Окутанная тьмой (СИ)

-Она просто остановила время и сбежала, – тихо, почти злобно проговорил Драгнил, стягивая насквозь промокший плащ, который не спас его и подавая его немного удивленному Жерару. – Как такое вообще возможно? Она сказала «Остановите время, вам приказываю я – дитя Смерти, лучшее творение тьмы». И все, как по какому-то волшебству, замерло, звуки, люди, я. Только она могла свободно двигаться и, сказав, чтобы мы присмотрели за Венди и Эми, просто сбежала. Люси была так близко, я мог держать ее за руку, разговаривать с ней, чувствовать ее запах, но упустил. Идиот. Теперь, похоже, что она не вернется, это был наш последний шанс. Черт, – МакГарден тяжело вздохнула, поднялась со своего места и, опираясь на стол, присела рядом с ним. Попросив у Миры полотенце, которое та постоянно теребила, девушка начала заботливо вытирать капли дождя с лица Нацу, с его волос, будто он пятилетний ребенок, который не в состоянии сделать это сам. Вот только Леви прекрасно знает, что влюбленные по уши те еще дети.

Венди замерла, закусив губу, сначала она была готова наброситься на них, не поверить, обвинить в том, что они сами не хотят вернуть Люси домой и пытаются настроить ее и Эми против Хартфилии. Однако чего стоит один лишь взгляд Нацу, такой виноватый, будто он пытался извиниться перед ней, попросить прощения за то, что не оправдал ее надежд. Теперь она убедилась, они не могут лгать, да и благодаря этим словам до небесной волшебницы, наконец, дошло, к чему были все эти последние заботы Люси, ее дрожащий голос, испуг, бессонные ночи – Хартфилия знала и планировала это все заранее. Она вынашивала, доводила до совершенства весь свой план, даже на балу, а они глупые доверились ей, сделали, как ей было угодно, ведь она все предугадала. Их мысли, желания, Люси знала, что они поддадутся соблазну и пойдут на встречу с гильдией.

-Наверное, ты прав, Нацу, она, я уверена, планировала все заранее, она знала, что я и Эми не сможет отказаться, отговорить себя от встречи с вами. Люси хорошо разбирается в людях и без зазрения совести забирается в их души, вот только нас она знала и так. Но до этого она не пользовалась нами, не пыталась манипулировать, запугивать, не было ничего такого. А теперь она бросила нас, но я все равно не буду винить ее ни в чем. Думаю, что окончательное решение пришло к ней на балу, когда Люси упустила демона. В ту ночь я говорила с ней и призналась, что чуть не выдала наше присутствие там. Мы просто не могли догадаться, как и всегда мы находились на шаг, а то и на два, позади нее. Люси не вернётся и это правда, если уж она просила позаботиться о нас, то ждать ее теперь не стоит. Это будет пустая трата времени. Мы вновь оказались вне ее атмосферы, слепо доверились и в этот же момент оказались по ту сторону от нее, а ведь Люси улыбалась нам вслед. Она знает, она уверена, что мы сейчас в надежных руках и нам ничего не угрожает, теперь она спокойна как никогда раньше, – Венди говорила это все спокойно, обдуманно, осознанно, совсем как взрослая, будто ей и было все равно, однако это было далеко не так. Она вдруг осознала, что все это время Люси держала их возле себя, пытаясь ужиться, вернуться назад к своей жизни, а они вечно попадали в какие-то истории, сами подталкивали ее к этому непростому решению и то, что было на балу, решило все. В этом есть и их вина, но как бы не было больно осознавать, что тебя бросили, плакать все равно почему-то не хотелось. Может, Венди просто хотелось быть сильной в глазах друзей, взрослой, подать пример Эми и всем остальным магам.

Худые, хрупкие плечики Эми судорожно поднимались и опускались, пока она усиленно прятала слезы, опустив голову, постоянно стирая знаки своей слабости рукавом со щек. Верить во все эти разговоры ей хотелось меньше всего на свете. Она, в отличие от Венди, не могла больше сдерживаться, не могла прятать все внутри, строить из себя умную, в чем-то даже мудрую девочку, которая должна всех понимать, как когда-то учила их Люси. Все для их же блага, для их будущего, которое теперь раскрыто перед ними, но они-то об этом вовсе не просили, так почему Люси решила все за них? Вот они дома, среди друзей и знакомых, но какое может быть счастье, когда самого главного человека в твоей жизни рядом нет? Какая может быть радость, если ты знаешь, что больше не увидишь ее, не услышишь ее холодное, строгое замечание, не увидишь ее улыбку. И чем больше Эми убеждала себя в этом, тем сильнее, быстрее слезы скатывались по покрасневшим щекам.

