденный от осознания того, что в действительности я почувствовала присутствие, но не старой эксцентричной дамы, а скрытой злобы. Я долго не могла уснуть.

Проснулась рано, с солнцем, радуясь нормальной жизни. Я продолжу сегодня. Я должна! А позже позвоню Рикки. Мне нужно застать его в перерыве между работой в кемпинге и частными уроками. Он будет ждать моего звонка. Меня заполонило удивление, что еще год назад мы не ведали о существовании друг друга, а сейчас он знал, чего хочет и куда идет, а во мне зрело начало семьи, о которой я так мечтала. Я вскочила: нельзя терять ни минуты!

Я перенесла завтрак из кухни в гостиную. После свадьбы и медового месяца Рикки предстояло вернуться на несколько недель в Вар, чтобы закончить работу. Возможно, кое-какая мебель тети Эммы временно послужит нам в новой квартире. На глаза попалась книга «Деревья сельской местности». Я вспомнила о том, что Рикки знал название дерева под окном его комнаты. Неужели его привлек только цвет обложки? Ведь в 9 лет он мог уже читать.

Я быстро перелистывала страницы. «Шотландская или горная рябина в действительности не относится к рябине, а к яблоням». Вот как! Мои глаза задержались на последних словах: «Иногда зовется колдовским или ведьминым деревом. Ее листья обладают особой силой». Я в задумчивости положила книгу на место.

А сейчас мне пора на поиски магазина, может, взгляну на море. Хотелось осмотреться вокруг получше, ознакомиться с местностью до того, как поеду домой, к свадьбе. Хватит, ли выдержки у Шейлы до конца короткой церемонии бракосочетания, чтобы не начать ссориться с отцом? Почему я не могу сбежать на свой медовый месяц, оставив всех, не думая, не мучаясь от любви? Хватит себя жалеть! Жизнь такова, а у меня была мечта — мечта о нормальной счастливой семье, которую ничто не поколеблет, нас троих, — я вспомнила, что должна найти здесь больницу и врача, встать на учет, перевести сюда все наблюдения и анализы.

Я вышла в легкий утренний туман, обещавший жару. Когда я прошла ворота, из первого бунгало вышла девушка. Ей было около семнадцати, дружелюбная, уверенная, открыто любопытная.

Мы заулыбались друг другу.

— Где здесь ближайший магазин? — спросила я.

— Вы собираетесь здесь жить, значит? — она ответила вопросом на вопрос.

— Нет, просто отдыхаю.

— И я тоже. Я — Кэрол. Вообще, это домишко моей тети. Мы с Грегом здесь на несколько дней. Тетя думает, что я здесь с подругой, — она кивнула с улыбкой на окно, и я увидела взъерошенную голову. — Ну вот, он проснулся!

— Я — Лорна. Надеюсь провести здесь медовый месяц. Это дом моего жениха. Я просто стараюсь придать ему жилой вид, а потом его надо продать, пока он совсем не развалился.

— Эта старушка — дама, — поправила себя Кэрол, — выходит, умерла.

— Ты помнишь ее? — удивление и интерес зажглись во мне.

— Да, я, бывало, приезжала сюда на каникулы. Здесь нас, детей, было много. Конечно, вели мы себя, как сущие дьяволята. Мы подкрадывались на четвереньках к изгороди и изображали собак, лающих на ее кошек. У нее были длинные седые спутанные волосы. Она выскакивала с большой палкой в руках, кричала на нас, а мы удирали, смеясь. Бедная старуха. Я, как сейчас, вижу ее, ковыляющую по дороге в длинном черном пальто.

Я могла ее тоже представить, но — я быстро подсчитала — Кэрол помнила только то, что было девять или десять лет назад, когда тетя Эмма уже впала в свой критический причудливый возраст. Но, наверняка, найдутся люди, которые могут вернуться в памяти на девятнадцать лет назад и припомнить мальчика в Шангри-Ла. Я почувствовала волнение. Это было похоже на детективную головоломку, и чем больше я обнаруживала, тем лучше я могла заполнить тот потерянный период времени для Рикки, который все еще тенью отражался в его глазах.

— Магазин! — вспомнила Кэрол. — Так, за несколько кварталов отсюда по бульвару есть магазины, но ужасно дорогие. Или вам придется брать машину и ехать в город.

— Спасибо, я посмотрю. Пока, до встречи.

На обратном пути мои мысли, совершенно приземленные, остановились на желании выпить чашечку кофе и на том, что я ушла слишком далеко, а нести было много. Что мне сказали в больнице? «Не беспокойтесь за себя, но все должно быть в разумных пределах».

Я остановилась за несколько ярдов от дома. Моя машина изменила цвет! Теперь она была голубая, вместо песочной. Нет, не может быть, здесь еще одна машина. Я оглянулась на нее, пока открывала ворота. Кто же приехал?

Я резко повернулась на шум. Ко мне направлялась женщина, деликатного сложения, лет пятидесяти, модно, но вызывающе одета. Волосы ее, короткие и черные, были зачесаны наверх, что придавало ее морщинистому лицу удивленное выражение. За ней стоял более высокий мужчина с седеющими волосами.

Какое-то мгновение мы смотрели друг на друга. Женщина подошла поближе.

— Мы увидели, что кто-то здесь есть, что дом обитаем.

Что я должна была сказать на это? Кто они такие? Ее манеры давали понять, что она имела право знать больше, чем просто любопытная соседка.

— Да, я сюда вселяюсь, — ответила я неубедительно.

— Выходит, Ричард здесь? Вы имеете какое-то отношение к нему?

Да, я имела какое-то отношение к Рикки, но я уже отвечала на первый вопрос:

— Нет, его нет, он приедет позднее.

— Мы — родственники, живем рядом. Случайно проезжали и увидели машину.

А, двоюродные! Да, конечно. Я улыбнулась. Родственники Рикки и мои будущие родственники! Я поставила сумку на землю и нащупала ключи.

Они вошли за мной внутрь.

— Я — Марион, — представилась женщина, улыбаясь мне черными, густо подведенными глазами. — А это — Стивен.

Стивен послушно взял мою руку, его пожатие оказалось равнодушным, серые глаза изобразили подобие улыбки, прямой рот покорно изогнулся в уголках. Я решила, что мне больше понравилась Марион, чем Стивен, распаковывая покупки и ставя чайник.