Конечная остановка (СИ)

========== Глава I ==========

Ноги ступили в осеннюю слякоть: жёлтые листья под ногами жалобно хрустели, вокруг стоял утренний туман, холодный ветер пробирался сквозь утеплённый осенний плащ, а в нос ударял резкий запах бензина и выхлопных газов. Обожаю свой город.

Я плёлся в сторону ближайшего универмага — нужно было купить еды. Финансы фрилансера всегда зависят от удачи, однако эта госпожа заглядывает ко мне крайне редко. Так что поесть нормально у меня вряд ли выйдет.

Мимо проезжают машины: дорогие, отполированные до блеска и с блатными номерами. Мне даже на велосипед денег не хватает, не то, что на машину. Жалкое существование жалкого Семёна.

Механические двери магазина отворились передо мной, и в лицо ударил тёплый воздух, в уши залилась приторно-радостная мелодия. Грязные ботинки зашлёпали по не менее грязному кафелю. У кассы снова слышалась ругань, каждый день одно и то же. На этот раз какой-то поседевший и обросший дедок пытался украсть бутылку «Столичной».

Я схватил первую попавшуюся корзину и двинулся к прилавку с дешёвой корейской лапшой, взяв оттуда две пачки этой отравы, я перевёл взгляд на полки с молочной продукцией: пёстрые этикетки и высокие цены. Как обычно.

Кинув в корзину самое дешёвое молоко, которое отдавало привкусом хлорки, я повернулся и хотел идти на кассу, как вдруг моё внимание привлекла странная девочка. Она была мало того, что одета не по погоде, так ещё и не по эпохе: лёгкая белоснежная рубашка, красный галстук и пионерские значки, фиолетовые волосы, заплетены в два хвостика, на ноги натянуты голубоватые чешки, белые гольфы, а также на ней была синевато-серая юбка до колен.

Стоило мне моргнуть, как таинственная пионерка исчезла. По дороге на кассу я заглянул в отдел хлебобулочных изделий. Пуская слюни на сдобные булки и заварные пирожные, я почувствовал, что кто-то встал рядом со мной. Снова та девочка.

Она застенчиво мне улыбнулась и, толкнув в плечо, протянула пачку печенья «Юбилейное». Для меня, это стало шоком, внимания женского пола я не получал со времён девятого класса.

— Сём, печенье будешь? — Спросила она высоким голоском.

— Простите?

— Сёма, — будто не слыша меня, повторила девочка. — Печеньку хочешь?

— Кто вы? — Опешил я. — Откуда вы меня знаете?

— Семён! — Голос её стал раздражённым. — Ты меня слышишь?

— Да отстаньте от меня!

Я направился к выходу, но окружение понемногу начало расплываться, звуки стали менее отчётливыми, чувства притупились. Я открыл глаза…

***

На этом острове нас никто не достанет: ни вожатая, ни пионеры, ни кто-либо ещё. Этот остров только наш: красная сладкая земляника, пышная растительность и многовековые деревья — это был рай.

Лена улыбалась мне и протягивала всё то же «Юбилейное», что и во сне. Как же я был счастлив, что снова здесь, снова в лагере. Тут я начал чувствовать себя человеком — стал кем-то более значимым.

После нашего приключения в таинственных окрестностях НИИ прошло уже шесть дней, а ведь ещё только начало смены, впереди целый месяц! Месяц с Леной. В лагере всё шло своим чередом: линейки, дежурства, концерты и собрания.

Многие пионеры начали проявлять нехилый интерес к нам — часто подлавливали где-нибудь в столовой и начинали наперебой расспрашивать о том, где мы пропадали. Но в ответ получали лишь скромное: «В лесу заблудились».

Никто не знал ни о дневниках, ни о картах, принесённых из нашего путешествия. Правда, отец Лены, может, и догадывался о чём-то, но бывал в лагере слишком редко, чтобы допросить нас с пристрастием, со всеми методами настоящего КГБ.

Словом, об отце Лены — Александр Евгеньевич появлялся в лагере два раза в неделю и всегда приносил с собой какие-нибудь подарки, причём весьма дефицитные для этого времени. В последний раз, он привёз труднодоступный в Советском Союзе альбом группы «Beatles» — «Let it Be».