-Тише, Эми, не плачь, пожалуйста. Люси сделал то, что и должна была. Она оградила нас всех, тех, кто ей так дорог, от опасностей, от того, что видели ты и я. Понимаешь, Эми? – Марвелл обняла подругу, целуя ее в макушку, пытаясь объяснить то, во что и сама верила. Успокаивала она, как могла, так, как умела, так, как делала Люси. Обнимала, целовала, стирала со щек слезы, шепча что-то ласковое, теплое, родное, но вот только Венди это не Люси.

-Нет, я уже ничего не понимаю и не хочу больше понимать. Я хочу к Люси! – вырвавшись из объятий Венди, аловолосая, не разбирая дороги, бросилась прямиком к двери. Уже через секунду она бежала по ступенькам, чуть ли не спотыкаясь. Для нее главное было убежать подальше отсюда, вслед за Люси, за Адрианой, за Райто, за всеми ими и больше ей не был нужен никто.

-Эми, стой! – Венди думала броситься за ней, но дорогу ей перегородил очнувшийся Рэдфокс. Парень взял ее за шкирку, как непослушного котенка, и, развернув, легко подтолкнул назад к лавке. – Но там же дождь, если она заболеет или потеряется?! – пыталась возразить небесная волшебница, но ее все равно не отпустили.

-Нагуляется, успокоится и вернется, Люси не глупа, на ее слезы и угрозы больше не поведется, – Марвелл нахмурилась, но послушно заняла свое место, надеясь, что Гажил, в конце концов, окажется прав и Эми прибежит назад, когда успокоится и придет в себя.

Сколько она уже бежала, Эми толком и не помнила, не знала, перед глазами все уже плыло – силуэты домов, деревьев, случайных прохожих сливались из-за этого проклятого дождя, что не знал пощады. Ботинки полностью промокли, там уже хлюпала вода, в горле першило от холодного воздуха и будет неудивительно, если в итоге у волшебницы обнаружится воспаление легких. Недавнее голубое небо было полностью затянуто тучами без единого светлого места – грозовое, как раз под настроение, которое царило в душе девочки. Капли дождя беспрерывным потоком стекали по уже давно намокшим волосам, бледному лицу, пальцы дрожали от холода. Одна улица, вторая, третья, переулок – все путалось, и аловолосая уже даже не понимала, где сейчас находиться, куда она забрела, поддавшись своим чувствам. Ноги предательски путались, вовсе ослабли, и бежать дальше или просто идти, она не могла. Цепляясь побелевшими, тонкими пальчиками за кирпичи ближайшего дома, Эми медленно продвигалась к небольшому узкому переулку, надеясь там отдохнуть, перевести дух, а после опять бежать и искать их. Вдали раздался раскат грома, будто сотрясая землю, среди туч мелькнула ярко-желтая молния – это была первая гроза в этом году, пятое марта. И только сейчас, чуть передохнув, Эми осознала, где она, что она и вспомнила, что она безумно боится грозы и всегда забиралась к Люси, поэтому-то она никогда и не спала одна. А сейчас она одна в пустом переулке, под холодным проливным дождем, а теперь еще и напуганная до такой степени, что в любой момент может рухнуть на землю. Что ей теперь делать?

«Люси, Райто, Адриана, я хочу к вам» – крепко зажмурив глаза, обняв себя руками за плечи, Эми опять бросилась бежать вперед по улице, надеясь найти кого-то из них. Была надежда, что Боги смилуются над ней, но пока она чувствовала только холод, обиду и страх. В такой момент безумно хотелось броситься в объятия Люси, как она всегда делала, когда было страшно или холодно. Рядом с Хартфилией никогда не было страха, рядом с ней было спокойно, было чувство защищенности, а теперь всего этого нет. Только Люси могла согреть ее всегда, напоить чаем, чтобы только в грозу девочка спала спокойно, а сейчас Эми не к кому обратиться. Улицы опустели, уже никого не было кроме нее и потому нет надежды, что кто-то остановит ее, спросит, почему она одна на улице, да еще и в дождь, почему она плачет, где ее родители. Никто не согреет ее теперь, никто не обнимет. Никто.