Мои отношения с угрюмым чекистом не ладились, он то и дело старался меня унизить при Лене, подколоть, ударить, или задеть за больное. Но вот с Ольгой Дмитриевной был обходителен и внимателен, таскал ей молочный шоколад и фиалки.

«Может, мне тоже начать его подкалывать? — Пролетела в голове мысль. — Нет, тогда он мне точно шею свернёт».

Что касается остальных моих знакомых, так они с неохотой вспоминали о прошедшем. Алиса вернулась в своё привычное состояние: разыгрывала всех вместе с Ульянкой, отжигала метал в свободные часы и курила за домиком, пока Ольги Дмитриевны не было рядом. Хотя, сказать честно, в её взглядах я часто что-то улавливал, но сказать, что это я не готов.

Электроник пропадал в библиотеке, причём Женя была не против. Иногда мне становилось интересно, чем же они там занимаются, но Жужа постоянно закрывала окна и двери так, что пройти в здание было невозможно.

А вот Мику заменила Электроника в кружке кибернетиков. Каждое утро, она таскала Шурику пирожки, компот или конфеты и подолгу засиживалась с ним. Ничего сверхъестественного они там не делали. По большей части японка доставала парня вопросами по типу: «А что это за штуковина?», «А для чего она нужна?» или «А как это работает?», «Можно потрогать?».

В общем, как я и сказал: жизнь шла своим чередом, было в ней и плохого и хорошего понемногу. Хорошего, к счастью, было больше, но без плохого стало бы скучно. Вот и сейчас, мы сидим вместе с Леной в тени раскидистого дерева и зачитываем до корки принесённый мной дневник.

Кажется, я немного утомился и, не заметив этого, задремал, но Лена вывела меня из сна и старалась запихнуть сухое печенье в мой рот, при этом глупо улыбаясь.

— Ешь! Ешь, давай, — она засмеялась. — Открывай ротик, сейчас влетит самолётик!

— Лена, — я нахмурился. — Что ты делаешь?

— Ты сегодня даже на завтрак не сходил, — она убрала руку. — Должна же я о тебе заботиться.

— Ну, поесть-то я и сам могу.

— Да? — Лена обняла меня. — То есть самолётика не будет?

— Нет, — коротко ответил я и прижал девочку к себе.

Я снова уставился в книгу: даты-даты, сухие научные слова, описание житейских ситуаций, какие-то списки. Ничего интересного, нет ничего, что помогло бы мне найти ответы.

«7 Мая 1948 года. Аппаратура фиксирует странные сигналы, исходящие со стороны небольшого села на востоке, такое ощущение, будто кто-то шлёт в нашу сторону помехи или старается отрезать нас от внешнего мира. Отправил этого бестолкового чекиста туда, пускай разберётся».

Запись едва ли тянула на что-то полезное, что бы там ни было, я навряд ли попаду в это село, по крайней мере, в ближайшее время. Значит, можно хотя бы на день забыть о поиске ответов и отдохнуть.

Я взглянул на скучающую Лену. Она уставилась в землю и наблюдала за бегающими туда-сюда муравьями, они стройной шеренгой вышагивали куда-то в сторону леса. Девочка изредка подгоняла отстающих насекомых палкой.

— Что ж, пора возвращаться.

— Уже? — Лена подняла на меня слегка расстроенный взгляд.

— Нас потерять могут, — я поднялся с земли. — Вдруг Ольга Дмитриевна решит, что мы снова куда-то исчезли. Ты представляешь её седой? Жуткое зрелище.

— Хорошо, — пионерка так же встала и взяла меня за руку.

Мы забрались в лодку, оттолкнулись от берега, и я медленно загрёб в сторону лагеря. Водная гладь, как и раньше, переливалась в лучах солнца, лёгкие небольшие волны слегка раскачивали наше судно.

Лена заинтересовано смотрела на воду и, черпая её рукой, выливала обратно. За последнее время она совершенно не изменилась. Да, несомненно, она стала более разговорчивой, но только со мной. В основном, это была всё та же Лена, стесняющееся выходить на пляж днём, потому что на неё будут смотреть в купальнике.

Не сказал бы, что меня это как-то напрягало, наверное, даже наоборот — забавляло. Очень часто я вспоминал тот день в заброшенной деревне, вспоминал ту Лену, которая сама потянула меня на кровать и в блаженстве царапала мне спину. Но с тех пор она даже не намекнула, что ей хочется повторить подобное.